Семья отца Сергея после переезда осенью из белорусских Дятловичей в польское Гнезно, временно ютилась в пристроенных к школе столярных мастерских.
Сама школа возвышалась над низенькими деревянными хатками деревни, т.к. находилась в белом двухэтажном каменном здании у моста через речушку.
Собственно деревня представляла собой Т-образную улицу вдоль гостинца, который палочкой указывал на мост, левой поперечиной на кладбище, а правой на фермы и конюшни совхоза.
На всех концах деревни, построенной по этой импровизированной букве «Т», как во всех польских деревнях, высились кресты с непременной фигуркой Иисуса в терновом венке и скорбным выражением лица. Такие же мрачные печальные и черные от времени кресты-крыжи возвышались и на местном кладбище.
Раньше в здании школы размещался госпиталь, наспех построенный по типовому проекту. Кто в нем долечивался после войны, Сергей доподлинно не знал. О больных напоминали только надписи имен и дат на могилах, что появились на холмах, где старый вырубленный немцами в войну лес, был сменен подросшим молодняком.
Вторым каменным зданием в деревне был костел. Он казался Сергею очень древним. Костел находился в центре деревни недалеко от школы, в противоположной стороне от моста на небольшом пригорке.
Отец позже утверждал, что в этом здании были смешаны романский и готический стили. Костел в советские времена был закрыт, а его красная обветшавшая, черепичная, крыша зияла черными дырами.
Такие же темно красные кирпичные стены костела, отличались, от белых и воздушных стен Дятловичского храма, как латы старого хромого рыцаря от воздушного платья невесты. Но эти мелочи в те годы Сергей не мог и не был способен обратить внимание.
Отец Сергея совсем недавно был назначен директором этой местной восьмилетней школы, и кажется, еще и избран секретарем партийной ячейки.
За работу отец принялся ретиво, разрываясь между этими двумя обязанностями. Он все время пропадал вне дома. То в школе, то в совхозе, то на кукурузе. Мама тоже вела дополнительные уроки с двоечниками и без конца проверяла их тетрадки.
Поэтому летом Сергей и его младшая сестра Таня, большей частью пропадали в школьном дворе, на огороде при школе или просто слонялись по деревне. Но чаще всего в плохую погоду Сергея с сестрой попросту запирали в пахнувших стружкой и опилками помещениях столярной мастерской, служащей для них временным домом.
В методическом классе, где они жили, сгрудились несколько школьных парт, печка, две кровати, и радиоточка и связанные в узлы покрывала , куда вошло все ценное добро семьи сельских учителей.
К классу справа примыкал еще и цех с верстаками, железными и деревянными тисками и разнообразным столярным инструментом. Там же хранились два тюка с зимней одеждой директорской семьи. Но детям строго настрого запрещалось заходить туда без родителей.
В классе высоко под потолком висела радиоточка - непрерывно бубнящий громкоговоритель, который никогда не выключался. В обычное время дети слушали его мало. Но, его информации оказалось достаточно, для того, что бы сыграть с Сергеем злую шутку.
В то время, в преддверии «атомной войны», гражданам по радиоточке доводились сигналы атомной и воздушной тревоги и первичные действия по ним. Сергей прислушивался иногда именно к этим передачам громкоговорителя. Он тот час намотал на ус, что если объявят тревогу, то «им надо непременно покидать помещения и идти в бомбоубежище, либо в другие подвалы».
Что надо было делать, потом Сергей представлял плохо, но запомнил, что если будет вспышка, то надо упасть головой в направлении на нее.
И вот, в однажды, когда родители уехали на конференцию в Гродно, а дети остались под замком, из громкоговорителя неожиданно раздались рыкающие звуки сигнала «радиационной опасности». Сергей заметался по классу, укладывая в полотняную торбу два куска хлеба и полулитровую бутылку воды.
Татьяна в это время укладывала спать свою куклу, посмотрела на суетящегося брата и сказала ему маминым тоном с укоризной.
- Не брякай бутылками, дитё не спит!
- Таня! Собирайся! Атомная тревога! - Ответил ей брат, срывающимся голосом. На его неокрепший детский мозг, давила ответственность за сестру.
- Куда собираться? – Не поняла Танюша, но на всякий случай свою куклу укладывать перестала.
- Я слышал по радиоточке, что если американцы сбросят атомную бомбу, то надо укрываться в нашем подвале, лицом к вспышке. Вот тогда и будет атомная тревога!
- Про атом я слышала и видела. Кинопередвижка в школу приезжала. Это страшно. А про бомбу нет. Ничего про неё вроде мама не говорила.
- Зато я, слышал! И не раз, - авторитетно заявил брат, - говорю тебе надо в подвал быстрей! Я уже и хлеб с водой приготовил! Пойдем спасаться!
Таня хотела было, как водится, что-то возразить, но тут репродуктор яростно и тревожно зарычал, захлебываясь короткими и длинными гудками.
Танюша вздрогнула и замерла, а радиоточка тем временем заговорила суровым мужским голосом. Из его грозных слов было ясно, что надо срочно скрываться в бомбоубежище, и вообще много чего делать.
- Вот теперь-то ты слышала? – Торжествующе и тревожно заговорил скороговоркой Сережа.
Сестре передалось волнение брата, и она в знак согласия укутала куклу в разноцветные лоскуты, послушно подойдя к дверям.
- Я готова. Открывай!
Только тут до Сергея дошло, что родители уже полдня отсутствуют, и тяжелая не просохшая сосновая дверь, находится на прочном замке. Он в отчаянии забарабанил в эту закрытую дверь, прислушиваясь, не доносятся ли из коридора шаги? Не идет ли, кто ни будь, их вызволять?
В ответ доносилось только гудение октябрьского ветра в печной трубе, да мертвая тишина, которая сегодня звучала особенно зловеще.
- Вечер. Темнеет уже. В школе нет никого, - спокойно и рассудительно произнесла Танюша, - а папа с мамой из города вернутся затемно. Как в прошлый раз.
Сергей метнулся к окнам. В школьном дворе пусто. Никого не было видно и на школьном огороде. Как он не вытягивался в цеху на ближайшем к окну верстаке.
Все как будто вымерли.
Что делать? – Лихорадочно соображал Сергей, - мы в ловушке! Американские самолеты, довезли, небось, свои атомные бомбы до Шиловичей, а то и до Мстибово!!! Хотя, как помнилось Сергею, и там тоже стояли эти мрачные готические костёлы - прибежища Езуса, - может быть спасение в них?
Для чего пану Езусу и деве Марии столько костелов Сергей тоже не знал. Но что-то подсказывало Сергею, что все святые, а особенно квелые девы Марии с красным сердечком в груди и младенцами на руках, слабая защита от ужасного белого гриба ядерного взрыва и ударной волны.
Сергей тогда только и подумал, - все, нам теперь конец!!! Но надо же, как то выбираться из западни и скорее прятаться! И тут ему в голову пришла спасительная мысль, - надо разбить окно в цеху и выбраться на улицу!!!
Сергей метнулся в столярный цех и потянул за собой сестру, - я знаю что делать!!!
В цехе он снял с демонстрационной пожарной доски ладный топорик, и уже хотел было высадить заботливо установленные отцом зимние двойные стекла, обмазанные им обычной замазкой под таинственным названием «кит», но передумал и протянул топор сестре.
- Танюша! У меня руки заняты. Давай, я подержу и твою куклу. На секиру! Выбивай стекла! Только смотри, что бы ни порезаться об них!
- Не буду! Напрочь отказалась Танюша. Отец вернется, и накажет. Папругой за самоуправство! Сам выбивай!
- Меня-то он может и накажет, а тебя вот ни за что и никогда. Я знаю. Так что не бойся. Выбивай скорее! Американцы близко! Уже может над Мстибовым!
- Сам, говорю, и разбивай это окно! Американцы может до нас и не долетят вовсе. Мы вон, когда ходили с мамой за черникой в Шеметовку, то целое утро шли. И только днем вышли к Мстибово, которое оказалось рядом с тем местом. За шоссе! Я видела.
- Дуреха! Если не разобьешь шибу, то я и тебя секану! – В сердцах пригрозил Сергей, чувствуя нелепость, абсурдность своего предложения и, самое главное, стыдясь своих слов.
- Попробуй только! Батька тебе только за одни такие слова вовсе голову свернет, - едко и презрительно съязвила сестра.
В одну секунду страх перед отцовским гневом, оказался сильнее, чем страх перед атомной бомбардировкой. Но проклятый репродуктор все не унимался и продолжал слать сигнал «радиационной опасности».
Поэтому Сергей вздохнул, протянул сестре торбу с собранными припасами и сделал решительный замах. Дзин!!! Двойные стекла разлетелись на мелкие кусочки, и в цех ворвался сырой и тяжелый осенний ветер. Он принес с собой в помещение дождь. Косой, мелкий и противный.
- Мы свободны! – радостно прошептал Сергей и первым выбрался из западни наружу. За ним, нехотя последовала и Татьяна, прихватив с собой любимую куклу. Голубые глазки у куклы открылись. Наверное, от удивления. И больше не закрывались….
Дети просидели в школьном подвале до темноты. Они как могли, подбадривали друг друга и ждали вспышки. Но ее не было. В темном дальнем углу, что-то зашуршало.
- Крысы! – Догадался Сергей, - и ему вдруг ни с того ни с сего, стало страшно, хотя возню и писк крыс он слышал много раз и не обращал уже на них никакого внимания. Сергей перевел взгляд на сестру.
- Слышишь?- шепотом спросил он.
- Нет. Я куклу качаю, а глазки у нее никак не закрываются. Вот уснуть и не может! – И хотя вся насторожилась, храбрилась и присутствия страха не выказывала.
Наконец, глядя в низкое зарешеченное окно, Сережа издали заметил отца и мать. Они взволновано шли быстрым шагом вдоль школы. Отец курил, и его лицо изредка освещалось огоньком папиросы. Лица, убитой горем матери он не рассмотрел.
Просто белое онемевшее пятно. Вслед за родителями семенила взволнованная техничка и причитала.
- "Не вем пан директор… Споуж, окно растрескано в щент… Де сь децки? Не вем…. Можа злодей якись"?
- Ядзя! Ну, куда ты смотрела!!! Я же ясно сказал, покорми их вечером… Они, где то здесь…, не должны уйти далеко…, - бормотал отец, еще раз проверь школу, вплоть до чердака!
- Шура. Сходи на речку и к мосту, - прозвучал непривычно надтреснутый и глуховатый мамин голос. Помнишь, где с детьми из мелкашки в язей стрелял… глянь. Может они там….? - И снова зашлась в сдавленном плаче.
Выручила техничка. Сначала она привела в классную комнату к уже уткнувшейся в матрас матери Танюшу, а еще через полчаса в ту же классную комнату, в которую из щели под дверью в цех, дул пронзительный сквозняк, вошел, потупив голову, и Сергей.
- Что рассказала Танюша отцу об их, а вернее о его, проступке? - вертелось в Сережином мозгу. Сергей бросил осторожный взгляд на грозного отца.
Но отец за эти полчаса уже отошел от потрясения. Лицо у него разгладилось. Глаза смотрели весело.
- Ну расскажи ка сын о своих проказах. Зачем окно разбил?
- Американских самолетов и атомных бомб испугался.
- Но сестру то, спас? - с издевкой произнес отец.
- Нет, она сама в разбитое мною окно вылезла! И куклу вынесла.
- Не переживай сын, сейчас окно подушкой заделаем, а завтра научу тебя стекла в рамы вставлять. Хорошо?
- Да папа, - выдохнул Сергей облегченно и скосил глаза на Танюшу.
Сестренка прижалась к маме и незаметно показала ему язык.
декабрь 2018г