В тот день Дубовик останавливался чаще обычного. Каждый раз он вытаскивал из полевой сумки потрепанную карту и подолгу рассматривал. Иногда водил по ней линейкой, мысленно прикидывая расстояние до каких-то одному ему известных ориентиров, потом карандашом проводил к ним едва различимые линии и транспортиром снимал азимуты. Делал он это всегда основательно, тихо напевая какую-нибудь мелодию. Весь путь, который они прошли на перегоне, он намечал сам.
Пару раз Антон пытался помочь, но Александр вежливо отказывал, ссылаясь на то, что с листом топоосновы разбираться нужно одному. Отчасти он был прав. В походных условиях, когда карту постоянно вытаскивают из планшетки, чтобы привязаться, вдвоем еще надо где-то устроиться. То же самое он мог сделать и сам. С другой стороны, если один мог ошибиться с привязкой, то у двоих вероятность ошибки уменьшалась. А от правильно выбранной дороги зависел успех всего дела.
В конце дня у Дубовика стало не ладиться. Он несколько раз встряхивал компас и, убедившись в полной исправности, направлял на одну и ту же вершину. Во время снятия замеров геолог постоянно прикуривал потухшую сигарету, а когда во рту оставался только фильтр, вытаскивал другую.
— Ты не помнишь, какой по счету этот ручей после Улахана? — спросил он скучавшего в стороне Антона. От долгого ожидания того разморило, и он даже прикемарил.
— По-моему, третий, — сладко зевнул он, — а вообще утверждать я не буду, не считал.
— Значит, ты говоришь, — третий. А может, четвёртый или пятый, — невнятно пробубнил Дубовик и снова погрузился в свои расчеты.
Чтобы сориентироваться и не заблудиться в тайге, приходилось искать чёткие ориентиры, показанные на карте. Вершины гор, реки и ручьи, а также их изгибы и устья - всё это относилось к тем самым ориентирам. В горной местности с разветвлённой гидросетью лучшего всего привязываться к боковым ручьям или распадкам.
— Нет, однако, не третий, — скоро нарушил молчание Александр. — Третий мы давно прошли.
Боковой ручей перед впадением в реку, по долине которой шли перегонщики, растекался на несколько рукавов, промытых в широком конусе выноса. В нём преобладали валуны и галька, принесенные с верховьев. Мощными струями ручей сбегал вниз, теряясь в многоводном потоке.
— Что, в трех соснах заблудились? — заглянул через плечо Антон. — Бывает и хуже.
Чтобы не заблудиться в тайге, приходится постоянно сверяться с местностью, привязываясь к тому или иному ориентиру. На это уходит немало времени, поэтому опытные путешественники нередко идут по азимуту, но при этом запоминают маршрут, мысленно пройденный по карте.
— Пока ничего определенного я сказать не могу, — оторвался он от планшета. — Похоже на то, что мы свернули раньше времени и попали не в Катын, а в Охогос. Вот посмотри.
Он положил карту на свою планшетку и ткнул карандашом в то место, где была показана едва различимая падь. О её существовании можно было догадаться только по одной незначительно искривленной горизонтали.
— Сейчас мы стоим вот здесь. Если это так, тогда все сходится. Но отсюда до Улахана получается на три километра дальше, и вот эта горка...
— А ты что, по ходу замерял?
— Да нет, конечно, по времени вижу. Мы должны были подойти сюда где-то на полтора-два часа позже, а пришли с таким запасом.
— Смотри, с той стороны ни одного распадка, — показал Антон перед собой,— а здесь, видишь...
Дубовик сказал, что мелкие формы рельефа на карте не показаны, поэтому не следует их брать в расчет:
— Ты же знаешь, что это не детальная карта, а двухсотка, на которой всего не показывают.
— Как ты по ней идешь? — удивился парень, будто увидел карту впервые. — Мы прошли столько ручьев и падей, что я сбился со счета, а на твою топооснову вынесены только небольшие изгибы горизонталей. Даже гидросеть не показана толком. С такой картой можно заблудиться.
— На перегон другой не надо: будет детальней - замучаешься менять листы по ходу движения. Давай еще раз привяжемся и сверимся по новой. Если мы не блуданули, то через два километра с нашей стороны должен впадать ручей, а на противоположной - будет прижим.
Ничего того, о чем говорил Дубовик, геологи не встретили. Прошли еще полчаса, и окончательно стало ясно, что заблудились.
Окрасив небо багровым светом, солнце повисло на горизонте и медленно скрылось за ближней сопкой. Горы потемнели и стали гладкими, потеряв отдельные детали, исчезнувшие до восхода.
У костра было жарко. Трещали сухие дрова, высоко поднимавшееся пламя освещало геологов. Весь вечер Дубовик и Антон провели с топографической картой. Они уже не раз прошли весь путь с начала перегона, измеряли, подсчитывали и наконец точно определили, где находятся. Получалось, как и думал Дубовик, с Улахана они свернули в долину реки Охогос, протекавшую километров на пять выше той, по которой лежал их путь.
— Давай двинем через водораздел, — предложил Антон. Замерив расстояние, он показал предполагаемый путь. — Смотри, отсюда мы идем практически по прямой, а дальше спускаемся прямо в среднее течение Катына. При хорошем раскладе на этом переходе можно выиграть целый день.
— А если не пройдем?
— Почему не пройдем? По-моему, там такая же тайга, как всюду, только нет тропы.
Смекнув, что на переходе, который предлагает Антон, можно прилично сократить, в разговор вмешался Стас:
— Зачем нам мучиться, надо идти там, где ближе. Александр Федорович, ты постоянно твердишь, что надо спешить, — заныл парень, — мы же не кони, устали...
Дубовик взял его за плечи и, окинув пристальным взглядом, с горечью покачал головой.
— Стасик, что ты вечно плачешься? Мы тоже устали, ну и что теперь, помирать что ли?
— А может, и правда, пойти там, где ближе, — сказал Роман. — Все-таки кусок приличный. Вот только как лошади?
Выслушав сумбурные доводы ребят, Александр пододвинулся к костру.
— Мужики, вы забываете, что мы не в городе, где везде дороги, а в тайге, — сказал он, закрывая планшет. — Тут даже самая плохая тропа лучше хорошего бездорожья, а у каждого из вас по связке лошадей. Об этом надо помнить. Я думаю, с нас хватит Магана и Сокола. Теперь обратите внимание на тот склон, — кивнул он головой, — видите, там очень круто, а внизу сплошные развалы. Сейчас они едва видны, а посмотрите утром, схватитесь за голову. Лошади могут не пройти.
Он пошевелил в костре угли, подкинул хворост. Сноп искр полетел вверх. От зажженной веточки закурил. Крепко затянулся и, покручивая веточку, Александр задумчиво смотрел на огонь.
«Интересно, — ни с того ни с сего подумал он, — больше мне не попадалась ни одна самокрутка, и я не видел, чтобы Рома курил. Может, завязал? — Веточка в руках догорела и обожгла пальцы. — Нет, в наших условиях это невозможно, — резко отбросил он хворостину. — Тут нужна невероятная сила воли. По крайней мере, таких людей я не знаю. Все-таки надо ему дать закурить».
Но как он удивился, когда Роман отказался от предложенной сигареты!
— Ну, ты молодец! — только и произнес Дубовик. — Хочу пожелать такого же упорства во всех делах. Уверен, у тебя все получится.
Выжав из себя улыбку, он ушел в себя, но, видно, что-то решив, тихо сказал:
— Утро вечера мудреней. Все же мы попробуем пройти, очень уж заманчиво сократить десяток километров. Но, если будет трудно, не плачьте.
— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул Стас. — Пусть дураки накручивают лишние километры, им это полезно, а мы пойдем по прямой. Уж как-нибудь выдержим.
— Тебе тоже не мешало бы пробежаться, — сказал Александр. — Твой Кеша захромал, а ты не чешешься. Подгони его сюда, я посмотрю.
— Да что его смотреть, он больше притворяется. Работать не хочет. —
Стас резко встал и со злостью плюнул в костер.
— Сейчас я его вылечу...
— Но-но, не буянь! — погрозил ему Дубовик. — Давай веди.
Скучившись, лошади стояли на берегу реки. После длинного дневного перехода они еще не отошли и, спокойно пожевывая траву, посматривали на Стаса.
— Хорошо тут вам,— зло выругался парень,— комаров нет. Стоите себе, прохлаждаетесь, хвостами помахиваете...
Кеша забрался в середину табуна, и Стасу пришлось пробираться, лавируя между лошадьми.
— Черти проклятые, то за километр к себе не подпускают — разбегаются в разные стороны, а тут, видишь ли, расхрабрились — стоят не шелохнутся. Если бы не Кеша, я бы вам показал кузькину мать.
Он хотел шлепнуть по крупу, стоявшего на пути Атару, но тот, поняв его намерения, отошел в сторону.
— У-у, змей Горыныч! — процедил сквозь зубы Стас, — стоишь тут на дороге, костями трясешь…
Когда он проходил возле Тунгуса, тот угрожающе захрапел и, как бодливая корова, наклонив голову, пошел на парня. Отгоняя лошадь, Стас замахнулся, Тунгус резко отскочил в сторону и стал к нему задом. А потом всё произошло мгновенно: не успел он даже рта раскрыть, как Тунгус его лягнул. Парень схватился за живот.
— Вот зверюга, все-таки подкараулил. Я тебе покажу…
Всю злость он перенёс на других лошадей, и те, как шальные, разбежались в разные стороны. Утром пришлось их искать. В лагере остался только Стас, дежуривший на кухне.
— Надо было его одного отправить, — идя по лошадиным следам, бубнил Антон. — А то, видите ли, Тунгус его немного зацепил, так он разошелся. — А все поделом - что заслужил, то и получил. Теперь, понимаешь ли, ему подавай постельный режим, а мы из-за него должны шастать по лесу. — Антон тяжело вздохнул. — Лошадей гонять - все мастера, а ты попробуй их найди...
Им с Романом повезло, и вскоре они были возле табора, а Дубовик отправился на поиски убежавшего Тунгуса.
По густому дыму, стлавшемуся над землей, Антон еще издалека понял, что где-то там их стоянка. Подойдя ближе, они увидели свою палатку. Из окон и двери шел дым.
Антон прибавил шагу, резко оторвавшись от Романа, но тот догнал:
— Наверное, Стас замерз? Видишь, как раскочегарил?
— В такую-то жару?! Нет, здесь что-то не то. Может, спальник тлеет, а он спит.
Отдав Роману лошадей, он побежал на стоянку. Когда Антон влетел в палатку, то увидел, что дым идет из настежь открытой печки. Закашлявшись и размазывая по лицу слезы, опрометью выскочил наружу. Из печной трубы торчала тряпка.
— Ты чё так суетишься? — окликнул его Стас. — Шею сломаешь. — Ухмыляясь, он сидел на поваленном дереве и с самодовольным видом помахивал журналом.
— … ты в своем уме? — матюгнулся Антон. В эту минуту он готов был надавать ему затрещин, но, вспомнив, что тот фактически еще подросток, остановился. — Сожжешь палатку! Мы бегаем по тайге, ищем твоих коней, а ты тут сидишь на заднице и прохлаждаешься. Имей совесть.
— Стасик, у тебя явно не все дома, — добавил подошедший Роман. — Или ты притворяешься? Что выкаблучиваешься?
Стас сказал, что его достали комары:
— Освободился и думал, полежу немного, так нет, жизни не дали. Вот я и устроил им Варфоломеевскую ночь.
Когда дым разошелся, ребята зашли в палатку. Как ни в чем не бывало, с тонким писком там кружились комары. Антон засмеялся:
— Эх, Стас! Чего-то ты не рассчитал: небось, хотел сразу набить комарами целый мешок? Машина так легко не дается, чтобы ее заполучить, нужно как следует поупираться.
Дубовик с отбившимся Тунгусом пришел после полудня. Наспех попив чая, перегонщики завьючили лошадей и, несмотря на нерасторопность и нытье Стаса, вскоре были под противоположным склоном. Вблизи гора казалась еще круче, чем виднелась от костра. Подножье было выложено камнями, образовавшими хаотичный развал. Выше он сменялся щебеночной осыпью, на которой местами рос лохматый стланик. На каждой ветке он дал молодые ростки, изумрудными свечками тянувшиеся вверх. Каменную осыпь кое-где перекрывал бурый суглинок, принесенный откуда-то сверху и невесть как задержавшийся на голом склоне. На нем росла невысокая травка, пушистый мох и пестрый лишайник. К краям немногочисленных островков зелени узкой полосой протягивались редкие кусты стланика, грозившего в скором времени затянуть и их.
Осторожно перейдя через развалы камней, Дубовик двинулся вдоль зарослей стланика. Лошади, обычно бежавшие на все горки бегом, тут едва плелись, и Александру потребовалось приложить немало усилий, чтобы, преодолев короткий отрезок прямой, дойти до первого зеленого островка. Передохнув, он снова потянул связку. Атара не шелохнулся.
— Ты что, старик?! Не задерживай, пошли!
Александр дергал коня, но тот смотрел невинными глазами и, точно это относилось не к нему, двигаться не собирался. Прикрикнув, он замахнулся. Атара дернул головой, заморгал глазами, однако не сдвинулся с места.
— Может, вместе потянем? — тяжело дыша, подошел к нему Антон. — Давай я помогу.
— Проходи вперед, он пойдет за твоими лошадьми.
Упираясь изо всех сил, Антон потянул повод — кони стояли как вкопанные. Ниже остановились и остальные.
— Все, мужики, приехали! Разворачивайтесь! — крикнул им Дубовик. — Пошли вниз! Надо перевязывать связки, дальше они не пойдут. Все равняются на Атару — он у них авторитет: раз не идет - значит, нельзя. Склон очень крутой. Что я вам говорил?! Но мы попробуем их перехитрить.
Он поставил Атару последним в связке Романа, а своим передовиком сделал Тойона.
— И что ты думаешь, они пойдут? — засмеялся парень, не веривший в затею начальника. — По-моему, это пустая трата времени.
— Сейчас посмотрим. Я хочу сыграть на самолюбии Тойона. Он всю дорогу идет вторым, а это же врожденный передовик, правда, строптивый и не в меру избалованный, но передовик. Видишь, как он ходит в связке: вылезает на полкорпуса в сторону и сбивает деревья. Думаешь почему? А все потому, что он не
согласен со своим теперешним положением: хочет идти первым. Этого наглеца нужно было хорошо проучить, поэтому я не ставил его впереди. А сейчас дадим ему такую возможность, пусть себя покажет.
На этот раз лошади не упирались, и геологи без особого труда поднялись на водораздел.