Животные и люди двигались быстрее,
Безмолвными теперь и дни и ночи были.
Очаг войны покинуть поскорее,
И потому костров не разводили.
А по ночам в пустыне холод очень лютый,
И все животные кольцом бивак слагали,
А люди в поисках комфорта и уюта,
Своим теплом друг друга согревали.
Однажды ночью не спалось Сантьяго,
Он с англичанином решили прогуляться.
Луна светила, веяла прохлада,
Они ж ещё успеют отоспаться.
Ну а сейчас у них совсем иная тема,
И разговор довольно любопытный,
Сей разговор, как святость Вифлеема,
Сей разговор, как камень первобытный.
Так говорил Сантьяго англичанин:
"В алхимии есть очень термин "мудрый",
Хоть для науки он довольно странен,
Но он так верен, как и слово - утро.
Душою Мира называют это,
И в ней содержится огонь огромной силы.
В ней всё - вопросы и ответы,
В ней всё - с рожденья до могилы.
Она в движение приводит даже ветер,
Она живое в Океан вдохнула,
Она во всём что есть на этом свете,
Она хоть раз на каждого взглянула.
И если ты чего-то очень хочешь,
То даже в этом есть Душа Вселенной,
И ты желай всегда, и днём и ночью,
И ты получишь это непременно.
Всё на Земле подвластно переменам,
Ведь и сама Земля - она живая,
И каждое на ней, что обладает телом,
То и душой, конечно, обладает.
И все мы часть её, хоть даже и не знаем,
Работает она на благо наше,
Но если мы неистово желаем,
То всё вокруг когда-то станет краше".
Сантьяго молча слушал, улыбаясь,
Ведь было кое-что из этого знакомо.
Когда с Мелхесидеком повстречались,
Тот говорил об этом, но лишь по-иному.
"Я видел как через пустыню,
Наш караван идёт своей дорогой.
Они общаются, но знаками другими,
Язык один, хоть и наречий много.
Пустыня каждого проверит, испытает,
Ей нужно непременно убедиться,
Что кто идёт, язык сей понимает,
И с ней умеет воедино слиться.
И лишь тому она дойти позволит,
К оазису где жажду утоляют,
Кто этого действительно достоин,
А остальные в дюнах погибают".
Они вдвоём на время замолчали,
Глядели на луну и понимали,
Что то о чём сейчас сказали,
Они интуитивно раньше знали.
"И это есть магические знаки, -
Продолжил разговор Сантьяго,
В пустыне, где не встретишь влаги,
Необходимы смелость и отвага.
И наш погонщик знаки понимает,
А потому общается с пустыней,
Он пониманьем воссоединяет
Путь каравана и Сахары имя".
Они опять на время замолчали,
И англичанин, поразмыслив, говорил:
"Ты знаешь, а ведь я вначале,
Внимание своё не обратил,
На караван, на путь его в пустыне,
Я это время только книгой жил.
Ну и теперь, пожалуй, надо глянуть,
А может это в книгах не прочесть?
Но, кажется, мудрее я не стану,
Увидев то, что в моих книгах есть".
"Ну что ж..а я тогда, пожалуй,
Прочту твоё собранье книг.
Но сомневаюсь, что мудрее стану,
Чем повстречавшийся когда-то мне старик".