Глава десятая.
Февраль занедужил снежными метелями: даже в десятиминутной пробежке до метро ветер пронизывал насквозь и подставлял подножки. Затянутое сумрачными красками небо мешало дышать, воздуха не хватало. Антон затосковал по солнцу, чувствовал необходимость подзарядиться. Не то, чтобы его поймала хандра, скорее он растерялся и раздвоился. Один Антон чуть ли не поминутно переживал снизошедший к нему и поглотивший его эрос, которого он не знал прежде, а другой продолжал задавать вопросы Марине, пытаясь отыскать в её логике своё присутствие, свою уместность. Неделя без Марины не была мучительной для Антона, наоборот, он не знал как ему быть дальше. Его скромный сверхсрочный доход не позволял ему придумать для неё какое-нибудь фантастическое шоу, посещавшие воображение идеи казались банальными и отвергались. В среду вечером Антон не выдержал, позвонил и как можно скромнее произнес:
- Я скучаю по тебе, Марина.
- И я скучаю, дорогой, но до субботнего вечера придется потерпеть. А давай любить словами. Ты на работе или уже дома?
- Жду отбоя. Примерно через час буду дома.
- И тогда ты слегка поужинаешь, разденешься донага, заберёшься в постельку и будешь ждать моего звонка.
- Марина, это то что надо! - Воодушевлённо выкрикнул Антон - как я не додумался!
- Додумался. Иначе бы не позвонил. Жди! - Короткие гудки показались песней.
По дороге Антон купил водку, апельсины и клюквенный морс, ему захотелось добавить к её голосу вкус коктейля.
Но прежде Марины позвонил армейский не-разлей-вода кореш Лёничка.
- Антон, - возьми меня на поруки. Ч-чёрт его знает. что творится, от злости кого-нибудь покалечу.
- Брат, давай завтра.
Что такое? Девушка появилась?
- Да, кажется процесс пошёл, надо закрепить.
- А покажи!
- А не покажу! - Лёня в трубку притворно захныкал. - Покажи! Это допинг, я отщипну кусочек!
- Лёня, ты ещё тот циник, но не прокатит. Давай завтра обсудим, как и где тебе подзарядиться.
- Ффу, противный, я в печали, не доживу до завтра.
- Ещё как доживёшь! Ну всё, отпусти, конец связи.
В следующее мгновение Антон семиэтажно ругнулся: на дисплее светился пропущенный звонок Марины. Водка пошла прямо из бутылки в чистом виде. Он хотел было позвонить сам, но она его опередила.
- С кем проводишь инструктаж? - насмешливо задела его Марина.
- Армейский кореш, ты все равно не знаешь. - Попытался замять неловкость Антон.
- Твой любовник? - Признавайся!
- Ты что выдумала? Как тебе не ай-яй-яй! - Милая, не возводи напраслину, это больно.
- Ты выпил?
- Да, хотел твой коктейль, но теперь апельсины пойдут на закуску.
- Ты его начал чистить? Представь, ты его режешь и выжимаешь мне на грудь. И слизываешь, слизываешь, до того, что меня начинает бить озноб. И я прижимаюсь к тебе всем телом. Ты меня обнимаешь, озноб передаётся тебе, нас потряхивает так, что амплитуды совпадают. Я беру в обе руки твой смычок, натягиваю до предела, ты стремишься пронзить меня, но я удерживаю возле пестика – так, что мне становится сладко-сладко, и тут ты врываешься ко мне что есть мочи, встаёшь и насаживаешь меня на свои чресла, а мне кажется, что приподнялась диафрагма, я вылетаю из самой себя и растворяюсь в твоем млечном потоке. Ты меня слышишь?
- Я кончил, Марина! - С трудом прошептал Антон, залитый бурлящим румянцем стыда и счастья.
- В субботу позвоню тебе сама. Спи сладко. Не изменяй. Даже сам с собой. - И Марина оборвала волну связи.
С полчаса потом Антон поливал себя контрастным душем, стараясь погасить потуги чуть ли не к детским слезам. Ему с трудом удалось уговорить себя, но спал он неспокойно, будто кто-то подсматривал за ним и нагонял в душу поток необъяснимой тревоги