Вспышки молнии и гром следовали друг за другом без промежутков. Бешено хлестал дождь. При каждом ударе грома Стас вздрагивал и внутренне сжимался в комок. В душе он был рад, что остались на прежней стоянке. В то же время хорошо понимал, что после прошедшего дождя уровень воды в реке может подняться, и, не дожидаясь, когда вода упадет, Дубовик начнет штурм.
Гроза между тем бушевала. Порывистый ветер гнул деревья, и, они то выпрямлялись, то снова склонялись к земле. Ночью дождь перестал, и вместе с ним ушла гроза. Сквозь густой туман с трудом пробилось запоздавшее серое утро. Туман висел над рекой, стелился над сырой землей, серыми космами обволакивал деревья. Возле палатки геологов стояли мутные лужи. С лохматых лиственниц сыпались последние крупные капли стихнувшего дождя, звучно колотившие по крыше. Вода в реке поднялась и затопила береговую валунно-галечную косу. На перекатах стоял гул, переходящий в сплошной рёв. Взбесившийся Курунг-Юрях точно предостерегал об опасности, грозившей тем, кто осмелится зайти в мутную воду, несущую огромные валуны.
Целый день Дубовик с Антоном искали переправу в соседних боковых ручьях и
попутно разведывали дорогу по хребту в верховье реки. Вечером все собрались в палатке. Антон пришел позже и, сняв в предбаннике болотники, стал рассказывать:
— К сожалению, ничего утешительного я вам не скажу. В том месте, о котором ты говорил, — кивнул он Дубовику, — вода прет не хуже, чем здесь. Перейти невозможно. Смотришь на реку, дыхание перехватывает. Страшно даже представить, что с тобою будет, окажись в воде. Сразу не поймешь, куда идти: по дну несет валуны, все бурлит, как при извержении вулкана. Там сейчас не пройдешь даже на плоту, сразу начинается серьезный порог…
— Ясно, значит, реку там не перейти, — остановил его Дубовик. — И я ничем не порадую. Вдоль берега под голой скалой прижим, поэтому мы тоже не пройдем. Можно было бы обойти по боковому ручью, но в приустьевой части так наворочено, что не мудрено переломать ноги. По склону очень круто и сплошные развалы гранитов. Посмотрел я еще до прижима. Там есть один участок, где можно было бы попытаться перейти. На этом отрезке река растекается после прижима, и у берега течение становится потише. Видно, относительно неглубоко, вот только на середине намыто не меньше, чем здесь,— показал он на перекат. — Так что в любом случае, если переходить вброд, надо подождать пока спадёт вода. В такую реку мы не полезем.
Антон предложил вернуться назад по Хатыстыру и оттуда подойти к истокам Курунг-Юряха. Получался приличный круг, который можно было бы пройти за пару дней. Дубовик вытащил карту, провел карандашом по реке, слева остался Курунг-Юрях. Не доходя истоков обеих рек, карандаш вышел за край листа.
— Вариант не самый лучший, но сбрасывать со счетов его не будем, хотя есть серьезные проблемы: северная часть моего листа не захватывает истоков Курунга. Как нарочно, лист заканчивается немного ниже. Другого планшета у меня нет, а без карты, сам понимаешь, делать там нечего. Да, я думаю, она нам и не нужна: туда мы все равно не пойдем, — сказал он решительно. — Будем ждать! За два вода войдет в свое прежнее русло.
Наступила тишина. Каждый по-своему отнесся к сложившемуся положению. Когда куда-то спешишь, два дня могут показаться громадным сроком, но, если на карту поставлена жизнь, такие доводы не принимаются в расчет. Молчание нарушил Дубовик:
— Мужики, я не договорил, хочу сказать самое главное, — на секунду он замолчал и обвел всех каким-то хитрым взглядом, а потом, будто собравшись с духом, продолжил, — а мы за это время объездим лошадей. Если у каждого будет свой верховой, нам не страшен брод до полутора метров глубиной. Впрочем, если будет и глубже, лошади поплывут, главное, чтобы успокоилась река.
Почесывая затылок, Антон с удивлением смотрел на Александра. Так и не раздевшись, он остался сидеть в куртке с одним снятым рукавом.
— Саша, а что, это неплохая мысль! — сказал он бойко. — За перегон лошаки втянулись и даже изрядно нагрузились. Теперь им не нужно объяснять, что пора работать, поэтому они должны пойти.
Дубовик аккуратно сложил карту и положил в планшетку. Было видно, что он удовлетворен. На разведку ушел целый день, зато стала ясна картина, благодаря чему он принял решение, от которого зависело многое. Несмотря на то, что надо было спешить, жизнь дороже. Полезь в такую воду, тебе не поможет никакой ангел-хранитель.
— Дай бы Бог, чтобы так и было, — откликнулся он. — Было бы неплохо, если они окажутся такими сообразительными, как ты говоришь, но объездить лошадей не так просто, как кажется на первый взгляд. Придётся нам серьезно потрудиться. На сегодняшний день у нас только Атара и Тойон на подходе. Когда-то они ходили под седлом, но в силу разных обстоятельств их перевели в разряд вьючных. То есть по человеческим понятиям понизили в должности. А вы знаете, что происходит, когда тебя «опускают». Кони не глупые животные, поэтому на человека затаили обиду. И не мудрено! Так что, несмотря на положительные моменты, все-таки больше отрицательных.
— Тойона ты объезжай сам, — снимая куртку, поёжился Антон. — Это хитрец высшей пробы. Он уже давно забыл, что когда-то ходил под седлом. Да еще, как сказал Август, возил управляющего отделением. Видно, не зря тот от него отказался.
— Но он же верховой.
Роман предложил Шестёрку.
— Вы знаете, отличный конь! В связке идет нормально и в отличие от Тойона не такой хитрый и коварный.
— То, что Шестёрка неплохой конь, - бесспорно, — сказал Дубовик, — но это еще не значит, что он пойдет под седлом. И не такой уж он простачок, как кажется на первый взгляд. Впрочем, я не против, можно попробовать.
Перебрав всех лошадей, остановились на Атаре, Шестёрке, Сером и Тойоне. С виду они были спокойней других и почти не боялись людей. Услышав, что ребята будут объезжать коней, больше всех обрадовался Стас.
«Вот уж отведу я душу, — думал он, представляя себя на коне.— А то, что это за перегон такой, когда ты топаешь на своих двоих, а сзади вышагивают животные, у которых на роду написано возить человека. Теперь я покатаюсь…»
— Дайте мне Серого, по старой дружбе я с ним быстро разберусь, — не выдержал парень. — Тем более он идет в моей связке.
Александр про себя посмеялся. В любом деле есть свои сложности, которые знают профессионалы, и пока ты не набил себе шишек, оно кажется простым.
— А ты не боишься? Объезжать лошадь — это тебе не пыль сдувать с пряников. Можно зашибиться, больно будет.
— Александр Федорович, не переживайте, он меня не сбросит! — залебезил Стас, чего с ним раньше не случалось. — В этом я абсолютно уверен. Он уже почти ручной, а с лошадьми я умею работать.
Улыбаясь, Дубовик похлопал его по плечу.
— Ну, тогда валяй! Только потом не жалуйся, если вылетишь из седла. Главное - крепко держись и правь в болото.
* * *
На Серого надели обычное вьючное седло, а чтобы наезднику было мягче, сверху набросили ватную куртку, за крюки седла привязали веревочные стремена. В полной готовности конь стоял возле палатки, поджав уши и недовольно похрапывая. Было видно, что он заподозрил что-то неладное и готовится дать должный отпор.
«Все будет нормально, все пойдет как по маслу, — настраивал себя парень. Подспудно он понимал, что это опасное мероприятие, и надеялся на поддержку ребят. В то же время хотел повыпендриваться. — Сейчас я сяду на Серого и покажу Роману и Антону, как надо ездить верхом. Они же настоящие чайники, а изображают из себя бывалых таежников».
Только Стас с трудом забрался на круп, конь стал пританцовывать, пытаясь вырваться, но Александр крепко держал за недоуздок, а когда убедился, что наездник готов к укрощению «мустанга», отпустил. Почувствовав свободу, конь рванул вперед и несколько раз подбросил зад. Парень удержался. Тогда Серый резко тряхнул всем телом и опустил голову вниз, Стас усидел в седле и в этот раз. Дубовику показалось это забавным, он вспомнил, как когда-то сам объезжал лошадь и, не ожидая от неё подвоха, полетел вниз. Только он об этом подумал, Стас сделал кульбит вверх ногами и оказался на земле. Правой рукой наездник держался за повод, а Серый стоял не шелохнувшись, и, можно было подумать, позирует фотографу.
— Вот тебе и не сбросил! — вырвалось у Дубовика. — Хорошо, если все обошлось, а если...
Не успел он подумать о плохом, как Стас пришел в себя. И, самое интересное собрался на второй заход. Возможно, он вошел в азарт, а может, взыграли амбиции - обидно выглядеть побитым в глазах окружающих. На предложение Дубовика поменяться ролями, тот категорически отказался.
— Я понял, в чем дело, — сказал он уверенным голосом и мысленно проиграл ситуацию, — теперь он меня не проведет. Ему нельзя давать свободу…
Едва Стас сел на коня и вставил вторую ногу в стремя, как тот резко дернулся и вырвался из рук Антона и Романа. В следующее мгновение конь пулей полетел по берегу. Парень обеими руками вцепился в уздечку и прижался к лошади. Наверное, первый раз в жизни, он почувствовал ее так близко. Ветер забивал дыхание, раздувал волосы, а сердце готово было выскочить из груди.
«Нужно еще немного продержаться, дальше будет болото, он остановится. Если я упаду - это конец, я разобьюсь...»
Серый мчался во весь опор, пытаясь сбросить седока, но тот сидел как вкопанный. Поняв, что ничего не получилось, конь стал подпрыгивать, резко подбрасывая зад.
«Только бы удержаться, только бы удержаться,— как заведенный повторял всадник. — До конца жизни я больше не сяду на лошадь, пальцем никого не трону, — шептал парень, — надо удержаться, удержаться…»
Обезумев от страха, он натянул повод. Ремень до боли врезался в руки, а стальные удила разорвали рот лошади. От дикой боли Серый заржал и в следующее мгновение резко встал на дыбы. Казалось, конь завис в невесомости. Стас потерял равновесие и, не выпуская из рук повода, свалился на землю. Протащив наездника, конь остановился.
После этого объезжать Серого Дубовик решил сам. Он завел Серого в самое топкое место болота и, пока Роман с Антоном держали его под уздцы, сел на коня. Тот, так же, как со Стасом, сразу рванулся вперед. Под ногами зачавкала грязь, в разные стороны полетела болотная жижа. С трудом пробежав сотню метров, конь остановился.
Налицо была победа над строптивой лошадью, остановившейся только после того, как ее изрядно вымотали. Но радоваться было рано: неожиданно конь резко дернулся и свечой взвился вверх. В этот рывок он вложил всю свою силу, все, на что был способен, однако Дубовик, будто предугадав его маневр, обеими руками вцепился в гриву и благодаря этому удержался в седле. И только после этого, видно, признав свое поражение, Серый успокоился. Он тихо стоял с опущенной головой, и совсем не верилось, что всего несколько минут назад конь выделывал такие трюки, от которых захватывало дух. Глядя на него, можно было подумать, что таким он был всегда. Укрощение строптивой лошади не прошло бесследно: на лице Александра выступила испарина, руки и ноги тряслись от напряжения. Проскакав по берегу, он остановился возле Стаса и спешился:
— Держи! Теперь у тебя свой верховой. Береги его.
К концу дня с трудом объездили еще Шестёрку. Зато Атара пошел сразу, как будто всю жизнь он был верховым. А с Тойоном сколько ни бились, ничего не получилось. Конь прыгал и неистово бился, падал на колени и ложился в грязь, пытаясь любым способом сбросить наездника.
— Вот тебе и верховой! — измучившись вконец, спешился Дубовик. — Не хочет он идти под седлом. Зато передовик хороший. Так бывает! Тут ничего не поделаешь, придется искать ему замену. Попробуем Элэмэса, но не факт, что он пойдет. Это еще тот фрукт. Вроде бы спокойный и тихий, но себе на уме. Коварства ему не занимать.
— Да, уж это я знаю, — отозвался Антон. — Придётся как-то его уговаривать. Я один остался без верхового.
Западный склон хребта еще был освещен солнцем, спрятавшимся за горы, отчетливо виднелись скалы, на которых можно было рассмотреть мелкий кустарник, стелившийся по берегу реки, а с востока уже подступили сумерки.
— На сегодня хватит. Теперь неделю я не смогу сидеть - всю задницу отбил. Вот что значит вьючное седло. Сколько его не обматывай, а кавалерийским не станет.
Вдруг Александр замер и стал к чему-то прислушиваться. Сейчас он напоминал охотника, подошедшего к зверю, которого скрадывал на расстояние выстрела. И вот уже можно стрелять.
— Что такое? — напрягая слух, прошептал Антон. — Кто там?
— Тихо! — погрозил тот пальцем. — Мне кажется, кто-то идет.
Вокруг так же, как прежде шумела только река. Рядом послышался стук дятла и кто-то ухнул, вдали тихо пролетела пара уток.
— Слышали? Там лошадь. — Дубовик показал в ту сторону, откуда они накануне пришли. — По-моему, даже две.
Антон с недоумением пожал плечами. Ничего, кроме реки, он не услышал.
— Наши все здесь, — кивнул он на берег.
Но странное дело, лошади смотрели туда же, куда показал Дубовик.
— Может, это ветер? — с сомнением в голосе произнес Роман, пытавшийся разобраться в причине остановки.
Вскоре донеслись едва различимые звуки, похожие на ржание лошадей. Через короткое время зафыркали и их кони.