Творящие благо

               
                Уклонись от зла и сотвори благо.                Псалом 33

                Глава первая
                Территория Войска Донского
       Укрывшись в зарослях ивняка, речка Булавин сплетала и расплетала светлые свои струи, пела тихую песнь солнечному апрельскому дню. Под её ласковое журчание Родион незаметно для себя уснул, сидя на скамейке в уютном  церковном дворе возле колодца с освящённой водой. Давно не испытывал он такой благодати и покоя, как на окраине этого небольшого посёлка возле чудесной  церквушки с зелёной черепичной крышей.
      Неожиданно перед ним откуда-то  возник худощавый мужчина лет сорока,  с сединой в бороде и волосах. Глубокие морщины бороздили его лоб и щёки, в глазах затаилось давнее страдание.  Поношенный выцветший джемпер некогда синего цвета да старые чёрные  штаны, что обычно одевают местные  жители для огородных работ, говорили о неизбывной нужде незнакомца.
– Доброго здоровья, кто ты? – обрадовался собеседнику Родион.
– Доброго! Я – Виктор, а  прославился тем, что в две тысячи пятнадцатом году пригласил сюда двух  известных военных корреспондентов. Думал, навряд ли приедут, да, глянь, они приехали. Провели у нас в Ольховатке целый день.
   
     Припадая на правую ногу, Виктор присел на край скамейки и вдруг на какой-то момент исчез из вида. Потом появился снова. Тихо заговорил. Голос его был похож на журчанье речных струй.
– В феврале пятнадцатого года наша Ольховатка оказалась в самом пекле Дебальцевского котла. Сотни снарядов летели на нас один за другим, казалось, что наступил ад, обрушилось небо и земля, но – представь себе! –никто из жителей не погиб и даже не был ранен, уцелели от разрушения все дома. Это ли не чудо! Господь спас нас, староверов,  за молитвенное  усердие. Подумай только, в посёлке несколько месяцев стояли украинские оккупанты, а в церкви ни на минуту не прекращалась молитва. Наш батюшка, о.Александр, что прибыл сюда из нижегородских земель, мог бы сбежать со своим российским паспортом. Но не сбежал, не бросил нас,  остался со своей паствой, хотя ему не раз  угрожали.
– А ты из каких будешь краёв? – вопросом прервал рассказ Виктор.


     – Из пермских земель. Оттуда, где  в четырнадцатом веке служил Святитель Стефаний Пермский. Слышал о таком? В тяжелейшие для Руси времена совершил он духовный подвиг: великим примером  своей жизни привёл язычников коми-зырян к Православию.
– Вот и пришёл я к тебе, видя,  что служишь ты нашему делу. Сам я раньше, пока мог двигаться, сидел на этой скамеечке в апрельскую пору, слушал пение птиц. Молил Господа о мире в Донбассе.
– А что случилось с тобой?
   Мгновенно проснувшийся Родион глянул на край скамейки, но там никого не было. Из небольшого домика напротив церкви к нему шёл о.Александр, с которым молодой паломник  познакомился полчаса назад.  В одной руке  батюшка нёс кружку со свежезаваренным чаем,  в другой – тарелочку с куском кулича.

    – Подкрепись, пока подоспеет обед. Пока ты отдыхал, я сходил за старостой прихода.  Она – историк по образованию, уроженка здешних мест, никто не расскажет о них лучше рабы Божьей Татьяны.
– Отче, мне уже начал рассказывать о войне и о вашем молитвенном чуде мужчина по имени Виктор, но он только что куда-то исчез. Где он?
     О.Александр пристально посмотрел на Родиона. В голубых глазах высокого и статного пермского паломника прочёл он неподдельное  удивление.
– Виктор умер полтора года назад. Это сын нашей Татьяны, ранее похоронившей здесь мужа. Как могла, боролась она за жизнь инвалида-сына, бывшего офицера МФВ, да спасти его не смогла.

    – А правда ли, что Виктор приглашал сюда двух военных корреспондентов?
– Истинная правда. И теперь молимся мы всем приходом за здравие раб Божьих Александра и Димитрия. Их статью  “Как островок старого русского мира выжил в Дебальцевском котле” прочли многие люди и узнали о нас. Проблему они обозначили верно: имеет ли Россия и русский мир  отношение к Донбассу? Мы представили им исторические документы: наша община русских староверов  – это потомков первых переселенцев, освоивших земли под Донецким кряжем и в Диком поле более четырёхсот лет назад.   Представь себе большой старообрядческий казачий район, где некогда  было четыре церкви и три монастыря, да во времена безбожия от них мало что осталось.
– Что написали они о нынешней войне?
 – То, что было на самом деле. Что ополчение разрезало огромную группировку ВСУ на две части. Одна осталась в Дебальцево, другая – в Ольховатке. Острым конусом врезался этот плацдарм  в территорию Донецкой республики. Боялись мы, что укрофашисты будут зубами цепляться за него. Да только бравые “киборги”  побежали,  бросая в блиндажах  собак, включенные фонарики, тяжело раненых своих хлопцев.
      Написали, что в Ольховатке  нет изрешеченных заборов, нет печных труб среди куч мусора, что у нас уцелела  школа и  засеяны поля.
    На встречу с корреспондентами сбежалась вся наша община. Я первым сказал своё слово:  “В Киеве дали власть убийцам, насильникам, крамольникам... Кровь, которая льется на Украине – это заслуга Януковича. По гроб жизни не смоется. Он сдал власть бандеровцам и всей этой сволоте. Попустил и уехал”.
   
      Прихожане тут же дополнили меня:   “Община новую власть не приняла, и никто летом ВСУ хлебом-солью не встречал. В Редкодубье пять человек убили, в Никишино – двенадцать, а из наших – никого.  Мины они тут ставили везде. Их спрашивали: “Хлопцы, кто это все разминировать будет? А они в ответ – ваши дети!”. Были тут и  полтавские солдатики. Разутые, раздетые, в шлепанцах резиновых ходили зимой. Они стояли тут у нас по улочкам и отсюда били по Кировску, Енакиево, на Шахтерск доставали, на Чернухино. Смотришь –  полетели ракеты на Никишино, потом на Каменку.  Наши мужики не вытерпели,  подошли к украинским артиллеристам: “Что ж вы делаете? Здесь нет террористов-сепаратистов”. А им ответили: “Хай узнают,  как по референдумам бегать да Путина звать”.
     Ещё  в 2010-м году поставили мы три поклонных креста в память о земляках, погибших во всех войнах. С трех сторон оградили поселок, а вот с четвертой стороны – никишинской – всё что-то мешало. В Ольховатке после  боёв не погиб ни один человек, а от Никишино ничего не осталось.  Даже украинские военные в разговорах с местными поражались этому...
    
     Рассказ подошедшей Татьяны  запал Родиону в самое сердце: “Наша церковь Покрова Пресвятой  Богородицы  была разрушена в  тридцатые годы прошлого века,  а священник продолжал выполнять требы. Кто-то доложил, что батюшка молится. В 37-м году, восьмого  июля, его арестовали, увезли в Артемовск и двенадцатого августа расстреляли. С тех годов священников у нас долго не было, только наездами. И теперь вот отец Александр  с Нижнего Новгорода.  С российским паспортом он мог бы спокойно уехать на Родину, но  всю оккупацию  провел здесь. Была возможность ночью  вывезти его партизанскими тропами, а батюшка сказал: “Как молились тут, так и будем молиться”. Нашелся один, который хотел батюшку сдать, бывший мой ученик, да я его так трепанула! Словом, отстояли священника.
      
     Староверческий храм был вновь отстроен на фундаменте, которому четыре сотни лет. И огибает его речка Булавин, названная так в честь давнего восстания казаков-старообрядцев под предводительством атаманов Булавина и Некрасова. Здесь, в этом месте, четыреста лет не прерывалась молитва. Когда храм сожгли, а улицу Староверовскую назвали улицей Калинина, молились в домах.  Алтарь, врата и иконостас – старого письма, из старого храма. Их выломали во время богоборческой кампании, собирались вывезти вместе с остальной храмовой утварью, но одна их прихожанок напоила атеистов-активистов, и врата спрятала. Удивительно в этой истории то, что у женщины не было рук от рождения. Можно верить, можно нет, но врата на своем месте, несмотря на все войны и гонения. От последней войны здесь тоже остался след – трещины на потолке храма. Сильно трясло землю от падающих снарядов, качало воздух, но ни один осколок храма не коснулся”.
      
     Татьяна  показала Родиону черно-белые выцветшие фотографии мученика отца Федора, справку из СБУ о его осуждении и расстреле, вырезки из журнала 1910-го года с рисунком разрушенного позже храма,  старые фотографии прихожан. Даже дедовский паспорт одного из них:  “Выдан в 1916 году”. Красивой вязью  на нём написано: “Территория Войска Донского”.  И добавила при этом: “Единой Украины  тут никогда и не было, а мы были и есть.  Мы, нынешние, пришли в двадцать первый  век из  глубин истории и останемся в ней”.   

                Глава вторая
Памятный день Жен Мироносиц
      Самую необычную свою ночь Родиону довелось провести в комнате покойного Виктора, куда  определила Татьяна паломника из Перми.  Долго молился уралец перед иконами,  творя земные поклоны и  молитву мытаря:
– Боже милостив буди мне грешному. Создавыи мя Господи, и помилуй мя. Без числа согреших, Господи помилуй и прости мя грешного.
      В приоткрытое  окно дул лёгкий весенний ветерок,  колыхались занавески и огонёк в лампадке, по стенам  плыли тени, еле слышно потрескивали свечи.  В густой полутьме взгляд Родиона невольно устремлялся на стоящую возле икон  фотографию Татьяниного сына.  При свете  лампадки лицо Виктора, казалось, оживало на глазах, меняя своё выражение: порою было  то гневным, то скорбным, горячо молящим о чём-то. Паломник догадывался, о чём – о воссоединении Русского мира.
– Скр-ррр – наконец-то, заскрипели под улегшимся уральцем пружины старой постели. Сон долго не приходил. Закинув руки за голову, Родион отчётливо, до мелочей, вспоминал недавнюю встречу в Донецке.
      
     Неспешно шёл уралец по великолепному, любовно ухоженному бульвару Пушкина, разглядывая на больших тумбах  фотографии  бывшей Юзовки, что основал предприимчивый валлиец Джеймс Юз. Скученные бараки рабочих с нужниками возле них,  полукаторжные условия труда, копошащийся в угольной пыли рабочий люд… Документы гласили о мизерных шажках по  улучшению условий  труда и быта к началу двадцатого века.  Минуя несколько тумб, Родион шагнул к той, что являла  расцвет города в недавние советские времена.  Узнал улицу Артёма с величественными зданиями оперного и драматического театров, полюбовался на цветники, парки и розарии – особую гордость шахтёрского Донецка.
       Полной грудью вдыхал паломник запах цветущих яблонь. Не мог пройти мимо красавицы-магнолии, засмотрелся на крупные белые цветы с нежно-розовым оттенком. Вдруг под ноги ему с лёгким, словно пчелиным, жужжаньем подкатилась детская машинка. Родион  поднял её, разглядывая нехитрое заводное устройство, пока не услышал голос   бегущего к нему мальчика лет четырёх.
– Отдай! – кричал ребёнок  и в гневе топал ногами. Лицо его исказилось, мальчик, похоже,  был на грани нервного срыва.
    
     Родион поспешил вернуть  ребёнку любимую игрушку. Рядом на скамейке сидела молодая женщина в джинсах и куртке, с чёрной траурной повязкой на голове. Тонкие пальцы сжимали зажженную сигарету. Женщина курила, глубоко затягиваясь, лёгкий белый дымок  исчезал в апрельском воздухе. Мальчик с машинкой подбежал к ней, пристроился играть на асфальте возле её ног.  Не терпящий курева  Родион хотел, было, пройти мимо, но что-то в тот момент остановило его.
– Доброго здоровья! С праздником вас! – обратился он к женщине.
– С каким ещё праздником? – взгляд её тёмно-карих глаз был недружелюбен, в голосе звучала неприязнь и скрытая боль.
– Сегодня не обычное воскресенье, а женский праздник, день Жен Мироносиц.
– Каких таких мироносиц?

      – Никогда не слышали о них? – Родион присел  на скамейку, стараясь миновать запах табачного дыма. – Так и быть, коротко расскажу.  Все четыре апостола-евангелиста: Матфей, Марк, Лука и Иоанн поведали миру, что в пятницу, когда распяли Христа, в Иеросалиме был полдень, а, по еврейскому счёту, шестой час дня, но вдруг  солнце померкло, сделалась великая темнота, что продолжалась три часа. В третьем часу пополудни Исус Христос сказал: “Совершилось!”. Потом Он громким голосом воскликнул: “Отче, в руки Твои предаю дух Мой!” – склонил голову и испустил дух. В это время земля потряслась, камни рассыпались,  завеса церковная  разодралась надвое, с верхнего края до нижнего, и многие тела умерших святых воскресли. Сотник Логгин и воины, которые стерегли Исуса, видя  всё это, испугались, в страхе воскликнули: “Воистину Он был сын Божий!”.
– Но это же сказка! Помнится,  в детстве я слышала её.
– Это самая что ни на есть Божественная реальность. Почитатели Христа давно уже пребывают с Ним в Царствии Небесном. Одним из них был богатый и знатный человек – Иосиф из Аримафеи, тайный ученик Исуса Христа. Вечером в пятницу пришёл он к Понтию Пилату и попросил Тело Господне для погребения. Узнав от сотника, что Исус мёртв, Пилат не отказал в просьбе влиятельному члену Синедриона. Благочестивый Иосиф купил плащаницу, снял с креста Тело Исусово и обвил Его плащаницею.
   
     Помог Иосифу в тот страшный день другой почитатель Христа по имени Никодим. Он принёс около ста фунтов  благовонного состава из смирны и алоя. Стараниями двух праведников Тело Христа было обвито пеленами с благовониями, как обыкновенно погребали усопших иудеи. К счастью, сад Иосифа находился близко от места распятия, а в саду, в пещере, высеченной в скале, был гроб, в который ещё никто не был положен. В него Иосиф с Никодимом положили Тело Исуса Христа и, привалив большой камень к двери гроба, удалились. В снятии с креста и в погребении участвовали и Пресвятая матерь Его, и жены, пришедшие из Галилеи. Они приготовили благовония и масти, чтобы помазать Тело по прошествии субботы.
    Женщина, погасив сигарету, повернулась в полуоборота к рассказчику, внимательно разглядывая его:

     –  Экий ты чудной хлопец! Горазд рассказывать сказки.
– Слушай дальше.  В первый же день после субботы,  как только начало светать, благочестивые женщины вместе с Марией Магдалыней  подошли к гробу с благовонным миром, чтобы помазать тело Исусово. Дорогою скорбно говорили они между собою: “Кто отвалит нам камень от двери гроба?”.  Прежде других подошла Мария ко гробу и в изумлении увидала отвалённый камень. Побежала назад к апостолам Петру и Иоанну со словами: “Взяли Господа из гроба, и не знаю, где положили Его”. Другие мироносицы поспешили к гробу и увидели ангела. Вид его сиял как молния, одеяние было белее снега. Рек ангел Господень: “Вы ищете распятого Исуса Назарянина.   Его здесь нет. Вот место, где  Он был положен”. В страхе побежали мироносицы назад, тут сам Исус Христос явился им на дороге и сказал: “Радуйтесь!”. Они пали на землю и поклонились ему. В их числе  была Пречистая Дева Мария – Пресвятая Богородица. Женщинам этим довелось увидеть страдания и смерть Христа, им первым предстал воскресший Спаситель. От них произошло вскоре облетевшее весь мир пасхальное приветствие “ Христос Воскресе!”, а их благодарные христиане нарекли Мироносицами.  Так что надо радоваться празднику.
– Радоваться, говоришь? Посмотри сюда!
   
       Женщина достала из сумочки две фотографии. На одной из них увидел Родион симпатичного улыбающегося мужчину лет тридцати в форме ополченца ДНР, на другой – страшное лицо с выколотыми глазами,  с ожогами и кровоподтёками на сведённых скулах. Уралец невольно содрогнулся.
– Вот каким был мой муж, и вот  что сделали с ним бандеровцы в плену. После ребята, его сослуживцы,  сбросились, собрали деньги, выкупили тело, похоронили, как положено.  И  что, разве твой Бог вернёт мне мужа, а сыну – отца? Артём  до сих пор кричит, плачет, истерит, зовёт папу. А ты говоришь – праздник!
                *       *        *
    Когда ночью в Ольховатке Родион покаянно молился, пытаясь постичь сущность давних и недавних событий, жуткие стенания раздавались в одной из адских глубин:
–  А-а-а! Бесовское племя, дайте передохнуть  хоть пару минут! А-а-а….
     Утонув   в кипящей смоле под грузом тягчайших грехов,  душа пыталась излить свои муки хохочущим бесам.
– А ты давал передохнуть попавшему к тебе  пленнику? Не ты ли, нажравшись горилки,  поклялся собутыльникам сломить его дух. Не ты ли катал связанного по полу с криками  “Украина понад усе! Слава Украине – героям слава!”, ударами армейских берцев ломал ему рёбра, а после, прислонив мученика к стене, горящей папиросой прижигал ему нос и щёки.
– Побойся Бога! – хрипел ополченец, а ты в ответ дико хохотал: “Нет Бога, сепар! Был бы он, спас бы тебя, но его нет! Молись на меня, авось, помилую! Теперь я – твой Бог!”
– Будь проклят, изверг!
– Ах, так? Посмотри на меня, Бога, в последний раз!
    Хлебнув горилки прямо из бутыли, ты ослепил его, втыкая нож в глазницы, а потом под рёбра пленнику.
– А-а-а, о-о-о! Будь проклята вся моя прожитая жизнь! – стенала душа. – Будь прокляты те, кто обещал мне большое бабло в нацбатальоне! Мёртвого пленника выкупили  да похоронили с воинскими почестями, меня вскоре настиг осколок снаряда, а тело разложилось в морге.
                *            *           *
– Как тебя звать? – спросил Родион женщину.
– Машей.
– Ну не чудо ли в такой день? У тебя даже имя Жен мироносиц! А как звали мужа?
– Владиславом.
– Сейчас он там, идеже несть болезни ни печали, ни воздыхания, но жизнь вечная. Твёрдо верю  после того, что увидел на снимке.
    Случайные собеседники теперь смотрели в лицо друг друга. Родиону вдруг вспомнилась песня певца за сценой  из оперы Аренского ”Рафаэль”: “Жизнь моя, сердца  восторг и мученья, ясное небо цветущей весны…”   Уралец невольно подумал, что за короткую свою жизнь Владислав испытал и восторги любви, и радость отцовства, и нечеловеческие мучения, а донецкая весна во всём её дивном великолепии уже сияет красками не для него…  Мысленно стал он творить  молитву Священномученику Уару о спасении души бывшего ополченца.
    
     Лицо Маши с чёрной повязкой на голове, лёгкой сетью морщинок под глазами, с детскими ямочками на чуть впалых щеках показалось ему едва ли не знакомым. На её вопрос, что привело уральца в Донбасс, Родион коротко рассказал о себе.
– Мама, я есть хочу, – подал голос играющий рядом Артём.
– Да и мне не худо бы подкрепиться. Где тут у вас ближайшая столовая?
– Чудной  хлопец! Сегодня воскресенье, всё закрыто, а по ресторанам ты, как я вижу, не ходок. Пойдём ко мне, накормлю гостя с Урала.
– Неловко, Маша, почти, как в поговорке. Подходит солдат к незнакомому дому, говорит: “Хозяюшка, дай напиться, да хорошо бы и пообедать. А то и переночевать негде!”
     Улыбка впервые осветила Машино лицо, сразу похорошевшее.
– Да ты за одну свою сказку заслужил обед! Мы с Артёмкой живём рядом отсюда.
   
       В памяти Родиона явилась уютная  трёхкомнатная квартирка на соседней улице, куда привела его Маша. Накормленный Артёмка тут же уложен был спать в своей детской комнатке, заваленной игрушками. Стол в гостиной вскоре напомнил паломнику волшебную скатерть-самобранку. Чего только на нём не было? Салаты трёх сортов, источающий аромат борщ, домашние котлеты с подливой, розоватое сало, нарезанное тонкими ломтиками. Над всеми яствами горделиво возвышалась бутылка шампанского. Хлопнула пробка,  игристым напитком наполнились высокие бокалы.
– Вообще-то я не пью, – пытался возражать Родион, привычно перед трапезой читая “Отче наш…”
– Сам же говорил, сегодня большой праздник. Давай выпьем за него!
      Проголодавшийся уралец сам не заметил, как за первым бокалом последовал второй и третий.  С непривычки он слегка  захмелел, ощутил сонливость.
– Приляг в спальне, сосни пару часиков, – предложила Маша. И снова у Родиона не хватило сил отказаться.
   
      Всё дальнейшее окутал зыбкий туман. В полусне ощутил он рядом обнажённое горячее тело, ласково обвивающие его руки, быстрые поцелуи на щеках и груди. Попытался оттолкнуть женщину, в ответ услышал сдавленный плач. Слёзы закапали на его грудь.
– Знал бы ты, хлопец, как тяжело мне без мужа, без мужика! Гребуешь меня, бо курящая? Пережил бы ты с моё!
    Плач перешёл в рыдания. Маша, откинувшись на спину, размазывала текущие слёзы по щекам. И тут волна жалости и нежности нахлынула на Родиона, он обнял молодую вдову, крепко прижал к себе. Всё произошло само собой.
    Через час уже одетый уралец вновь смущённо обнял Машу, сказав, что ему пора в Ольховатку.
– Я найду тебя! – заверил он первую свою женщину. – Обдумаю всё, помолюсь и найду.
                *                *               *
     Сон долго не приходил к нему в ту ночь.
– Как же так случилось? – размышлял Родион. – Без материнского благословления, без венчания, без свадьбы впал в грех и блуд. И что будет дальше с Машей? Артёмке нужен отец, справлюсь ли я с этой ролью? Боже милостив буди мне грешному…  Промысел ли это Божий или попущение? Без исповеди у духовника тут не обойтись.
     С этой мыслью он, наконец, уснул ближе к новому утру.

                Глава третья
                Путинская Россия
                Мчатся бесы рой за роем
                В беспредельной вышине,
                Визгом жалобным и воем
                Надрывая сердце мне…
                А.С.Пушкин. Бесы

     Отец Арсений после пережитого им год тому назад инфаркта уже не решался на дальние поездки, подобные перелёту в Уганду,  в африканский староверческий приход. Однако,  неистребимое желание видеть  новые места, горячо  молиться о живущих там людях не покидало батюшку на протяжении всей его жизни.  Страшное известие о гибели  при пожаре  в кемеровском торгово-развлекательном центре шестидесяти четырёх человек,  более сорока из которых  были детьми разного возраста,   побудило его немедленно полететь туда, да только сердце напомнило о себе болью. Приняв лекарство, он открыл любимый свой тридцать третий Псалом, всегда служащий ему утешением в скорбях: “Взысках Господа, и услыша мя, и от всех скорбей моих избави мя… Богатии обнищаша и взалкаша, взыскающие же Господа не лишатся всякого блага…Уклонися от зла, и сотвори благо… Смерть грешником люта, и ненавидящие праведного прегрешат. Избавит Господь душа раб своих, и не прегрешат вси уповающие нань”.
      
       Едва боль чуть-чуть отступила, как батюшка открыл письмо своего друга из Сибири: “Скорбь-то какая, отче! Вот и наелись “зимней вишни”! А каково родителям да родным убиенных! Всё из-за того, что в году 2014-м отменены были регулярные проверки пожарных служб. Те, кто вводили объект в эксплуатацию, на пожарную охрану просто наплевали. Надо же такое выдумать: на четвёрном этаже кинозалы! Из-за неистребимой жажды выгоды    не было там  вентиляции, проходы на лестничных площадках сделали узкими, сигнализацию отключили, пожарных выходов тоже не имелось. Рядом с детьми надували шарики газом. Все отделочные материалы – китайская дешёвка. Пожарников в ТРЦ просто не пускали, отстёгивали им бабло, чтоб они там не появлялись.  Хотя  пожарные сделали что смогли, а вот  действия охранников только усилили трагедию. У детей оказалось два выбора:  открывать дверь, идти в пекло и сразу сгореть, или медленно умереть от угарного газа.  В самом начале пожара было минут  пять для спасения, да не оказалось рядом человека, который  спас бы детей”.
      
      Звонок в дверь и появление гостя обрадовали отца Арсения: то был приехавший с Урала его исповедник  Родион. Сотворив крестное знамение, молодой человек с ходу бросил: “Исповедаться бы! Тяжело на душе!”.
– Всем сейчас тяжело. Говори, что у тебя?
– Только что в метро поговорил я с парнем, который был на  Пушкинской площади. Он рассказал, что собралась там молодёжь, около полутора-двух тысяч. У иных рты заклеены были чёрной изолентой. Крест-накрест. Другие то и дело выкрикивали:  “Убийцам детей не место в Кремле!”, “Власть в тепле, народ в огне!”, “Тулеева в отставку!”, Путин, уходи – надоел!", “Люстрация!”, “Кемерово, мы с тобой!”. Люди подхватывали лозунги,  скандировали их до хрипоты.  У подножия монумента лежали  цветы и детские игрушки, а  рядом, метрах в пятнадцати от  памятника, добровольцы выложили из стаканчиков со свечами слово “КЕМЕРОВО”. Они собирали  сгоревшие свечи,  на их место тут же ставили новые. Парень сказал, что никого из известных политиков там не было, только репортёры – искатели горячих фактов.
   
       А ещё он рассказал, как  на Манежной проходило  официальное траурное мероприятие, организованное городскими властями. У выхода из метро "Охотный ряд" – ограждения да рамки металлоискателей.
Огромную территорию между гостиницей “Four Seasons”, Историческим музеем, и Александровским садом  обнесли железным забором.
Само место поклонения загнали в правый дальний угол.
    На практически пустой площади  топтались семь пожилых мужиков в белых дождевиках с капюшонами. Дядьки были крайне хмурыми.
Переминаясь с ноги на ногу, они потягивали то ли чай, то ли кофе из пластиковых стаканчиков с крышечкой. За их спинами, был растянут билборд с надписью: “Кемерово 25.03.2018”.  К толстому дереву привязали чёрные надувные шары, из здоровенного прямоугольного динамика лилась траурная музыка. Возле свечек и цветов, тонкой полоской вытянулись согнанные на мероприятие люди. Их было не более двух сотен. Никто из городских чиновников не пришёл, знать, отметились они чуть раньше. Так рассказал мне очевидец. И вот, с жуткой тоской в душе, отправился я к тебе, отче!
      
      Родион сотворил три земных поклона, повторяя  при каждом из них тысячелетиями звучащую молитву мытаря: “Боже милостив буди мне грешному. Создавыи мя Господи, и помилуй мя. Без числа согреших, Господи помилуй и прости мя грешнаго!”
  – Я эту власть ненавижу! Прости,  Христа ради! После выборов главы государства я стал ненавидеть всех их!
– Кого именно?
– Путина и всех тех, кто поддерживал его.
– На одном отрицании, тем паче – на ненависти нам новую Россию не построить.
 – Разве не говорил Христос: “Я пришёл к вам с мечом”. Разве не учил он ненавидеть врагов Божиих? Вспомни недавние выборы! Как передать в словах  всю глубину горечи и разочарования от них?  Шутовство, клоунада, мат, оскорбления оппонентов. Реки лжи и   “компромата”, что вылились на Павла Грудинина.  Это не выборы, а грязное шоу. Армия волонтёров, флажки, билеты в кино и театры для молодых избирателей, концерты и увеселительные мероприятия на участках. И это – в Великий пост!  Огромные расходы  в  ежечасно беднеющей стране. Подумай, отче, как выглядит Россия в глазах западных “партнёров”? Страной с воровской верхушкой и покорным ей, пассивным народом. Неправедная власть полностью диктует народу, как ему жить дальше: его воля к лучшей жизни  подавлена. Как не покорить такую страну, как не завладеть всеми её ресурсами?
 
      – Уймись, парень! Вспомни,   сколько было на Руси  праведников и молитвенников, героев и подвижников! На них  веками держалась и держится Россия.   
– Да только людей этих с каждым годом всё меньше, отче!
– Чем больше людей придёт к Богу, тем скорее спасём страну! Наша стезя – апостольская, проповедническая: каждому староверу надлежит стать живым примером для окружающих, только тогда люди поймут нашу правду, потянутся к нам. Так что, удержи язык свой от зла… Воззваша праведнии, и Господь услыша их, и от всех печалей их избави их.
     Тут боль в изношенном сердце снова напомнила о себе, отец Арсений присел в старое кресло, тяжело дыша, лицо его побледнело, покрылось мелкой испариной.
– Прости, отче, прости, Христа ради, что огорчил тебя исповедью!
     Встав на колени перед духовником, Родион принялся растирать его руки.
    С любовью взирал старый священник на молодого исповедника, возжелавшего стать писателем, поведать людям правду о староверчестве, о хранителях истинного Православия. Минут через пять боль отпустила отца Арсения, он позвал Родиона попить чаю с алтайским мёдом и целебными травами.
                *                *               *
     Тем временем   тайный советник президента заново прослушивал запись разговора зам главы  администрации с матёрыми  политтехнологами да помощниками  в разгар выборов:
– По данным соцопросов,   красный директор может выйти во второй тур.  Шеф нам этого не простит. Ваша задача – замочить красного. Добудьте  такой компромат, чтобы он не отмылся вовеки. Узнайте всю его подноготную. Пошлите своих людей в колхоз, найдите там недовольных, хорошо заплатите  им, сделайте  видео, дайте по всем каналам.  Пошлите людей в Швейцарию. Пусть накопают, какие  вклады до их закрытия были у него в банках. Объявите его олигархом, покопайтесь в личной жизни, обыватель на такое клюнет. В расходах не стесняйтесь: всё будет оплачено.
        Советник переключил запись на середину, прослушал ещё один отрывок.
– Чем порадуете меня сегодня? Докладывайте по одному.
– Всё в ажуре, Израитель. Напялил я  нынче  одежонку похуже, прицепил на грудь значок КПРФ, подошёл к одному из киосков в центре, говорю продавщице: “Голосуй  за товарища Грудинина, не ошибёшься!” Она мне тут же  выдала в ответ: “Гусь свинье не товарищ! Да он миллиардер, олигарх! Счета в швейцарских банках не закрыл, имеет любовницу с двумя детьми. Какой это руководитель? Я – за Путина, за стабильность”.
      Конец записи был громким рапортом о триумфальной победе Путина, голоса заглушались хлопками пробок от шампанского.
– А что, – подумал тайный советник, – Израитель заслужил  звание  Героя России.  С его подачи – 77% голосов в пользу Путина. Порадуем нашего “Киндер-сюрприза”, шеф возражать не будет, афишировать награду не станем. Если привяжутся левые, скажем, что наградили за развитие атомной отрасти, за руководство “Росатомом”  с 2005-го по 2016-й годы. Да и кто нам осмелится указывать?  Вся страна – наша!
                *                *                *
     В те же памятные дни Великого поста Владыко обширной сибирской епархии соборовал своих прихожан.
– Услыши меня, Господи, услыши мя! – тихо пели клирошане. 
      Совершая таинство, вспоминал Владыко свою покойную жену, всюду следовавшую за ним, как нитка за иголкой, вспоминал свою молитвенницу-матушку, родившую ему девятерых детей. Да занедужила матушка, отправили её отдохнуть и подлечиться на курорт в Белокуриху – там и скончалась, сердешная. Отпевали её восемь батюшек, похоронили со всеми почестями. Овдовевший протоиерей был готов к принятию епископского сана: сорок дней молился он и постился в заточении, следуя заветам Христа, и вот вступил, наконец,   на стезю трудную, но благодатную, на укрепление староверчества в Сибири.
    Отгоняя прочь скорбные мысли, подумал Владыко о детях, каждый из которых по-своему продолжил родительский путь.  Все при церкви. Один из сыновей стал священником, другой – диаконом. У одной дочери шестеро детишек, у другой – уже девять. Благодаря её семье да ещё десятку многодетных староверческих семей заново возрождена вымиравшая деревня Малиновка.  Не дали староверы погибнуть и деревеньке Гари, создали там сильный приход. Вот так бы – да по всей России!  Услыши меня, Господи, услыши мя.

                Глава четвёртая
                Судьбы  Новороссии
        Лёжа на верхней полке плацкартного вагона,  Родион задремал под стук колёс, в полусне вновь  замелькал перед ним калейдоскоп  памятных картин его жизни. Вот его отец, мастер в одном из ведущих цехов моторостроительного завода, с гордостью оглядывает свою новенькую  “Ладу”, едва ли не поглаживая машину по бокам, словно любимую женщину.
– Сбылась моя мечта, сынок! Купил эту красавицу на свои кровные, заработанные, теперь буду катать вас с матерью. А пока что сгоняю до друга, подскажет, как лучше оформить страховку.
    Не прошло и часа, как милицейский инспектор позвонил к ним в дверь:
–  Здесь проживал Жилин Семён Павлович?
– Проживал? –  не поняла вопроса мать. – Муж до сих пор живёт по этому адресу.
– Мигрант из Узбекистана  с превышением скорости на повороте врезался в “Ладу”. Жилин погиб на месте. У мигранта оказались поддельными водительские права, следствие установит…
      
       Мать страшно закричала, не дослушав милиционера. На крик сбежались соседи.  Одна из них, Пелагея Юрьевна, крепко обняла бившуюся в истерике мать, пытаясь утешить её.  Родион помнил, как в подъезде Юрьевну называли “эта староверка”, кто с насмешкой, кто с осуждением, а многие – с симпатией. Пелагея, неизменно носившая длинные юбки, прятавшая волосы под платок, к каждому обращалась с ласковым архаичным  приветствием “Доброго здоровья”,  вместе с четырьмя детьми по вёснам разбивала под окнами клумбы, сажала цветы. Муж её  в те времена работал на стройке старообрядческой церкви. От детей, всегда аккуратно одетых  и вежливых, никто не слыхивал ни единого скверного слова, однако, старший мальчик, посещавший секцию рукопашного боя, в любой момент  готов был дать отпор возможным обидчикам братишки и сестрёнок. На всю жизнь запомнил Родион слова, тихо сказанные ему Пелагеей в тот скорбный день:
– Верил бы твой отец в Бога, выехал бы с молитвой да с иконкой, глядишь, Господь бы и спас его…
      
        Для Ольги и Родиона Жилиных тот день оказался  поворотным в  судьбах. Пелагея, ставшая главной их утешительницей в беде, вскоре привела мать с сыном в староверческую общину. Знаменное пение по крюкам, красота и торжественность богослужения, доброта окруживших их людей помогли едва не утратившей разум  Ольге уврачевать её рану. Родион, поступив  на отделение туризма университетского геофака, за короткий срок объехал все приходы Пермского края.  Узнав, что он – старовер, однокурсники порой докучали ему вопросами на засыпку:
– Правда ли, что у вас, раскольников, нет ни церквей, ни икон, ни попов?
    Раскрыв планшет, молодой  путешественник поочерёдно показывал им все старообрядческие церкви  края, начиная с  добротного кирпичного храма во имя Святителя Стефана Пермского в Перми.  Снимки запечатлели  старинную церковь в Очёре, церкви в Верещагино, Бородулино, Менделеево, Лысьве, невеликие уютные церквушечки в сёлах Сепыче,  Тейкино, Морозово. недавно отстроенную и освящённую церковь в Чайковском, стройку храма, начатую в Кудымкаре.  Показывал фотографии старинных икон и книг,  богослужений в церквях. Терпеливо объяснял он сокурсникам, что Раскол учинили царь Алексей Михайлович вместе с патриархом Никоном, а староверы остались единственными хранителями истинного Православия. Раз от разу ребята слушали его внимательней, а вскоре стал он одним из лучших студентов в группе.
      
        Другим  судьбоносным днём в жизни Родиона стала встреча в Рогожской слободе с иереем о.Арсением Булатовым.  Отче, объехавший многие города и веси, края и страны, показывал в тот день всем желающим свою уникальную фотовыставку да коллекцию редких старинных книг. Родион как очарованный странник медленно брёл вдоль стены с мастерски сделанными фотоснимками.  Восторженно взирал  на просветлённые лица  староверов-некрасовцев,  вернувшихся на Родину, на богослужения липован в Румынии, на общину староверов в далёкой Австралии, на чернокожих почитателей Христа в Уганде. Чуть позже, за обедом и чаепитием его беседа с о.Арсением затянулась часа на два: оба ощутили себя родственными душами. Умудрённый опытом  иерей согласился стать духовником Родиона, его кормчим в океане жизненных бурь. Он-то и благословил своего исповедника на первую в его жизни поездку в непокорённый Донбасс в апреле две тысячи восемнадцатого года.
                *              *             *
     Двое мужчин, ближе к вечеру вошедшие в вагон, тем временем устраивались на  нижних местах, застилали постели, доставали из сумок еду, знакомились.
– Далеко едешь? – спросил один.
– До Краснодара, а оттуда – в Крым. А ты куда?
– До Ростова и в Донбасс.
– Тёща дала мне для родни в Крыму бутылочку самогона, давай выпьем по маленькой.
– Так и быть, давай. А мне моя супружница  собрала еды дня на три, наслышалась, что на Луганщине живут совсем бедно. Куда мне столько жратвы? Съедим вместе, только спрячь бутылку под стол. В поезде крепкие напитки запрещены.
– Знаю, не пацан. Возьми у проводницы пару чайных стаканов.
      Бульканье жидкости, аппетитные запахи жареной курицы, копчёных колбас, пирогов да прочих домашних деликатесов окончательно разбудили Родиона, однако, он решил тихо лежать на полке. За выпивкой и едой попутчики быстро разговорились, Родиону невольно пришлось слушать их откровения.
– Едешь в Крым отдыхать?
– Отдыхать мне не на что, в нашем селе совсем нет работы для мужиков. Перебиваюсь шабашками, а ведь мне только сорок пятый  пошёл. Как жить дальше? Чем кормить семью? Еду к родне в места моего детства, посмотрю, как там живут теперь.
– А как жили раньше?

     – Как у Христа за пазухой. Родился и вырос я в колхозе “Заветы Ленина” близ станции Солёное озеро, километрах в восемнадцати от Джанкоя. Наш колхоз был миллионером: на сотнях гектаров земель паслись стада коров и овец,  имелись свинарники и птицефермы, было своё рыбное хозяйство – в трёх озёрах разводили рыбу. Представь себе, в колхозе имелся собственный консервный цех,  наши  мясные, рыбные  да овощные консервы пользовались спросом по всей России. Овощей, яблок, винограда, бахчевых было полным-полно. Закончил я школу в 1991-м году, устроился в хозяйстве  трактористом. Бывало, в жару выберешь на бахче самый спелый кавун, навернёшь его с куском свежего хлеба – и сыт! Участки земли всем пахали бесплатно, в каждой семье держали свою скотину. На зиму отец сам готовил тушёнку, а банок с соленьями, вареньями, компотами у нас в погребе стояло больше тысячи, ешь  – не хочу! Все работали дружно, жили зажиточно, бедных  не было и в помине.
    
      Снова булькнула жидкость в стакане, мужчина выпил, тяжело вздохнул:
– Поверишь ли, как тоскую я по социализму? После девяносто первого всё стало разваливаться к едрене фене, хохлы стали править свой бал, вот и пришлось нам податься всей семьёй в Россию, только и там ничего хорошего нас не ожидало. Посмотрю, наладилась ли жизнь в Крыму после возвращения полуострова.
–  Что и говорить, возвращение Крыма  было блестяще организованной операцией!  Провернули её в кратчайшие сроки. Чего стоила смена органов местной власти в Севастополе и Симферополе за несколько дней до 23 февраля? Продумали всё до мельчайших деталей: провозглашение независимости, обращение за поддержкой к руководству России, подготовка и проведение референдума за неполных три недели.  А признание результатов голосования через два дня?  Каково?  Пламенная речь Путина о родной гавани тоже  была подготовлена заранее, как и  медали “За возвращение Крыма”. Короче, Запад и ахнуть не успел! На всё потратили ровно месяц – ни одного дня  впустую. Действовали российские власти предельно решительно, с полной уверенностью в результате.
– Кто стоял за всем этим? Обнародуют ли их имена?

     – Думаю, что наши отечественные “ястребы” из силовых структур,  сумевшие заглянуть вперёд. Они-то и убедили Путина, что после киевского переворота американские корабли  непременно войдут в Крым, обустроят  там свою военно-морскую базу, а их ракеты мигом долетят до Москвы.  Крым теперь наш, а вот судьба Донецкой и Луганской республик оказалась незавидной. Их жители  тоже решили проявить свою волю, но что из этого вышло, сам знаешь.  Две моих сестры остались жить в Алчевске, еду туда в третий раз – хоть чем-то помочь им. Работы там тоже нет, пенсии – мизерные.
– Слыхал я не раз от соседей и знакомых, что не надо  было  поддаваться на провокации Запада, а освобождать  в 2014-м весь  юго-восток Украины. Могло бы быть сухопутное сообщение с моим родным Крымом, нашими были бы Запорожье, Николаев, Одесса и Харьков.  Не сожгли бы заживо людей в Одессе.
    
     Внимательно слушая собеседников, Родион раскрыл  планшет, стал искать в Интернете материалы по Новороссии. Ему повезло: быстро нашёл статью известного  историка и политолога Игоря Шишкина,  словно тот включился в вагонный разговор:
 – Задним умом все сильны.  Давайте разберемся, была ли  у нас в 2014-м году возможность решить украинский вопрос? Могла ли тогдашняя да и нынешняя Россия это сделать? Вот говорят, что тогда мы бы  свободно прошли до Одессы, взяли бы весь восток и весь юг Украины, имели бы коридор в Приднестровье… А что было бы в этом случае с остальной Украиной? Почему мы берем восток и юг, а Киев – мать городов русских, оставляем?
    Допустим, мы занимаем Юго-Восток. Допустим даже, занимаем всю территорию – российские войска свободно вошли бы тогда в Киев и дошли до Львова. Это проблемы бы не составило. А смогли бы мы интегрировать Украину в состав Российской Федерации так же безболезненно, как Крым?
Русское движение как политическая сила практически отсутствовало на Украине. В первую очередь – в результате деятельности так называемой “пророссийской” Партии регионов и лично Виктора Януковича. Навряд ли российские войска приветствовали бы цветами.
   
       Не надо иронизировать, что Украина – це Европа!. Огромное число людей,  действительно, считало, единственный выход из того разорения, в которое ввергла богатейшую советскую республику киевская власть, –присоединение к ЕС. А тут, представьте,  приходит Россия и закрывается европейская интеграция. И что могли мы предложить им взамен? Фридмана вместо  Коломойского? Абрамовича вместо Пинчука?  Мы создали бы колоссальную зону нестабильности. Многие на самом верху жутко не хотели и боялись любого осложнения в отношениях с Западом. И разве только там, наверху?
     Дети, счета, недвижимость – это же, действительно реальность. И не только у самых богатых людей России. Ведь западническая идеология поразила, в первую очередь, центр России. И не стоит усмехаться, что “Украина – це Европа”. Под западнические мечты стать “це Европой” разрушали Советский Союз. Этот идеей заражена была практически вся элита нового российского государства. Под это отбрасывали другие республики, потому что ясно было, что такую махину, как Советский Союз, в Европу не возьмут. Под это пускали под нож предприятия и производства, чтобы не было конкуренции с Западом. Все во имя того, чтобы стать частью западной элиты.
   
     Да, у кого-то получилось замки там приобрести. У кого-то – нет. Но главное, что для огромного числа людей – и не только во власти, в элите –и сейчас идеал успешной жизни – это замок в Великобритании и вилла на Лазурном Берегу. Разве эта публика пошла бы на прямое столкновение с Западом? У нас до сих пор нет ни одного канала, который вещал бы на Украину и проповедовал бы идеи Русского мира, поддерживал бы общерусское самосознание вопреки тому, как в Киеве насаждают антирусское. У нас что, Москва, действительно, центр Русского мира? Была  в прошлом. И, надеюсь, будет в будущем. А сейчас? В российских СМИ до середины “нулевых” слово “русский” сопрягалось только со словом “фашист” или “мафия”. В других сочетаниях почти не употребилось.
      
     У нас, что радикально изменилась элита? Из антирусской и прозападной – на прорусскую? Ничего подобного. Поэтому даже сейчас Россия еще не готова к решению украинского вопроса. Украинский вопрос и его решение – не в Киеве, не во Львове. Ключи от Украины – в Москве. И пока Москва не станет центром – в полном смысле этого слова – Русского мира, пока здесь будут править те, для кого высшая цель – стать европейцем, а Запад – единственный “свет в окошке”, до тех пор мы украинскую проблему не решим. Это очевидно.
     А просто выхватить шашки, броситься на Киев и объявить, что он теперь в составе России – так проблема не решается. Эта проблема насаждалась через разрушение общерусского национального самосознания. Поэтому решить ее можно только через его восстановление. И, кстати, тогда будут решены вопросы и со всеми остальными народами Российской Федерации. Потому что именно когда Москва была русским городом, она и смогла объединить вокруг себя все многочисленные народы России и сплотить их в единое государство.
– Прав Игорь Шишкин, прав, дай Бог ему здоровья, – размышлял Родион, – те же либералы-западники запретили ополченцам в 2014-м году дойти до границ Донецкой и Луганской областей на основании референдума от одиннадцатого мая. Скольких напрасных жертв можно было бы избежать?
    
     Разговор двух мужчин между тем продолжался, едущий в Донбасс горячо убеждал бывшего крымчанина.
– Пойми, чудак, что власть у нас с 1991-го года не народная, а антинародная: поддерживать всякое движение снизу она не намерена. Планов создания Новороссии в Кремле никогда не было. Поначалу кремлянам было очень выгодно, что народ Донбасса сам  требует проведения референдумов, не хочет жить на Украине, рвётся в Россию. Сурков и его кукловоды рассчитывали, что народ наиграется в независимость да успокоится.  Не для того  кремляне так долго  строили прозападную экономику и ликвидировали СССР, чтобы отказываться от дворцов и яхт за бугром.
– Что же будет дальше?
– Ситуация в Донбассе зашла в тупик, а Кремль заинтересован в том, чтобы конфликт затянулся, был заморожен на как можно больший срок. Сдай врагу Донбасс, следом запросят Крым, начнётся капитуляция России. Присоедини Кремль республики к себе, начнётся крупная ссора с западными партнёрами. Вот и длится годами кровавая толкотня вокруг Донбасса, а число жертв будет только увеличиваться. Жители республик теряют перспективу, о чём постоянно говорят мне сёстры.
      
      Наговорившись по душам, мужчины на нижних полках вскоре заснули, сладко похрапывая. Тихо, боясь потревожить их сон, Родион собрал свои вещи, сдал постель проводнице, и через полчаса уже был на станции Каменская. Присел в кресло в зале ожидания на небольшом вокзале, мысленно стал читать павечерницу. Рано утром предстоял ему путь на Изваринскую таможню, а оттуда – через Енакиево – в Ольховатку  и в Донецк.
   
                Глава пятая
                Русский путь
      Горьковатый запах дыма  от походного костра скоро достиг речной излучины, где Родион увлечённо удил рыбу, радуясь, как  мальчишка,  на редкость хорошему клёву. Принесённый ветром запах напомнил ему, что пора сматывать удочки, двигаться к лагерю сплавщиков. В пластиковом ведре  обречённо плескались крупные окуни и лещи вместе с рыбёшкой помельче,  молодой турист  не без гордости  глянул на свой улов, думая о том, как удивится его подруга Даша нынешним  рыбацким успехам. Но тут же другая мысль заставила его  глубоко задуматься: не последний ли это его сплав с друзьями по новому, столь удачно выбранному маршруту – реке Белой в Башкирии?
   
      Пятеро парней да трое девчат  уже вовсю готовились к ужину: кто-то чистил картошку, другие  выносили  из  палаток раскладной столик,  котелки, чашки, ложки, нехитрую снедь. Где видна насквозь сущность каждого туриста, как не на сплаве? Дарью Слуцкую, единственную филологиню средь  географов, Родион увидел ещё издали. Сидя у костра, девушка ловко перебирала пучки трав для излюбленных своих чаёв  и взваров. Родион невольно залюбовался ею.  От высокого лба до затылка часть светлых Дашиных волос  была заплетена в косу, остальные свисали ниже плеч, карие глаза излучали радость, на алых, не знающих помады  губах играла улыбка. Чуть удлиненное её лицо с классически правильными чертами уже покрыл лёгкий июльский загар. По общему признанию, хорошенькая Даша была милей иных красавиц. Училась она на университетском филфаке только на отлично,  а после знакомства с Родионом и его матерью стала постоянной прихожанкой староверческой церкви, сразу поняв, что иначе не проложить ей дорожку к сердцу полюбившегося парня. Друзья давно считали их женихом и невестой.
– Будет ли нынче уха,  Радик? – поинтересовалась Даша.
 
     – Ого! –  заглянула она в ведро: “Почти по Аксакову  – крупные окуни и плотва. Помнишь, как  Сергей Тимофеевич  поймал свою первую рыбу? Слуга Евсеич приготовил ему самое лёгкое удилище, навязал тонкую леску, насадил на маленький крючок крошечный кусочек мятого хлеба. Дал Серёже удочку в правую руку, а  за левую его крепко держал отец. В ту же минуту поплавок погрузился в воду, и мальчик с большим трудом вытащил порядочную плотичку, не помня себя от радости. Вскоре стал заядлым рыбаком. Позже написал замечательные “Записки об ужении рыбы” А Михаил Осоргин, дальний его родственник,  в начале двадцатого века создал в своём воображении рай  в полном согласии со страницами Аксакова. Когда Осоргин впервые увидел Уфу и закинул удочку в воды Дёмы, всё это было ему давно знакомым и родным. Как здорово, что мы выбрали именно эти  места!
      
     Умная Даша знала, что Родион во многом разделял её литературные пристрастия: не зря почти наизусть процитировала она отрывок из “Детских годов Багрова-внука”, стремясь понравится своему избраннику. 
      Воды реки Белой тихо струились к могучей Каме, ласково  огибая стоящий у берега катамаран. Тёплым и тихим, неповторимым по медленно меняющимся  краскам заката выдался июльский вечер. Уха из свежей рыбы, общими трудами приготовленная на костре да приправленная всевозможными специями,  скоро была вычерпана до дна большого  походного котелка. Даша подошла к присевшему поодаль Родиону:
– Какой приготовить тебе чай? С чабрецом? С иван-чаем? С душицей? Нынче я часа три собирала по окрестностям травы, привезу их в Пермь, будем гонять чаи  с башкирским мёдом, вспоминать наш сплав.
– Сядь рядом, Даша, отдохни в любимых тобой Аксаковских местах. Знаю, что не раз будем мы   вспоминать этот сплав и вечер.
    Родион твёрдо решил в тот день ничего не говорить девушке  о недавно полученном им известии.
                *                *                *
    Настойчивый стук в дверь показался Татьяне эхом от постоянных обстрелов на линии соприкосновения.  У двери  её дома стояла молодая женщина в короткой, выше колен,  юбочке, в джинсовой куртке, с чёрным платочком  на голове.
– Кто ты? Откуда? – удивилась Татьяна появлению незнакомки. – Заходи, чего стоишь?
     Неуверенно перешагнув порог, незнакомка не перекрестилась трижды по обычаю староверов, не сказала: “Мир дому сему!”,  а лишь вопросительно посмотрела на хозяйку:
– Вы Татьяна? К  вам собирался в апреле  хлопец Родион?  Он сказал мне тогда, что поедет  в Ольховатку.
– Если ты знаешь его, проходи в комнату. Садись. Поговорим.
    
      Усевшись на старенький диванчик, женщина расплакалась:
– Знала я его всего несколько часов. Встретились мы в Донецке на бульваре Пушкина, он тогда рассказал мне сказку о распятии и воскрешении Христа да о Женах Мироносицах.  Я пригласила его к себе в гости, а теперь беременна от него. Сама виновата, уж дюже он мне тогда понравился. Придётся сделать аборт, как выживать с двумя детьми без мужика?
– Что ты мелешь, глупая! – гневно возразила хозяйка. – Знаешь ли, что по убыли населения Россия оказалась на первом месте в мире? А сколько людей погибло в Донбассе за годы войны? Сейчас каждый русский ребёнок – на вес золота.  Дети – это посланцы Бога к нам, как их примешь, так и тебя примут в жизни вечной. Есть у меня подруга в Енакиево, врач-гинеколог, так  ей постоянно приносят цветы выросшие дети тех матерей, которых убедила она не делать аборты.  А почему рассказ Родиона  ты назвала  сказкой?
– Я не верю в Бога. Будь он, разве допустил бы то лихо, что обрушилось на нас? На третьем году войны мои родители поехали на Украину за заработанной на шахте пенсией, попали под обстрел и погибли. Муж сражался в ополчении, раненым был взят  в плен, скончался от зверских пыток. Позже экспертиза подтвердила – его мучили живого.  Владик был из тех, кто сражался за идею: не зря нашего сына назвал он Артёмом – в честь основателя Донецко-Криворожской республики. А как тяжело пережил  муж распад Советского Союза! Точно предчувствовал все беды…
– Хоть ты  не веришь  в Господа, но Он вразумил тебя прийти ко мне. Беды наши начались задолго до нынешних событий, расскажу тебе о них.  Для начала давай познакомимся. Как тебя звать?
– Машей.

     – Послушай меня, Машенька, внимательно. Сама я родилась и выросла в староверческой семье, а в советские времена успешно закончила исторический факультет Донецкого университета, много лет проработала в местной школе. У нас, староверов, особая тяга к знаниям, правде, справедливости, вот и увлеклась я отечественной историей.  А её, как известно, пишут победители.  Нашу историю во многом писали наши недруги. Отказ от своих корней, от основ  началось на изломе  Московской Руси  с приходом к власти  прозападной династии Романовых. Во времена правления царя Алексея Михайловича  панская Польша поставила ему обязательным  условием закрепощение населения. Романовы боялись за престол, не были уверены в  сохранении власти, потому и пошли на преступление против собственного народа. Поработили его, учинили церковный Раскол середины семнадцатого  века.
      
      То была страшная страница  нашей истории. Ломку, начатую Алексеем Романовым вместе с патриархом Никоном, продолжил Пётр Первый, лживо названный  дворянскими историками Великим. Старообрядцев при Петре преследовали жесточайше, они были поставлены вне закона:  за годы его правления треть населения России, наиболее трудолюбивого и искренне верующего, была уничтожена. Крепостное рабство усилилось в разы.
      Татьяна тем временем поставила на плиту чайник и продолжила рассказ:
– На нас, приверженцев подлинного Православия,  что принял Владимир Креститель от Святой земли,  был навешан ярлык “раскольники”. Вдумайся, в чём  вина этих людей? В том, что  решительно отвергли они упрощённый, искажённый, ставший еретическим вариант богослужения, и продолжали молиться так, как делали это их деды и прадеды?  Величайшая их заслуга именно в сохранении истинной веры.
   
      Знай, что Екатерина Вторая, одна из умнейших женщин восемнадцатого века, скоро поняла правоту этих людей,  приказала называть их староверами и своим указом вернула многих из них из изгнания. Но изменить созданный Романовыми порядок она не хотела и не могла, иначе тут же поплатилась бы за это жизнью и троном.
      Революцию тысяча девятьсот семнадцатого года русский мыслитель Иван Солоневич назвал расплатой  за полную оторванность “верхов” от “низов”. Страшное убийство последнего государя-императора Николая II и его семьи  в июле 1918-го года в  Екатеринбурге, чудовищное надругательство над телами убиенных по попущению Божьему стало расплатой за все грехи и преступления династии Романовых.
   
       Заварив свежий чай, хозяйка перекрестилась перед образами, пригласила гостью к столу:
– Попей, Маша,  чайку с картофельными  шанежками, пока приготовлю обед.
Не удивительно, что ты не веришь в Бога. После революции победившие большевики-интернационалисты заново переписывали  историю: русский народ обвинялся в шовинизме,  по всем фронтам развернулась борьба против религии,  против основ нашей православной цивилизации. Грех и блуд провозгласили нормой поведения. Поверишь ли, дело доходило до абсурда: по деревням шастали голые люди с плакатами: “Долой стыд!”. Да только по Промыслу Божию пришли к власти те, кто положил конец  вакханалии – Сталин с его соратниками. Их заслуга – подъём индустрии, победа в войне, создание ядерного щита, выход в космос.
   
    А после  Никитка  Хрущёв  наломал дров,  устранил из общественной жизни идеологию побед, снова объявил войну религии, перечеркнул все великие достижения Сталинских времён. Атеистический социализм достиг пика во времена Брежнева, а вскоре  покатился под уклон из-за безбожия. Сама знаешь, к чему это привело. Компрадоры, пришедшие к власти  в девяносто первом  году, сразу взялись за очередное искажение истории: объявили Советскую эпоху чёрной дырой, навязали народу   демократию западного образца, что даровал нам Ельцин.
      Нас спасёт создание правдивой истории, возрождение Православия. Спасёт  новый  государственный социализм – без уравниловки да всевластия чиновников. Русский и другие коренные народы России веками мечтали о справедливом строе, отдавали за него жизни. Наша миссия – дать добрый пример для всего человечества.

     –  Хорошо ты говоришь, Татьяна, да только у нас в Донецке в церкви ходят одни старушки, храмы стоят пустыми. Знать, Бога там нет.
– Все наши беды  – от подрыва веры, что началась после Раскола. Пётр Первый окончательно подмял церковь под государство, создав Синод – орган для контроля над церковью. Для нас, староверов, на первом месте  – Бог, а уж потом правители всех мастей.  Для никониан – наоборот, сперва  – правитель. Так и была в русском народе подорвана вера: во времена Романовых даже студенты духовных семинарий становились атеистами, не говоря о простом народе.
– Трудно мне сразу разобраться во всём этом.

    – А ты приезжай ко мне почаще. Помогу. Посуди сама, что происходит с теми народами и странами, что отошли от Бога? Слышали ли ты про Окно
Овертона? Американец Джозеф Овертон по бесовскому наущению ещё в конце прошлого века разработал технологию, что тут же овладела массовым сознанием. Любой грех – содомизм, однополые браки, скотоложество – объявились  нормой. Во многих школах Англии девушкам запрещено носить юбки: все должны выглядеть одинаковыми однополыми существами. В Европе – волна гей-парадов да нашествие мигрантов.  Того и гляди – христианство с его добродетелями объявят  вне закона. Мир катится в сатанинскую пропасть, только наши молитвы, наше Православие удерживает людей от этого. А что до бед Донбасса, то раньше была здесь область Войска Донского с костяком из староверов, а теперь на каждую республику осталось по одному приходу: на Луганщине – Городищи, у нас – Ольховатка. Но мы не сидим, сложа руки, молимся неустанно о победе. Донбасс был и останется частью России.
    
     Татьяна ласково, по-матерински, обняла Машу за плечи, показала висевшие на стене фотографии  мужа и сына, под которыми теплились лампадки.
– Думаешь, я не пережила, не хлебнула лиха за эти годы, не потеряла самых близких мне людей?  А мои односельчане? Только вера в Бога помогла всем нам выстоять. Теперь я – староста прихода, моя задача – укреплять в людях веру. Помнится, Родион говорил мне, что хотел написать о наших ребятах-ополченцах, о сербском снайпере-добровольце, что был тяжело ранен на передовой, но Божию волею выжил, написать о людях Донбасса да прежде всего о нас, здешних староверах. Хочешь заглянуть в комнатку, где он ночевал? Если не секрет, что он сказал тебе напоследок?
– Сказал, что найдёт меня, да, небось, давным-давно забыл. Чует сердце, что у такого видного  хлопца  есть  на родине невеста.
     Слёзы снова потекли из Машиных глаз, она торопливо вытирала их платочком.
– Обедать я не буду. Дякую за чай. Артёмка уже заждался меня, сидя у соседки. Пора домой.
– Послушай, девонька, в другой раз приезжай ко мне вместе с Артёмкой как к родной матери. И помни, что я тебе сказала – не вздумай убивать дитя в утробе! Господь милосерд! Буду молиться за вас.
                *                *                *
    Молитву о.Арсения прервал старшеклассник-внук, вбежавший в его комнату. По взволнованному выражению лица Николы отче понял, что тот опять нашёл в соцсетях  нечто из ряда вон выходящее.
– Прости, дедуля, Христа ради, что врываюсь к тебе, но глянь на  прикольный сюжетец в ютубе: священник по полной программе обличает Путина.
     Сотворив крестное знамение, отче подошёл к  компьютеру внука, стал внимательно слушать слова пожилого седовласого священника с большими голубыми глазами, полными печали:
–  Никита Михалков в передаче  “Бесогон” правильно говорит: “Если не мы, то нас!”. О чём говорит? В стране надо наводить порядок,  уборку.  Посмотрел я недавно Прямую линию Путина.  Два миллиона вопросов на хозяйственно-бытовую тему! Почему наш лидер занимается мелкими хозяйственными делами? Ответ прост: ему это нравится. Нравится блистать на фоне людей, которые ничего не делают. Что это, как не чванливая спесь, самодовольство?  И зелёная папочка для очередного обмана народа. Не решаются хозяйственные вопросы – уберите  губернаторов! Мы уже двадцать восемь лет живём без идеи. Нет воспитания, нет нравственности, нет реформ! У нас было лучшее образование в мире, а бывший министр Фурсенко прямо сказал, что, если Советская власть воспитывала личность, то мы будет воспитывать потребителя. И он – советник президента по вопросам образования.  В Артеке Путин  сказал, что главная черта характера – порядочность. Запредельное лицемерие! Это вызывает оторопь в духовном плане. Если будут лицемерить первые лица,  что нам ждать от остальных? А Михалков боится прямо сказать об этом. Самая высшая форма лжи – лицемерие.

    – Однако, молодец батюшка! –  встрепенулся отец Арсений. – Начинают прозревать самые честные и мыслящие из никониан. В чём причина нынешних бед? Воцерковлённые православные люди далеки от мирских дел, от народа, не участвуют в общественной жизни, а те, кто занят политикой, далеки от православия. И только когда эти два потока сольются в сознании каждого человека, мы победим звериный, криминальный капитализм. А нынешний  триколор? С ним – одни поражения. Нам надобен красный флаг со Спасом Нерукотворным, под этим стягом били врага наши доблестные предки.
   
     Войдя в свою комнатку-келью, отче продолжил молитвы о спасении России. Устав, присел в кресло, закрыл глаза. И вдруг явственно увидел, как в сияющих райских высотах небесное воинство молилось о Руси. Были средь молитвенников души преподобного Сергия Радонежского,  Нила Сорского, сожжённого на костре Аввакума многогневного,  боярыни Морозовой с сестрой княгиней Урусовой,  по приказу царя Алексея Романова скончавшихся  в ледяной яме, замученного  Павла Коломенского, загубленного  Иоанна Неронова и великое множество душ других праведников,  не продавшихся мамоне за блага земные.  Временами из небесных высей с содроганием взирали они на грешников, кипящих в геене огненной.  Со многими из них знакомы были праведники в быстротечной земной жизни, да только каждый из смертных сделал свой  выбор – пребывать с Христом или с Денницей-сатаной.
   
     Неожиданно звонок на мобильник прервал хрупкий сон о.Арсения: его духовное чадо Родион сообщал, что он уже прибыл в Москву и спешит на встречу с духовником по неотложному делу. Не минуло и часа, как уралец, взявший на вокзале такси,  появился перед отче. Стал творить земные поклоны.
– Говори, что у тебя стряслось?
– Вдова Марья из Донецка ожидает от меня ребёнка, узнал об этом из письма Татьяны. Благо, что обменялись с ней электронными адресами, вот и узнал. А у меня в Перми мать и невеста, сам только что вернулся со сплава. Нашёл хорошую работу в одной из турфирм. Как мне быть, отче?
– Что подсказывает тебе сердце?
– Что надо искупить свой грех. Даша сильно опечалится, но выдержит удар. со временем найдёт себе хорошего парня, прихожане позаботятся о маме, а я женюсь на Маше. Пусть буду на первых порах несчастлив с неверующей женой, зато у Артёмки и общего нашего дитя будет отец. А, Бог даст,  постепенно приведу  Машу  к   нашей вере в Христа. Русская Россия помогает выстоять Донбассу, не буду же я в стороне? Разве не смогу  помочь двум-трём людям? Отче, не ты ли говорил мне, что обязанности превыше прав, а долг – превыше чувства? Таков наш православный  путь.
      Отец Арсений крепко обнял Родиона.