В тот год осень в Львове, где размещался штаб Западного Военного Округа, задержалась до конца ноября. Здесь все еще светило яркое солнце и на деревьях висели багровые и золотые листья. Отсвет от этого великолепия падал на темно-серый камень старинных зданий города, освещая их пламенным светом и придавая особую красоту и уют.
Лавровы, очутившись в этом осеннем чуде после снежных буранов ноябрьской Камчатки, были ослеплены красотой и изяществом окружающего их пейзажа.
Гостиница военного округа размещалась в старинном особняке из темно-серого камня. Она показалась семье Лавовых дворцом в сравнении с ветхими деревянными постройками Елизовского военного гарнизона.
После долгой дороги отдых в уютном, шикарном номере создавал иллюзию, что они попали в сказку, и настроение у всех членов семейства заметно улучшилось.
Венедикт воспрял духом, наблюдая радостные лица своих женщин. Особенно сияло личико Марины, с интересом и радостью любовавшейся прекрасными видами, открывавшимися для нее впервые в жизни на фоне более чем скромных пейзажей дальневосточного военного городка. Она, конечно, смутно припоминала удивительные дворцы своего родного Ленинграда, сильно пострадавшие от вражеских бомбежек, но эти воспоминания были несколько призрачными, учитывая, что увезли ее оттуда пяти лет отроду. Именно поэтому Львовское великолепие представлялось ей сказочно прекрасным. Девочка и ощущала себя здесь маленькой принцессой, которая по чьей-то злой воле была долго замкнута в бедном и темном царстве, а теперь вернулась в привычную для нее роскошь. Поэтому радость ее просто лилась на все и на всех, находящихся с ней рядом. Венедикт с удовольствие слушал ее смех и восторженные восклицания, так мало свойственные ей в силу пережитых лишений и невзгод в ее совсем малые годы.
Тоня тоже, судя по всему, была в восторге от новых мест, и настроение у нее было постоянно отличным. Она впервые была беззаботной, спокойной и наслаждающейся жизнью женщиной.
Венедикт от этих метаморфоз в ее поведении ощущал себя почти волшебником, который сделал своих замечательных «девочек», как он мысленно называл их, такими счастливыми.
В округе его поджидал приказ о присвоении ему звания подполковника и повышении в должности. Его назначали заместителем начальника госпиталя в городе Новоград-Волынский Житомирской области.
Возбужденное и радостное настроение семейства было отмечено двухдневной несанкционированной задержкой в прекрасном западном городе, гулянием по его улицам, изучением его исторических сокровищ, посещением музеев и Львовского оперного театра, обедом в шикарном ресторане и походами по не менее шикарным, в их понимании, магазинам, где «девочки» смогли обновить свои скромные туалеты. И все это подняло настроение Венедикта - «доброго волшебника, «заботливого мужа и отца», которым он себя ощущал с немалым удовольствием и даже гордостью.
Но вот и Новоград-Волынский! На вокзале их поджидала машина, доставившая семью в госпиталь.
Здесь нельзя не сказать несколько слов об архитектурных особенностях самого госпиталя и окружавших его зданий, поскольку весь комплекс был построен в несколько помпезном стиле.
Большое двухэтажное здание госпиталя - творение рук пленных немцев, которых после войны в Житомирской области оставалось достаточно много - находилось на высокой горе, нависавшей над плавно текущими водами реки Случ. Рядом с госпиталем расположилось еще одно двухэтажные здание, предназначенное для проживания медицинского персонала, конкретно - врачей, и тоже возведенное немцами. Чуть поодаль от этих зданий имелся еще небольшой домик с колоннами, облицованный светло-серым мрамором. Весь этот комплекс был окружен большим вишневым садом, и вид из окон каждого здания воистину был великолепен. С одной стороны - река, красивый, но, к сожалению, полуразрушенный и до сих пор не отремонтиронный мост, который заменяла лодочная переправа. С другой стороны - вишневый сад. Можно было представить, как оживала эта картина весной, в период его цветения.
Когда семья выгрузилась из машины, и Тоня с дочерью присели на лавочку, Венедикт отправился представляться своему новому начальнику.
Дежуривший у входа в госпиталь сержант объяснил вновь прибывшему офицеру, как пройти в кабинет начальника, расположенный на втором этаже.
Полный впечатлений и радужных надежд, Лавров быстро взлетел на второй этаж и постучал в кабинет начальника - Погоняйло Тараса Вакуловича.
Ответа не последовало, и Венедикт, приоткрыв дверь, смог разглядеть восседавшего за столом полковника, увлеченно копавшегося в каких-то бумагах и явно делавшего вид, что не замечает пришедшего к нему посетителя.
Венедикт с интересом наблюдал за хозяином кабинета. На вид ему было лет пятьдесят с большим хвостиком. Очень полный, вернее, толстый мужчина, на котором, еле стягивая живот, сидел китель. Лицо полное и одутловатое с крупными чертами лица и отвисшим подбородком. Впечатление было такое, что мундир на нем с чужого плеча. Он никак не хотел гармонировать с образом хозяина кабинета, который совершенно не понравился Венедикту. Ему сразу представилось лицо его бывшего командира - начальника Елизовского госпиталя, красивое и интеллигентное с седыми висками, умными и добрыми серыми глазами, и у него защемило сердце, как от предчувствия большой беды. Дальнейшее вообще не вписывалось ни в какие рамки его воображения.
Венедикт постучал еще раз о косяк двери, и хозяин кабинета поднял глаза, налитые кровью и сильно навыкате.
- Прибыл помощничек! Входи! Прислали подсиживать и выживать? Не выйдет!
Венедикт буквально опешил, не веря своим ушам. Что это? Не очень умная шутка или человек не в себе? Он никак не мог сообразить, как реагировать на этот выпад, но тут за его спиной появился еще один посетитель и произнес:
- Доброе утро, Тарас Вакулович! Вы меня вызывали?
- Еще один помощничек, мать твою, по политической части! - как бы обращаясь к Лаврову, откомментировал появление нового лица, начальник. - Знакомьтесь! Мой заместитель Овсянников Николай Иванович, а это прибывший еще один помощник по медицинской части - Лавров Венедикт Петрович. Так? - он задал вопрос вновь прибывшему.
Венедикт недоуменно пожал плечами, а Погоняйло продолжал свой странный монолог:
- Три помощника у начальника госпиталя! А зачем, спрашивается, если я самолично могу управлять приданым мне подразделением? Явно затевается игра для выдавливания профессионала с места начальника. И собака именно здесь зарыта, потому что нет у меня диплома института. Я ведь для них, - он показал наверх, - лишь фельдшер. Плевать, что у меня опыт, знания и умения. Запомни, - обратился он к Лаврову, - начальник госпиталя здесь я и все руководство осуществляю только я! Ты - начальник кожно-венерологического отделения! Усвоил?
Венедикт кивнул.
- Подполковник Овсянников, проводи Лаврова в его отделение, познакомь с людьми и отведи его семью в седьмую квартиру. Там одна комната свободна.
Затем, обратившись к Венедикту, неизвестно зачем изрек:
- А жинка у тебе дюже гарна! - глядя во двор и пытаясь рассмотреть ожидавших Лаврова жену и дочку, заявил полковник. При этом его неприятное лицо причмокнуло и, как показалось Венедикту, хрюкнуло.
- Идите! - скомандовал начальник, и обалдевший от такой встречи Венедикт вышел в коридор вместе с Овсянниковым.
- Это и есть начальник госпиталя?! - спросил он у сопровождавшего его офицера.
- Привыкай, друг! - усмехнулся тот в ответ.
- Это он так шутит что-ли?
- Нет, это он так руководит!
- Ты давно здесь? - снова спросил Венедикт, останавливаясь, чтобы закурить, и протягивая Овсянникову пачку папирос, предлагая поддержать его.
Овсянников взял папиросу и прикурил у Венедикта.
- Я здесь всего три месяца. Прибыл из Германии.
- С семьей?
-Да. Жена и трое детей. А ты?
- С женой и дочерью. Жена в положении, так что будет двое детей.
- Тебя Венедиктом зовут?
Венедикт кивнул.
- Ты вот что, Веня, проси у него восьмую квартиру на втором этаже. Там свободны две комнаты. Причем поспеши. Сюда едет еще врач, рентгенолог. Лучше, если он тебе даст две комнаты в четырехкомнатной квартире прямо сейчас.
- Но разве он даст? Ты слышал, какой бред он нес?!
- Не обращай внимания! Он вообще такой. Если хочешь, я скажу ему, что вы ожидаете ребенка. Попробовать-то можно. Ты же не на день сюда прибыл, о семье побеспокоиться следует.
- Спасибо, Николай. Я буду тебе очень признателен. Ты вообще-то откуда сам!
Николай ответил, и оказалось, что они из одного города.
- Земляк значит! Здорово! Я поговорю с нашим «боровом», а вы всей семьей приходите к нам вечерком на ужин, познакомлю тебя с моей Александрой и детьми.
- Придем непременно. Как ты назвал начальника?
- Это не я его назвал, а его подчиненные назвали «боровом».
- Ну что, покажешь мне мое отделение?
- Пошли!
Отделение Венедикту понравилось. Шесть светлых, просторных палат. Везде цветы, ковровые дорожки, кресла. Палаты заполнены, правда, лишь наполовину. Люди лежат странные, мало похожие на военных.
«Но это я потом выясню», - решил Лавров.
Старшая медсестра, Екатерина Короид, совсем молодая девушка встретила своего начальника очень доброжелательно.
Передала ему документацию, показала его кабинет и ординаторскую, провела по палатам и представила ему фельдшера - Иващенко Олега Осиповича, временно исполнявшего обязанности врача. Он произвел самое хорошее впечатление на Лаврова своей профессиональной подготовкой и доброжелательным открытым отношением. У него была добрая улыбка и явное стремление установить с начальником хорошие деловые отношения.
Когда Венедикт вышел из госпиталя, чтобы отвести жену и дочь на квартиру, которую ему предназначил «боров», Тоня и Марина ожидали его у госпиталя, с интересом рассматривая окружающую их панораму, и, видимо, она им нравилась, судя по улыбкам и светящимся радостью глазам. Не успели они направиться к дому, как их догнал Овсянников и сообщил, что добился для них двух комнат на втором этаже.
- У нас все квартиры на две семьи, - объяснял он на ходу. - Вашими соседями будет семья офтальмолога Кривошеева. Их трое: Кривошеев Александр Владимирович, его жена - Анна Васильевна и дочь Валя.
Обрадованный Венедикт не знал, как благодарить Николая, сумевшего договориться с этим странным начальником, который и самого Овсянникова, по его же собственным словам, ни во что не ставит, и всех заранее подозревает в подсиживании. Почему, чем ему не угодили помощники? Есть же еще и третий, как он сказал. Венедикт пожал плечами, как бы отвечая на свой вопрос.
Комнаты были большие, в каждой имелась печь, отопления центрального не было. Кухня, предназначенная для двух семей, оказалась очень маленькой. На ней еле умещалось два стола, на которых устанавливались керогазы или керосинки, примусы или электрические плитки, чтобы готовить на них еду. От бывших хозяев их комнат на кухне осталась керосинка, что было прекрасно, потому что дало возможность приехавшим Лавровым хотя бы вскипятить чай. Соседка - Анна Васильевна - дала им свой старый чайник, сковородку и выделила одну кастрюльку. Пока посудой они были обеспечены, благодаря доброте соседки.
А вечером семья отправилась в гости к земляку Венедикта - Николаю Ивановичу Овсянникову.
Знакомство состоялось быстро. Между Тоней и Александрой возникла взаимная симпатия, девочки Овсянниковы: Жанна и Алла сразу подружились с Мариной, сын Герман, будучи старше сестер на целых три года, занимался в своей комнате и на девчонок посматривал свысока, считая их глупыми и неинтересными. Он учился уже в десятом классе и, по словам отца, дружил с сыном начальника терапевтического отделения Владимиром Андруковичем. Для семьи Овсянниковых к концу года вставала задача далеко нелегкая - устройство сына на дальнейшее обучение. По всему чувствовалось, что именно этот вопрос постоянно обсуждали родители.
- Скорее всего, говорил Николай Иванович, он поедет поступать в Москву, в МГИМО. Герман прекрасно знает немецкий и усиленно изучает английский и французский языки. Военным быть не хочет, - сокрушался отец.
- И это замечательно, - добавляла Александра Ивановна, - не разделяя печали мужа. - Хоть будет жить нормальной человеческой жизнью, а не мотаться по гарнизонам.
- Будет мотаться по странам и континентам. Быть дипломатом не так просто, как тебе кажется, Саша.
Видимо, спор этот между супругами возникал постоянно, и Венедикт подумал, что и им через пять лет придется решать дальнейшую судьбу Марины. Как это будет, ему было страшно даже подумать.
В словах Николая чувствовалась тревога о судьбе сына и явное несогласие с точкой зрения супруги.
Саша рассказывала Лавровым об их жизни здесь - в Новоград-Волынском и отмечала, что жизнь в Германии намного комфортнее, чем на Украине.
- Как это не абсурдно покажется в условиях поверженной державы, но факт остается фактом. У них все устроено с умом. Здесь же, скажем, имеются ванные комнаты во всех квартирах, но отсутствие горячей воды делает их не функциональными, используемыми лишь как холодные чуланы. Даже умываться приходиться на кухне под раковиной. Хорошо хоть, что в силу большого семейства у нас кухня своя, но и то, по утрам приходится стоять в очереди, чтобы всем успеть умыться.
Овсянниковы сообщили, что русская школа находится только в военном городке, в семи километрах от госпиталя. Ребят в школу отвозят утром на телеге, но во всех классах разное число уроков, и обратно приходится часто возвращаться самостоятельно, а это далеко небезопасно. В этих местах все еще бандитствуют остатки недобитых бандеровцев. Месяц назад они убили офицера из военного городка. Причем страшной смертью, разрезав живого человека пилой пополам.
Тоне стало нехорошо от этих подробностей, и она обеспокоенно спросила, а что же делать, если ребенок задержался в школе? Ходить его встречать?
- Да и такое бывает, - ответила Саша, - но в целом ребята стараются дожидаться своих и ходят все вместе.
- Вообще-то, дети почти все дружат между собой, вот только девочки Отрошенко считают себя особенными и с остальными ребятами не водятся. Они ходят в город в украинскую школу.
- Нас называют кацапами, - добавила старшая дочь Жанна.
Она училась в седьмом классе. Алла в шестом. Марине предстояло учиться вместе с младшей.
- Плохо еще и то, - заметила их мама, - что не все классы учатся в одну смену. Вот наш Герман и Володя Андрукович ходят в школу во вторую смену и возвращаются из школы затемно. Отцы встречают их по очереди, хотя мальчишки и стесняются, просят не встречать их, но это так опасно и так тревожно для родителей, что уж лучше встретить и знать, что все в порядке.
- А вы когда поведете Марину в школу? - спросила Александра Ивановна.
- Да завтра и поведем, поедем вместе со всеми утром, - ответил Венедикт,- Место-то на телеге найдется?
- Потеснятся ребята, ничего, - заверил его Николай Иванович.
После ужина решили прогуляться по территории и спуститься к реке, хотя уже и было совсем темно. Фонарей на территории почти не было, а спуск к реке вообще не освещался. Тоня и Марина постоянно спотыкались, и крутой спуск давался им тяжело.
- Привыкайте, - говорил Николай Иванович. - За продуктами придется переправляться на тот берег и ходить на местный рынок, в нашем госпитальном магазине кроме макарон и перловки ничего не найдете. Правда, раз в месяц выдают паек, но двести граммов масла, два кило рыбы и консервы не очень обогатят ваш месячный рацион. Так что бытовых проблем у нас хватает.
- А что можно приобрести на базаре? - подала голос Тоня.
- Да все! Картофель, мясо, масло, творог, кур. Но дороговато. Кстати, вам полагается часть сарая, - заметил Николай, - мы все держим там кур и индюшек. Откармливаем к Новому году. Закупаем их в Коростене. Раз в месяц наш «боров» дает нам машину. Ездим туда на базар. Там выбор больше и дешевле.
- А где начальник живет? - спросила Тоня. - В нашем доме?
- Нет, у него свой дом в городе, за рекой, возле парка.
- Имение неплохое, - засмеялась Саша. - Правда, мы видели лишь забор и проглядывающий сквозь зелень двухэтажный особняк. Весьма-весьма!
- Он что, местный? - спросил Венедикт.
- Вроде нет, из Житомира, но жить со своим коллективом не захотел, приобрел большой дом.
- За большим забором! - подала голос Александра.
- Интересный человек! - заметил Венедикт.
- Да не то слово! - засмеялся Овсянников.
- Они уселись на поваленное дерево на берегу реки. Воздух был свежий, но по-летнему теплый. Из-за реки доносились звуки украинской песни. Компания затихла, наслаждаясь удивительно чистыми голосами и приятной мелодией. На небе уже сияла луна, и звезды были такими огромными, что Лавровы любовались красотой ночного неба и, не отрываясь, смотрели в него. Внезапно одна звезда покатилась, и Саша сказала:
- Задумайте желание, звезда падает.
- Задумала? - спросил Венедикт жену.
- Не успела, - огорченно ответила она.
- Я задумала! - сообщила Марина.
- А что именно? - поинтересовался Веня.
- Всем вместе встречать Новый год!
- Здорово! - закричали Жанна и Алла.
- А баня здесь есть? - вдруг спросила Тоня.
- Нет. По воскресеньям семьям врачей разрешено пользоваться душем в госпитале на первом этаже. Каждой семье отведено определенное время, так что завтра узнайте, когда вам можно придти в воскресенье на помывку, - разъяснил Николай.
- Где узнать? - поинтересовался Лавров.
- У третьего зама по хозяйственной части, короче, у завхоза. Его наш Тарас Вакулович особо примечает, что и понятно. Все стройматериалы, все необходимые предметы хозяйства в его ведении. Все время решает с ним свои хозяйственные вопросы.
- Он тоже живет в нашем доме?
- Нет, он тоже живет в частном доме в городе.
- А как его звать-величать? - поинтересовался Веня.
- Пригобатько Олег Остапович.
- Звание?
- Майор.
- А не пора ли нам бай-бай? - спросила Александра.
Компания поднялась, и начался подьем в гору, который уставшим с дороги Лавровым казался невероятно трудным и долгим.
Вернувшись в комнаты, они ощутили холод. Следовало протопить печи, которые находились в обеих комнатах, но не было топлива и спать хотелось ужасно. За неимением кроватей и матросов достали зимние вещи, расстелили на полу в зале и улеглись. Уснули сразу, позабыв и о холоде, и о жесткости. Тесно прижались друг к другу и проспали до восьми часов утра, разбуженные стуком в дверь.
Овсянников сообщил им, что лошадь уже отправляется и дети, ожидающие их, слегка подмерзли.
Начиналась необычная, новая жизнь, и следовало активно подключаться к местным реалиям.