С работы пришлось уйти за семь лет до пенсии.
Денег накопила достаточно, чтобы прожить безбедно эти семь лет.
Но, увы, реформаторы отняли всё, до копейки.
Ни работы, ни сбережений.
В деревне остался домик, 10 соток сада, пчёлы.
Пчеловодство знала с детства
Купили цыплят.
Маленькие, жёлтенькие цыплятки копошились в картонной коробке.
Сонечка видела их впервые.
Давно, давно, когда Сонечке не было ещё и года, мама часто ей напевала песенку: «Цып-цып, мои цыплятки!»
Цып-цып, мои цыплятки,
Цып-цып-цып, мои касатки,
Вы пушистые комочки,
Мои будущие квочки.
Здесь, в траве густой, привольно
Погулять вам можно вволю.
Цып-цып, мои цыплятки,
Цып-цып-цып, мои касатки,
Вы пушистые комочки,
Мои будущие квочки.
Подойдите вы напиться,
Дам вам зерен и водицы.
Вот и вспомнили эту песенку.
Так, вот они какие, Цып-цып-цып, мои цыплятки!
Какие зёрна?!
Мама и Сонечка кормили их распаренным пшеном и измельчённым яйцом, сваренным вкрутую.
Посмотреть такую прелесть прибегали ребята со всего двора.
Ребятишки, по маминой просьбе, приносили свежую КРАПИВУ.
Мама мелко её рубила и накладывала в плошку с кормом.
Маленькие гости садились на корточки вокруг коробки, где жили и пищали цыпушки.
Детишки тоже впервые видели маленьких цыпляток. Всё интересно, как пьют, как клюют, как спят, собравшись в клубок, как пищат.
Сколько радости!!!
Но наступил май, и мама с Сонечкой, с цыпушками отправились в деревню.
Их провожали всем двором!
В деревне ждали Тётя, бабушка и Тото со своими щенятками.
Итак, цыпушки, что-то около десятка, бройлерные.
Перед кухонным окном мама сделала загородку, выпустила туда цыпушек, сверху натянула сетку
<a target="_blank" href="https://radikal.ru"><img /></a>
Роль мамы-курочки взял на себя Дюк.
Он целыми днями лежал перед загородкой и необыкновенно ласково смотрел на суетящихся, пищащих цыпушек.
Наконец, сердце его не выдержало, и он начал делать подкоп.
Быстро-быстро копал он землю, помогал зубами и о, чудо, небольшое отверстие, величиной с цыплёнка, показалось под загородкой.
Дюк радостно взвизгнул, подпрыгнул, припал на передние лапы, просунул нос в подкоп и ласково пригласил цыпушек выходить!
Они всё поняли и начали радостно выползать.
Маленькие пушистые комочки весело суетились вокруг загородки.
Дюк стоял над ними, словно, пересчитывал.
И вот, вся цыпушечья орава вышла на волю.
Дюк внимательно следил за ними, вылизывал их клювики, «расправлял» пёрышки!
Наконец, выполнив «родительские» обязанности, он растянулся возле загородки.
На улице было ещё прохладно, поэтому цыпушки начали прятаться в мохнатую шерсть Дюка, залезали на него, а он терпел!
Остальные собачки не приближались, ибо знали, Дюк шутить не любит! В случае нарушения правил поведения, расправа будет быстрой.
Дюк подходил к нарушителю, брал его нос в свою пасть и говорил:
- Ав-вав-вавав! – что в переводе означало – нельзя!
Дюк всегда был на страже.
Время летело быстро. Цыпушки подрастали. Вот уже определились петушки и две курочки.
Беленькую курочку назвали Нюрочкой, а бледно жёлтую, необыкновенно пушистую - Мариночкой..
Двое петушков выделялись своим ростом и крепостью, а потому были названы Петрушей и Владиком.
Владиком, потому как соседский мальчик Владик, лет тринадцати, был ростом под два метра, косая сажень в плечах.
Сонечку выносили в шезлонг, стоящий перед баней. Курочки Нюрочка и Мариночка садились на подлокотники, по обеим сторонам от Сонечки, и замирали.
Остальные цыплята весело бегали по двору, а после трапезы располагались белым ковром под листьями репейника, позади шезлонга.
Ели цыплята постоянно, но, ни разу, никто не видел, чтобы они копошились, или рылись в земле.
Маме пришлось съездить в город и собрать, со всех пожилых родственниц, сухари и крупы.
Старушки, по привычке военных лет, все корочки, все кусочки, сушили и складывали в мешочки.
А в девяностые годы они получили «чечевичную похлёбку» от «добрых американцев» в виде пакетов с буряпустынной рисовой кашей.
Вид у крупы был какой-то серый, и старушки с удовольствием отдали её маме, для цыпушек.
Цыпушечий вольер быстро расширялся. Рядом стоял лоток с кормом и, время от времени, цыплята прибегали подкрепиться. Но интереснее всего было смотреть, как они пьют воду.
Посредине ограды стояла миска с собачьим обедом.
Девочки Тото и Дик были очень воспитанными, а вот Бэк…
Он первым подбежал к миске и приступил к трапезе.
Такая вкусная овсяная каша.
Вдруг, рядом с миской появился петушок.
Бэк замер, потом повернулся и зарычал.
Петушок, привыкший к Дюшкиным нежностям, даже не подумал отойти от Бэка и продолжал клевать вкусную кашу.
Ещё одно предупреждение, и Бэк, возмущённый дерзостью петушка, прыгнул и тяпнул бедняжку за шейку.
Головка безжизненно повисла. Это была первая жертва цыпушечьего поголовья.
Петушки быстро подрастали.
Вскоре начались петушиные бои.
Страшное зрелище. Перья на шее дыбом.
Наскакивают друг на друга.
Ярость необыкновенная.
И вспомнила я «Песенку Петушка» Флореса Хосе Асунсьона.
https://www.youtube.com/watch?v=74dUnpNjygQ&ab_channel=
Такая прекрасная мелодия, явно связана с петушиными боями, но то, что я видела – было ужасно.
И вот, сейчас, слушаю эту мелодию, и слёзы наворачиваются на глаза.
Я вижу своих петушков, дерущихся не на жизнь, а на смерть!
Последний крик и - смерть!
Ведь всё детство провела в деревне, были у дедушки с бабушкой курицы, красавцы петухи, но битв не видела.
К осени остались две курочки и Петруша.
Остались одни.
Мама сделала им на кухне теплушку из старого улья.
Двери в комнаты закрыла.
В ноябре надо было спускать пчёл в подполье.
Никто не знал, какую температуру могут переносить курицы.
И вот, с первыми морозами мама посадила Петрушу, Нюрочку, Мариночку в мешок и, подобно старику из «Зимовья на Студёной», взвалив мешок за спину, пошла на автобус.