На самом деле был он Игорем, а Гориком звала безумно любившая его бабушка. В старших классах был он высок ростом, несколько сутулым, с красивой головой, особенно мощным лбом. Мне всегда хотелось понять, что происходит в таком огромном вместилище для мозга, но он был скрытен, как все незаурядные личности. За его способности к точным наукам кличка его в классе была Лобачевский, тем более, что и жил он на одноименной улице.
Был на уроке физики в 9 или 10 классе такой случай. Домашнюю задачу решить никто не смог, и тогда за нее взялся наш любимый учитель и классный руководитель Валентин Георгиевич. Однако и результат его решения не сходился с ответом в учебнике ровно в два раза. Класс замер, кое-кто тихо посмеивался. И тут поднялся Горик и напомнил всем, что постоянный электрический ток проходит путь от источника до прибора дважды, в противоположных направлениях. Учитель поделил полученную цифру пополам и получил искомый результат. Такие случаи внезапного «озарения» Горик демонстрировал много раз.
Был он отчаянно смелым, до бесшабашности. Однажды урок физкультуры было предложено провести на первом ярусе Высокого замка. Все ученики явились с беговыми лыжами (горнолыжных тогда мы не знали) и должны были пробежать 1,5-2 км. Горик же выбрал самый крутой склон, насмешливо спросил ребят: «Домашний адрес знаете?» - и сиганул вниз. К счастью, метров через 10 он удачно упал, и урок физкультуры закончился без травм.
Горик прекрасно играл в волейбол. В те времена подачу мяча принимали ладонями, а не сложенными вместе предплечьями, как сегодня. Горик буквально ложился, принимая мяч, что бы не был зафиксирован «захват». Была у него и замечательная прыгучесть, и мощная сила удара. Но гениальный стратег, капитан команды Женя Подошик, ставший впоследствии игроком сборной СССР по волейболу, все время напоминал ему не бить в лоб, а поступать хитрее. Если противник оказывался близко к сетке, следовало легонько перекинуть мяч ему за спину, что сам он ловко проделывал.
Вся волейбольная команда класса (кандидаты в мастера спорта) дружно подала документы в университет Ивана Франко, на механико-математический и физический факультеты. Несмотря на ограничения по приему в те годы для выпускников школ без 2-летнего трудового стажа, все они были зачислены, как нужные университету спортсмены. Горик поступил на физический по специальности теоретическая физика. Я же, не медалист и не спортсмен, на мехмат не попал, а через два года, вооружившись рабочим стажем, оказался в мединституте.
В те годы любимым место шатаний студентов по вечерам была улица Академическая, от гостиницы «Интурист» до кинотеатра «Щорс», где она распадалась на 4 улицы, названные в честь гениев – Герцена, Фредра, Драгоманова и Словацкого. Кто мог тогда предположить, что по упомянутой улице прогуливается тоже гений и зовут его Гориком?
Горик обычно гулял в черном длинном пальто, без шапки, с развевающимся шарфом и шевелюрой, нередко от него несло легким перегаром. Ироничный, самоуверенный, он казался хозяином жизни, а не пассивным созерцателем мира. В боковом кармане пальто у него всегда был лист чистой бумаги и карандаш, как он говорил - «инструменты физика-теоретика». На мой вопрос: «А готовишься ли ты по «Физике» Ландау?» - он отвечал: «Это - пройденный этап». Возможно, он готовился теоретически рассчитать существование еще неописанной частицы ядра.
Не скрою, мне была очень завидна его решительность и открывающиеся для такого таланта перспективы. Я же, медик, с хорошим знанием высшей математики, пошел в медицину, чтобы «привести ее в порядок», сделать из нее точную, прогнозируемую науку. Однако и сейчас, на закате своей медицинской карьеры, убеждаюсь в невозможности этого в обозримом будущем.
Но было у меня и немаловажное превосходство над Гориком – я встречался с ангельски красивой, белокурой девушкой из мединститута, Инной. Вместе с ней было так приятно прогуливаться по Академической, гордо демонстрируя красоту моей избранницы. Когда встречался нам Горик, я с восторгом расхваливал своего одноклассника, огорчаясь пристрастием его к алкоголю, требуя и от спутницы сострадания к неординарному парню. Как оказалось позже, вместо осуждения его пороков, она стала его женой.
Случилось это из-за моей непорядочной практики отдыхать в летние каникулы без девушек, за которыми я ухаживал. Приступая к новому учебному году, я окончательно решал для себя вопрос – надо ли продолжать серьезные отношения с девушкой? Искренни ли чувства, связывающие меня с ней, строящей планы в отношении замужества? Такая же история случилась у меня с Инной. Я появился у нее через МЕСЯЦ после начала учебного года. И оказалось, что в наших отношениях все изменилось. Она не разрешала к ней приблизиться, осуждая мое равнодушие. Расстроенный, я ушел и впал в жуткую тоску, какой раньше никогда не страдал. Спустя 3-4 месяца у меня появилась новая подружка, с которой я с трудом нашел какое-то утешение. Спустя полгода Горик женился на Инне, и много лет я ничего не знал, как сложилась их семейная жизнь.
Горик подружился с моим однокурсником Бобом, который был старше меня лет на 15, четырежды разведенным, с ребенком от каждого брака. Проезжая трамваем возле дома Инны, я иногда видел, как Горик с Бобом играли в шахматы, на столике рядом со сбитыми фигурами обычно стояла бутылка водки.
Чтобы избежать взыскания алиментов, Боб попросил распределить его после окончания мединститута на работу в Казахстан. Однако и там его нашли брошенные жены, и ему пришлось через судебных исполнителей отправлять помощь детям. Чтобы как-то выжить, работал он на 3 ставки врачом на скорой помощи, а вскоре стал подпольно делать аборты. После очередного неудачного исхода он был арестован, осужден и оказался на разработках урановой руды в Желтых Водах.
О жизни Горика после окончания университета я узнал из уст его жены Инны, беседуя с ней в кафе. Знания теоретической физике в провинциальном, хоть и университетском, городе оказались никому не нужны, и стал он работать в НИИ при оборонных заводах. Был он и заведующим лабораторией, и заведующим отделом, и на каждом рабочем месте он отличался неординарным решением прикладных научных и производственных задач. Особенно любили коллеги за его выступления на занятиях в системе политпросвещения. Он так умело «одобрял» решения Партии, что смех сотрудников выводил из себя партийных чиновников. Поэтому поступать в члены КПСС ему и не предлагали.
В страшные 90-е годы он брался за любую работу: чинил телевизоры и автомобили, варил перила и лестницы. Когда его пожилые родители на старые сбережения купили сыну новые «Жигули», он изнывал от безделья, а затем продал их, купил «Волынянку»
Мне, конечно, очень хотелось услышать от Инны, каким он был отцом, семьянином, чем увлекался, кроме работы. После рождения дочери он заявил, что детей больше не будет. В отношениях с женой он был категоричен, прямолинеен. Несколько раз после домашних ссор уходил жить к родителям, но вскоре с раскаянием возвращался. Из увлечений на первом месте у него были шахматы, затем – горные лыжи (дочь его была кандидатом в мастера по горнолыжному спорту) и, конечно, – книги.
Последний год его жизни был трагичен. Вдруг обнаружился обесцвеченный кал. Обследования были продолжены в Киеве, в НИИ хирургии А.А.Шалимова, который сам уже серьезно болел. При обследовании у Горика был обнаружен рак поджелудочной железы, как и у академика. Сказались многолетние злоупотребления алкоголем. Через год не стало ни выдающегося хирурга, ни талантливейшего Горика, у которого могла сложиться другая судьба.
Слушая рассказ вдовы, меня не покидало чувство вины за то, что я в свое время не женился на очаровательной Инне, и сегодня она была бы женой-ровесницей, морщины на лице которой я бы старался не замечать. Прощаясь, я вручил ей букет роз и, едва сдерживая слезы, простился.