Самоподготовка, а на курсантском сленге - сампо, заканчивалось. Оставалось, каких-то пятнадцать минут до пронзительного звонка сменяющегося командой дежурного по училищу усиленной громкоговорителем «Выходи строиться для перехода в столовую!».
После которой три сотни молодых людей, в темно-синих робах дружно отбивая шаг по асфальту плаца, двинутся от главного корпуса к столовой, навстречу смонтированной у входа в нее ажурной корабельной антенне, расположенной между плакатами с ленинскими и макаровскими напутствиями - «Верной дорогой идете товарищи!» и «Помни войну!»
Почти всю прошлую неделю каждый вечер в конце сампо Сергей возвращался к оценке своих взаимоотношений с Кэмблом. Другого времени у курсантов просто не было. Отомстит старшина ему или как всегда из подтишка рассчитается?
Кэмблом, ребята называли недавно назначенного старшиной класса, курсанта из отделения Сергея с плоским «рыбьим» лицом. Поначалу он был такой как все. Просто держался слегка особняком.
Но, как только еще на новом наборе, то есть до принятия курсантами присяги, начались занятия по математике и физике, что бы войти в программу, у него, ранее отчисленного со второго курса матмеха университета за какую-то провинность, обнаружилось сильное превосходство в математической подготовке над остальными, которое он всячески подчеркивал.
Сергей понимал, что это временно. Потом все сравняются. И еще неизвестно кто окажется первым.
Сергей ведь тоже перед училищем поступал в физтех. Но не прошел по конкурсу. Поэтому держался скромно.
А Кэмбл, отчисленный из университета и якобы пострадавший от университетских профессоров за правду, носил ореол мученика. Он на каждом шагу козырял своими связями и многочисленными способностями.
Он даже втерся в среду бывших нахимовцев, которые держались особняком и благодаря опыту военной службы, как правило, назначались младшими командирами.
Чем он очаровал командование факультета, было загадкой. Училище радиоэлектроники не отказывалось от способных, подготовленных, хотя и не подчиняющихся общим правилам гражданских ребят. По опыту, надеясь, поставить выделяющихся первокурсников в общий строй.
Ведь такие ребята, как подсказывал внутреннее чувство педагогов, как правило, становились отличными офицерами. А некоторым, из них, таким как Кэмбл, училище даже предоставляло возможность порулить.
Зря. Гнилой внутри был этот человек. Сергей это чувствовал, но не мог выразить свое неприятие словами.
Одним словом старшиной класса неожиданно для многих стал именно Кэмбл. На погончиках которого, как и у нахимовцев засветились лычки старшины 2 статьи. Получив власть над людьми, Кэмбл навел до того образцовый уставной порядок, что весь класс буквально застонал.
Даже бывшие нахимовцы, а также курсанты из числа бывших военнослужащих срочной службы, диву дивились! Но все, же они, хотя и сквозь зубы, выполняли указания нового старшины класса. Кэмбл выслуживался перед факультетским начальством, поднимая свой авторитет и не давая вздохнуть другим, буквально топя их.
Его любимая поговорка так и звучала – темнее небо, ярче звезды! Нашлись, конечно, два или три прихлебателя из числа курсантов, которых Кэмбл приближал к себе и на которых опирался. Одним словом в их классе все выходило как по Киплингу, вожак – почти, что одинокий тигр Шерхан, не считая нескольких «Табаки», в дружной волчьей стае.
В прошлую субботу, вернувшись из увольнения, Кэмбл и его компания в общем кубрике после отбоя преувеличенно громко делились впечатлениями. В увольнении были только они. Остальные курсанты, не попавшие по его вине в увольнение, угрюмо молчали в своих кроватях и силились заснуть.
Терпение лопнуло, когда Кэмбл, ни с того ни с сего, начал описывать достоинства своей девушки Веры. Она, дескать, и красивая, и гибкая и умная. Проявляет заботу не только о нем, но и всех курсантах класса.
Вот она, дескать, и пирожки напекла для всех и передала с ним в училище. Прошла минута, другая. Увлеченный Кэмбл не унимался. Тогда Сергей, неожиданно для самого себя, так же громко прервал Кэмбла:
- Ты что Кэмбл, рехнулся? Купить, что ли всех нас хочешь пирожками своего Верунчика? Не выйдет!!! Да никто, кроме твоих шакалов, эти пирожки и не брал!
От неожиданности Кэмбл поперхнулся и замолчал. Как кол проглотил. Курсанты в койках затихли в ожидании развязки. Собутыльники старшины тоже замолкли. Они настороженно следили за реакцией формального вожака на попранную субординацию. Каким образом он восстановит свое право сильного?
- Утром разберусь с тобой Волошня, - после паузы угрожающе обронил не сразу нашедший достойный ответа Кэмбл, - и более не проронил ни слова.
На следующий день на улице во время сдачи объектов приборки Кэмбл вразвалочку подошел к Сергею. Его взгляд с недобрым прищуром высокомерно уперся в переносицу Сергея.
Волошин тоже напрягся. Мускулы рук, ног и спины расслабились, в ожидании выпада или замаха. В горле пересохло. Противники секунду другую сверлили друг друга, не отводя глаз. Наконец старшина сглотнул слюну и хриплым голосом произнес.
- Отойдем олень! Поговорим?
- Давай, - с деланной готовностью отозвался Сергей, и двинулся вслед за ним.
Зашли за мусоросборник, что бы их ни кто не мог видеть.
- Ну что лошара? Что такое ты вчера вечером в кубрике нес? Довыступался?!
Вместо ответа Сергей повернулся на всякий случай чуть боком и незаметно выставил правую ногу вперед, перенеся вес тела на левую ногу. По голосу он понял, что и Кэмбл боится его и не знает как выйти из создавшегося положения, в которое они оба попали.
Ненависть, захлестнувшая было Сергея, которая раньше душила его, тоже начала потихоньку проходить. Но пойти на примирение Сергею не позволяла внутренняя гордость. Пусть его отчислят из училища за драку. Он не уступит. Ни Кэмблу, ни кому бы, то ни было.
Старшина дрогнул первым, благоразумно передумал драться и пошел на попятную. Но и ему было неприятно сразу уступать заносчивому Волошину. Поэтому он торжественно произнес.
- Отныне и навеки этот мусоросборник будет твоим внешним объектом приборки! Пойдешь в помощь Пономареву! Проверять буду ежедневно!
И отвернувшись от Сергея, Кэмбл с победным видом направился к подъезду жилого корпуса их роты….
О продолжении конфликта со старшиной класса Волошин поделился только со своим закадычным другом Володей Скляровым. Володя как то странно, по новому, посмотрел на него и неожиданно произнес:
- Не знаю, что и сказать, но думаю, ты Серый перегнул палку.
- Как? – Возмутился Волошин? - В чем перегнул? Разве тебя не задевает давление со стороны наглого Кэмбла?
- Слов нет! Задевает! Но причем здесь Верунчик? Я думаю, девушку замешивать в ваш конфликт не стоило, даже если это девушка Кэмбла.
- Ты ее видел что ли?
- Нет, конечно, однако какое это имеет значение в вашем споре? Может она искренне хотела угостить нас пирожками, - хмыкнул Скляр, давая понять, что разговор на эту тему завершен и ему с таким пропащим морально индивидуумом, дружить неохота.
Волошин тоже замолчал и глубоко задумался. Внутренне он уже смутно начал сознавать, что он на самом деле не прав.
- Не нужно было тогда ночью в кубрике задевать чувства влюбленного Кэмбла. А уж его Верочка, здесь действительно не причем, - переживал Сергей.
Друзья почти неделю дулись и не разговаривали. Но время сглаживает острые грани конфликта, а совместная курсантская жизнь бок обок с товарищами, делает свое дело. Истинное одиночество, без общения с близкими друзьями невыносимо. Спустя неделю и им пришло время помириться.
И вот теперь, сознавая это, Сергей с полегчавшим сердцем снова в конце сампо вновь переключился на задачу по физике. Решение в общем виде вроде бы было получено, а вот размерности в формуле никак не сходились.
- Скляр. А Скляр! - Ты решил задачку по квантовой механике с использованием уравнений Шредингера? - Шепотом спросил Сергей своего друга, сидевшего сегодня из-за нелепой ссоры за партой позади его.
- И не думал! – Обрадованный тем, что друг обратился к нему первым, понизил голос Володя Скляров, - мне все равно завтра увольнение в город не светит.
Так что я теперь по полупроводникам лабу клепаю. Ну а у тебя как физика получилась? Дашь списать?
- Я что, хоть раз тебе отказывал?
- Кто тебя знает? После значительных расхождений в наших взглядах на честь, верность и любовь, может, и поменяешь свое мнение!
- На что ты намекаешь, а Скляр?
- А то ты не догадываешься? Со времени нашей ссоры прошла без году неделя. Забыл, что ли?
- Ничего я не забыл. Только и сегодня тебе скажу, что по существу я был прав! Но по форме может быть, и нет. Не знаю право.
- Ага. Как же? Держи карман шире. Мне конечно Кэмбл, как и многим другим ребятам, тоже не нравится, но ты зря его так грубо остановил. Да еще и при всех. Удивляюсь, как еще тебе от него по физиономии не досталось?
- Не досталась, как видишь, и мне уже все более кажется, что действительно зря.
Как выяснилось спустя семь лет отнюдь не зря. Правильно Сергею тогда по морде не досталось. Кишка у Кэмбла оказалась тонка. Характер у него был черный. Волошин и Скляр сильно в нем тогда ошиблись.
Рассказывают, что временами после диких семейных ссор будучи пьяным гонял свою жену (да, да - того самого Верунчика) и заодно свою тещу с матом на губах и с ружьем в руках, вокруг дома, рискуя поразить домашних и себя случайным выстрелом.
Кэмбл оказался единственным офицером из выпуска, который погиб в тридцатилетнем возрасте. Не на лодке, не за Родину, не в борьбе за свою честь или честь женщины, а нелепо, под колесами случайного автомобиля. Бог не фраер.
Но жизненный опыт Сергея Александровича не дал ему испытать чувства удовлетворения от собственной правоты. Напротив, он не раз возвращался к оценке справедливости в этой полузабытой истории, и каждый раз давал себе взаимоисключающие ответы.
декабрь 2018г