1
Как-то раз помещик Лисцов Михаил Петрович вернулся из Н** губернии и сообщил всем своим гостям, что собирается продавать часть своего имения.
Причем объявлял он это настолько торжественно и громко, высоко поднявши голову, что барышни и господа, которые находились в его поместье в этот торжественный осенний день, то хмурились, то улыбались.
Некоторые гости даже покинули имение, но и это не помешало Михаилу Петровичу пребывать в прекрасном расположении духа. Анна Алексеевна, верная жена помещика, подобно всем ныне присутствующим заулыбалась своею яркою улыбкой и захлопала ресницами. Ее острый подбородок, розовые щеки и блеск, отражавшийся в выразительных зеленых очах, придавали внешности необычайную красоту, да такую, что весь ее благовидный вид говорил о радушии и доброте с ее стороны.
Лисцов и его жена Анна Алексеевна переглядывались и смеялись, как и полагается, двоим супругам.
Неповторим был тот день. Господа и барышни веселились, рассказывали друг другу самые забавные истории, поговаривали о жизни, любви да дружбе, аж полицмейстеры пришли на эту шумную вечеринку. Хотели взглянуть, что там творится на этом празднике? Расскажут ли о том, что происходит в местных судах? В министерствах? Сплетни да юмор. Все знакомые имели счастье побывать на этом ярком вечере. Настоящем веселье.
На праздник пришел даже судья Носов Андрей Николаевич. Справедливейший да добрейший человек. Соседи все удивлялись. Ай, да как же он судьей стал? Доброты на всех не хватит. Он только и делает, что улыбается, да помогает им, когда к нему приходят со своими горестями. Люди делятся и плачут, не хватает того, не хватает этого, мол, жена уже ложе не разделяет, сестры, братья в ссоре, и много чего другого, - одним словом, все самое обычное, то, что Носов повидал на своем веку.
Настолько славился справедливостью Андрей Николаевич, что никогда ни с кем не ссорился, не пытался одержать власть над людьми.
Но сегодня, в этот прекрасный и дивный вечер, случилось Лисцову и Носову поспорить друг с другом о жизни и крестьянских душах. Ни мужчины, ни барышни не позволили себе сплетничать, видевши конфликт между двумя господами, а лишь раскрывали рты от удивления.
Носов и Лисцов при встрече пожали друг другу руки, один из которых предложил услужливо сесть.
«Рад вам, милостивый», - изысканно произнес Михаил Петрович.
Болтали, смеялись и пошло-поехало, о матерях, отцах и женах заговорили, пока не зашел разговор о крестьянских душах, тема, которая ранила в самое сердце Носова Андрея Николаевича.
- Нет, вы понимаете? – говорил он протяжно, размахивая руками, - Не бывает так, чтобы у русского человека не было души? Понимаете, Михаил Петрович? Душу нельзя продать, нельзя уничтожить! У нас она одна одинешенька! После смерти куда-то уходит… А куда? Мы и сами не знаем! Для нас это загадка. Но все мы русские люди. И это истинное счастье родиться здесь, в нашей губернии, видеть русских женщин, слушать классическую музыку, посещать светские вечера. Поэтому то, что вы говорите, я не могу понять. Ну-с-с-с. Никак не могу уж, простите.
А Михаил Петрович хмурится, морщится и закуривает трубку. Нет теперь с ним пышных барышень и господ с бакенбардами. Спорили два человека, один из которых бывший судья, а другой помещик. Носов сама доброта, а Лисцов крестьян ни во что не ставит, лишь упрямо бормочет про себя:
«Сколько же душ продать…»
Андрей Николаевич продолжает кричать, краснеть, волноваться:
- Да не понимаете вы, что не купишь крестьян! Не купишь! Нельзя продать человеческую душу, нельзя!
Лисцов терпит, вдыхая дым, вытряхивая пепел, словно признавая свою ошибку.
- Ну ладно уж, так и быть, озадачили вы меня, милостивый. Расскажите мне поподробнее о русской душе. Может быть, я начну заботиться о любом живом существе, ныне живущем на моей родине.
Долго вытирал слезы Андрей Николаевич, да ничего поделать не смог. Волнение не покидало его сегодня. В этот дивный и прекрасный вечер.
2
Петр был единственным ребенком в семье. Славился он своею искренностью и приветливостью, поэтому поговаривали крестьяне о нем, как о мальчишке, весьма честном и добром.
Несмотря на то, что Петрушке было всего одиннадцать, успевал он везде и всегда: и по хозяйству матери помочь, и друзей выручить, и пожилых людей в чувство привести, если те задыхались от стоящей дневной жары.
Однако отца Петрушка никогда не видывал и не знал. Говорили, что его не было.
Даже в самом раннем детстве, когда ему исполнялось то ли шесть, то ли пять, он решался спросить у матери о своем отце:
- Мам. А, мам? Где мой батя? Я ж даже не видел его никогда. Хотел бы знать.
На что его мать Настасья вытирала слезы и отвечала:
- Нету у нас папы, Петрушка. Нету. И никогда не было.
Так уж случилось, что Петр вырос сам, один, без отца. Не было с ним того, кто научил бы его заниматься хозяйством здешним, общаться с русскими девушками или вести себя как подобает настоящему русскому мужчине. Знал он только то, что ждет его в будущем впереди. Станет он жить подобно русским крестьянам.
То ли видывал он с детства, то ли слышал от чужих ему людей, что многие из них должны были вести хозяйство на выделенных им наделах. Настасья и Петрушка, имея свои орудия труда, рабочий скот и дом, как полагалось зависимым крестьянам, знали, ради чего им стоило трудиться в то трудное время.
Однако, бывало, Настасья падала на пол и захлебывалась в своих рыданиях, повернувши лицо к сыну и умолявши провести с ней тот самый вечер. Не могла она сдерживать в себе все те переживания, которые накопились у нее в душе.
«Я устала жить… устала… - говорила она дрожащим голосом своим, - Я устала от одиночества, устала до безумия!»
Тогда Петруша наклонялся вперед, поддерживал мать в ту секунду и в ту минуту, чего ему доселе не доводилось делать, обнимая за плечи и приговаривая:
- Это все ненадолго, маменька. Не плачьте. Ненадолго. Обещаю вам.
- А когда наступит счастье? Разве оно было когда-то? – спрашивала Настасья у Петруши.
Мальчик-отрок, задыхавшись в слезах, отвечал:
- Завтра наступит счастье, маменька. Завтра обязательно все будет.
Но все же думал про себя в тот странный крестьянский вечер:
«Я должен узнать, что пережила моя маменька…Должен узнать…»
Настасья продолжала кричать и плакать. Почему-то сегодня Петруша понял ее чувства, осознал, насколько ее жизнь отличалась от простой крестьянской судьбы. Наверное, она была счастлива раньше. Только сейчас, увы, нет…
Сегодня Петруша понял, что лишь одна его мать знала тайны жизни современной знати, которая окружала их повсюду в государстве Российском. Только прошло счастье Настасьи с неимоверной быстротой.
***
Михаил Петрович славился своим великодушием и гостеприимностью. Стоило ему размышлять о совместном вечере с самим главой местной администрации, Иннокентий Андреевич прибывал с минуту на минуту и разделял с ним деловые, но в то же время насыщенные разговорами светские вечера. Стоило ему подумать о приезде губернатора, тот тут же приезжал к нему на своей бричке.
А сколько имен пришлось запомнить Лисцову с того дня, когда он стал владельцем поместья и женился на Анне Алексеевне. Гости были интересными людьми, умевшими сочетать в себе скромность и способность оживить праздник с Михаилом Петровичем.
Но наступил тот день, когда он забыл о верности Анны Алексеевны. Забыл он и о деловых встречах и вечерах.
«Я совсем лишился ума», поговаривал он про себя еще тогда, встретивши Настасью.
Однажды, когда речь зашла о крестьянских душах, пригласил он к себе в комнату девушку удивительной красоты. Она была настолько изящна и скромна, что не смог он устоять перед ней.
«Я хочу, чтобы на меня смотрели вечно, - сказал Михаил Петрович в тот вечер, - Чтобы на меня смотрели вечно ее голубые глаза.»
И Настасья тем временем слушала его комплименты, издавая смешок, а он, подходя ближе к ней, обнимал ее за талию. Так крепко. Раздевая ее. Оголяя ее милые ножки.
И случилось так, что потом он забыл про этот сказочно-прекрасный вечер. Помнила она об этом или нет, а живот у Настасьи все рос и рос. Появился наконец-таки Петруша на свет. А она все бросала мальчику в ответ: «Нету у тебя бати. И не было никогда. Ни к чему нам знать о нем», когда он спрашивал ее об отце.
Видать, он сын чей-то незаконнорожденный, прибавляли знакомые ей бабы да мужики. И были правы.
Когда Петруше исполнилось одиннадцать лет, его отняли у Настасьи. Отняли несмотря на ее мольбы и крики.
Подходя к двери дома Петруши, Михаилу Петровичу лишь оставалось громко постучать в дверь.
Дитя, рожденное в семье крестьян, теперь считалось ребенком местной знати. Петрушу забрали из семьи. Навсегда.
Последними словами Настасьи, провожавшей своего сына, были мольбы о возвращении его домой.
«Пожалуйста, пожалейте меня, женщину бедную, - говорила она, - не отбирайте сына! Не отбирайте моего Петрушку! Прошу вас!»
Настасья кричала и кричала. Это было последним, что запомнил мальчик Петруша. Только Михаил Петрович нисколько не слушал ее, велел взять за руку отрока и отвезти к себе в поместье.
Произошло это так быстро, насколько возможно это было в то время. Петрушу переодели, вывели на холодную улицу, и повели по дорожке, усыпанной мягкой русской землей. А женщина кричала нечеловеческим голосом, не в состоянии преодолеть свое горе.
Думая о матери и ступая на ступень поместья Михаила Петровича, мальчик предположил, что, возможно, нескоро еще раз услышит крики Настасьи. Настоящие женские возгласы!
Его куда-то тащат. На улице пение птиц и цикад. Кажется, что вокруг так много людей. А он никогда не ощущал себя так одиноко.
***
В голове Петруши по-прежнему звучали странные звуки и женский плач, но он чувствовал себя настолько усталым и изможденным, что едва ему удалось войти в дом помещика, как он, коснувшись головой подушки, тут же заснул крепким сном.
Он думал, что его оставили окончательно одного, но это оказалось совсем иначе : люди, которые намеревались прийти в гости к Михаилу Петровичу и окружить его своим обществом, были недалеко от него, а гувернантка, готовящая обед, только-только сделала шаг по направлению к двери, чтобы навестить мальчика.
Как долго еще я буду находиться здесь? Подумал Петруша и осмотрел комнату, которая восхитила его своим великолепием. Высокий потолок и красивая деревянная мебель придавали ей особенный вид, но мальчик чувствовал себя настолько взволнованным недавними событиями, что тут же дотронулся до кружки с водой, стоявшей на столе рядом с ним.
Петруша осушил свой кувшин, и в его головенке зародилась совершенно новая интересная мысль: «Как же красиво здесь, Я чувствую себя как в царстве. Совсем не такая жизнь, как у наших крестьян. Интересно, что ждет меня дальше?»
Он с любопытством ощупывал себя: свой нос, лоб, губы, одежды, чувствуя запах несвежего тела. …Таких мальчиков, как он, никогда не одевали в хорошие наряды и не позволяли спать в роскошных комнатах. Но его приняли в этот дом, как взрослого барина, и позволили прилечь на мягкую кровать. Что-то случилось сегодня с ним. Нечто новое и необычное.
«Что ждет меня дальше? – произносил Петруша с волнением и наивностью, - Что же будет?»
Он с восхищением осмотрелся вокруг, пощупал себя вновь, дыша воздухом, исходящим из открытых окон, и наконец-таки опустился на кровать, коснувшись головой подушки.
Она стояла совсем рядом с ним. Эта прекрасная кровать.
Петруша медленно засыпал в ней, думавши о своей матери.
3
Тем временем Михаил Петрович проводил вечер с самим губернатором и его женой Екатериной Сергеевной, не думавши о мальчике, а размышлявший о своих взрослых делах. Однако он позволил себе немного рассуждать о юном отроке время от времени со своими гостями.
- Вы думаете, у любого русского человека есть душа? Вы, в самом деле, придерживаетесь такого мнения? – спрашивал он с удивлением, - Стану ли я изучать своих крестьян, чтобы понять это? Нет, нет и нет! Я не тот человек, который поверит в эту чушь, и станет следовать совету Андрея Николаевича! У меня есть свое мнение, и я не позабочусь даже о своем сыне, родись он в крестьянской семье!
А сам в это время думал о Петруше:
«Как там этот мальчик? Стоило ли его забирать из семьи – отнимать у Настасьи? Это очень жестокий поступок. Мы так давно проводили с ней тот сказочный вечер, что я и забыть забыл о том, что он мой единственный незаконнорожденный сын. Петр не знает, кем я ему прихожусь…А я ведь просто хотел изучить душу простого крестьянского мальчишки…»
Петруша спал настолько крепко, что не слышал ни разговоров с губернатором, ни стуков в дверь, ни шагов гувернантки, которые последовали после ее прихода в спальню.
Его пот был таким горячим, а сердце в его груди билось настолько сильно, что он решил, что совсем скоро покинет столь очаровательное место, в которое его привели.
Шторы в комнате были голубыми, как утренние небеса, а маленькие узоры, напоминавшие Петруше облака, плавающие по неощутимому воздуху, вгоняли мальчика в глубокий, преглубокий сон.
Мальчика пугали эти светские вечера, шум и голоса чужих ему людей. Но он поклялся себе, что не сдастся.
Лежа в кровати подобно маленькому царевичу, он размышлял о том, насколько отлична была жизнь крестьян от судьбы любого помещика, и так задумался, что забыл обо всем на свете.
Меня больше не побеспокоят ни крики, ни слова матери, думал Петруша. Я буду видеть перед собой лишь Михаила Петровича, его ужасное мрачное лицо, произносившего одни и те же слова:
«Забрать его из семьи! Теперь этот отрок принадлежит мне!»
«Мне страшно оставаться здесь», думал Петруша, лежа на мягкой кровати.
4
Утром гувернантка, Зинаида Александровна, удивительная женщина с пухлыми щеками и длинным носиком, забила тревогу. Сделала она это так неожиданно, что все люди, пребывающие в доме Михаила Петровича, прекратили вести задушевные беседы и деловые разговоры.
Нету мальчика, пропал. Искала везде. Но не нашла. Только и сказала она.
Петра больше нет… В одно мгновение помещик понял все.
Не может быть… Не может быть….
Первое, что пришло ему в голову, было мыслью, что рядом стоявшая женщина, должно быть, шутит. Обманывает его, рассказывая выдуманные истории. Но он понимал: все это происходило с ним в действительности. Это оказалось правдой, несмотря на дрожание его рук, биение сердца и стекающий по телу пот. Не сон, не выдумка. Михаил Петрович четко понимал это, хоть не желал верить.
Помещик, мысли которого по-прежнему волновали его время от времени, вскочил со стула и схватил Зинаиду за руку. Сделал он это так резко, с такой силой, что она вскрикнула и пошатнулась.
Зинаида говорит о пропаже мальчика здесь и сейчас. Он верит ей, хотя рассказ ее кажется ему чепухой.
- Вы что такое говорите? - первое, что вырвалось у него, - Неужели врете?
А Зинаида Александровна тем временем вытирает пот с лица и слезы, сегодня она совсем не в себе. И приговаривает:
- Не вру, Михаил Петрович… Нету нигде мальчика. Искала во всех комнатах, везде. Сбежал, видимо. Сбежал ваш мальчик.
И тут же прибавила со злостью. Она, очевидно, знала, о чем говорит:
- Как посмели вы у матери родного сына забрать?! Как вы смогли? Знали ли вы, какие чувства испытывал этот мальчик? Как тяжело ему будет жить в нашем мире, в обществе господ и пышногрудых барышень! Он сбежал из-за вас! Вы во всем виноваты! Только вы!
Михаил Петрович впервые застал гувернантку такой вспыльчивой и бесстрашной. Зинаида Александровна была сама не своя. Она говорила и говорила. Помещик знал, она бы никогда не прекратила произносить эти ужасные слова. …Просто так без причины. Эта женщина готова была говорить вечно.
Однако мысль одна за другой приходили ему в голову.
Такие раздумья защищали его, не давали ему возможности так быстро смириться с горем, как это было возможно.
Мучился он как никто другой. Где-то были отцовские чувства. Но где, он и сам не знал…
«Боже… Что происходит. Неужели Петр пропал? Что такое она говорит? Я не верю ей! Это все ложь!»
«Что я скажу Настасье? Что мы потеряли его? И мы больше никогда не увидим его?»…
Пульс у Михаила Петровича бился так, что, казалось, что он упадет в обморок и больше никогда не поднимется.
«Навсегда останусь лежать в омуте, в котором, как говорится, черти водятся…»
«Бога Ради, вернись, Петр, к нам!»
Слезы и пот стекали по лицу Михаила Петровича. Удивителен и трагичен был тот день.
Предчувствие, а затем внезапное осознание трагедии заставило его направиться к спальне отрока. Слишком долго он витал в своих мыслях. Но очнулся только сейчас.
Эх, если бы знали все люди: крестьяне, знать, и русские женщины, что пришлось ему испытать в то утро.
Раскаяние и неутолимая боль соединились в единое целое, а его стучавшее сердце, которое к тому моменту итак было очень слабым, уже начинало медленно разрываться в клочья.
…Как хотел он в то утро увидеть своего сына еще раз. Но не застал живым.
***
Петрушу искали три дня. Никаких следов. Казалось, здесь не было ни души, говорили бабы да мужики.
А куда делся мальчик? Далеко ли ушел? Думали все. Но не знали ответа.
Михаил Петрович, как и все, не находил время для сна. Образ мальчика с голубыми глазами остался где-то в его памяти, но несчастный отец был настолько одинок, настолько обессилен, что не представлял и не мог представить самое страшное: а именно то, что ожидало его сына вчера.
А вдруг он мертв? Вдруг похитил кто? Ну уж нет…
«Боже, неужели у каждого русского человека есть душа? – думал он, - Я забрал мальчика к себе, чтобы узнать его лучше. И не может… Не может быть, чтобы я потерял его так быстро… Я не хочу верить в это и не буду!»
Да, да. Самые разные думы мешали ему заснуть. Как волновался он о мальчике, как горько он плакал.
А затем следовала еще одна мысль, что все дети нелюбимые рано или поздно пропадают.
Настасья же была сама не своя. То ходила она из угла в угол, то вытирала пот с лица, все волнуясь о сыне.
Она думала о том, куда мог пропасть ее мальчик обыкновенным летним утром. И никто, ни один человек, не ответил на ее вопрос. Сегодня, когда рядом с ней не было никого, и она смирилась со своим одиночеством, Настасья лишь находила в себе силы смотреть в окно и искать силуэт своего еще невзрослого сына.
«Господи, пусть найдется мой мальчик, - думала она, а сердце ее стучало и стучало, - Пусть он придет сюда и обнимает меня своими ручками».
Так и пролетели печальные дни, которые не обещали быть счастливыми.
А что происходило с Настасьей, никто не знал.
Как плохо ей было. Настасья, вспоминая тот самый сказочный вечер, проведенный с Михаилом Петровичем, решила пережить эти минуты сызнова.
Все видели… Как шла Настасья… Как медленно поднималась по лестнице… Как открывала дверь своею рукою. Пятясь в сторону Михаила Петровича. Лежавшего на своей кровати и размышлявшего о жизни.
…Настасья явилась сюда. Конечно. Он понял это в мгновение ока.
Совершенно неожиданно ворвалась она. Возвратилась, чтобы напомнить о прошлом. Эта встреча станет долгожданным свиданием.
Нисколько не пожалев бедного помещика, Настасья произнесла свои ужасные слова. Упав на пол и став перед ним на коленях, несчастная женщина просила о помощи. Обнимая мужчину за пояс и скрестив руки…
Словно ее целью было молить о пощаде…
- Ненавижу вас! – кричала она. – Как могли вы забрать у меня моего единственного сына! Мой мальчик не вернется ко мне никогда! Это из-за вас! Вы виноваты! Верните мне сына!
Однако Михаил Петрович не находил, что на это ответить. Какая боль, какая ноша… Как хотелось ему забыть обо всем этом…
Но Михаил Петрович так и не нашел, что сказать, ведь ни сам Бог, ни Настасья ни дали ему на это права.
4
Петруша не нашелся и спустя шесть дней. Обыскали всю местность, все проулки, даже леса. Но его не оказалось и там.
Никто не находил себе места. А Михаил Петрович уж тем более. Мысли настолько запутались в его голове, настолько быстро он начинал сходить с ума, что вся история с ним, казалось, виделась ему в страшном бесконечном сне.
Лишь отрок Витька, проживающий неподалеку, явился к самому Михаилу Петровичу и решился сообщить, что видел Петра вот совсем недавно, когда ходил забрать у соседки домашнее молоко. Только встретил он мальчонку не проулках и лесах. А возле своего дома.
Мы с ним столкнулись у высокого дерева. Он был потный и грязный. Казалось, спешил куда-то. Говорил Витька, запыхавшись. Он был такой бледный. Такой Беспомощный. А я ничего не мог сделать…
Михаил Петрович, думая о сыне, прослезился, вспотел. И, слушая отрока, лишь прибавляет.
Ты врешь? Это история неправда? Скажи мне честно.
Витька дрожит, волнуется, упирается.
Да нет, честное слово, все так и было! Точно так, как я рассказываю. Верьте мне.
Но боль, которая мешала улыбнуться Михаилу Петровичу в тот день, не утихала. Он нехотя настаивает на своем.
Говори мне правду! Только правду, Витька. Иначе я выпорю тебя. И ты узнаешь, какую боль испытываю я, слушая твою наглую ложь.
В тот вечер Витька плакал и умолял Михаила Петровича не наказывать его, но судя по тому, как помещик гневался, ничего поделать не смог.
5
Витька молчал до последнего. Не знаю ничего. Вы из меня не вытяните ни слова. Отвечал…
И сколько не уговаривали его сказать правду, а именно о той ночи, когда пропал Петруша, мальчик, несмотря ни на что, продолжал сопротивляться до самого конца. С гордой осанкой он сидел, выпятив вперед подбородок и подняв брови.
Настасья, слушая разговор время от времени, изредка принимавши в нем участие, лишь думала: «Где же мой сынок… Боже, найдите его… Найдите хоть кто-нибудь…» Настолько больно ей было. Настолько сильно защемляло ее сердце, что она готова была в любой момент поднять крик и вопль.
Все наблюдали за ней. Видя ее блестящие, как снежинки, глаза.
А эти руки… Они-то тряслись так лихорадочно, что казалось, ни одна болезнь не вызовет у человека такое страшное состояние, которое было у Настасьи в тот печальный день.
Никто не жалел ее сегодня. Ни Михаил Петрович, витавший в своих мыслях, ни Витька, произносивший слова, которые с каждой новой секундой причиняли ей невыносимую жгучую боль.
Ничего нового не выяснили. Ничего не узнали.
Настасья, чувствуя себя одинокой наездницей, начала думать о сыне. Вспоминая его детство, движения, громкий смех. И умоляя: «Верните моего мальчика… Хоть на один день»
Настасья сидела и чувствовала лишь тоску… Был месяц-октябрь…
Совсем скоро начнется метель. Вот через две недели в ноябре.
А Петруши все нет…
***
Она так и осталась безмолвной женщиной, чувствуя себя одинокой наездницей.
Ей казалось, что всегда так будет, даже когда она направлялась в сторону смышленых мальчишек, игравших во дворе. Но все было иначе.
Горе ее не выразить словами.
Мой сын когда-то был таким же, как эти ребята… Думала Настасья в тот день и улыбалась.
Об этом говорили ей дети. Словно произносили. Своим мягким голосом. Улыбайся, Настасья, улыбайся. У тебя есть надежда.
Так было в действительности. Но не было в этих детях того, чего она могла ждать вечно, дай ей надежду.
НЕПОВТОРИМОСТИ…
Они все одинаковы как две капли воды.
Лишь ее мальчик отличается от других. Для нее он самый лучший.
Сегодня 2 марта. Многие люди поздравляют ее. А она даже не знает, как выразить свое счастье словами. Наконец-таки наступил час, когда она поймет, что ее ребенок вернулся. Она счастлива.
Ей сообщили, что Петрушу нашли. Мальчик пропал летним утром, заблудился в лесу.
Неизвестная семья приютила его, когда тот попросил о помощи.
Странная история… Он когда-нибудь расскажет матери о ней…
Только ей на это совсем наплевать.
Лишь, иногда выходя из дома, Настасья встречается взглядом с Михаилом Петровичем.
Оба вспоминают тот сказочный вечер…
Что он, что она. Такие разные люди.
Ты думаешь, у русского человека нет души? Смеется Настасья.
Они оба разговаривают. Кушают русский хлеб, представляя, как слушают красивую музыку. Как старые друзья.
Михаил Петрович долго молчит. Он слишком дорожит Настасьей. Ему обязательно нужно взвесить каждое слово. Он ей отвечает.
Как же я ошибался. У тебя есть душа. Как у любого русского человека. Ведь до конца в тебе жило самое светлое чувство, которого я не испытывал никогда.
Она спрашивает, какое.
Михаил Петрович говорит ей: Оно называется надежда.