https://www.youtube.com/watch?v=yJlLK88J8x8
11:02 -- увидите и услышите "Памятник Магеллану"
Редко встретишь столь информационно насыщенный памятник. Обошла его вокруг и вспомнила всё, что когда-либо читала о Магеллане. Сведений о нём не так уж и много. И если бы не историограф экспедиции Антонио Пигафетта, правды не узнали бы вообще, а слава первопроходца досталась бы совсем другому. Однако, всё по порядку.
Сложные настроения бытовали в начале 16-го века при дворе португальского монарха! С одной стороны, не обнаруженный южнее Африки ни Бартоломео Диашем, ни Васко да Гамой край света вселил уверенность, и теперь из Лиссабона в Индию шлют эскадру за эскадрой, которые по пути завоёвывают то, до чего у Испании руки не дотянулись. С другой стороны, а вдруг этот пресловутый «край» существует где-то юго-западнее Бразилии. И что тогда? Нет, лучше не рисковать и гнать в шею этого авантюриста Магеллана вместе с его идеей снарядить экспедицию на поиски пролива между Атлантическим и ещё одним, гипотетическим, океаном, дескать, обнаруженным им на старинной немецкой карте.
Помнится, предшественник Мануэла I король Жуан II уже однажды послал лесом Христофора Колумба, в результате чего теперь не над португальской, а над испанской империей не заходит солнце. Но, прав Ключевский, история ничему наследника престола не научила. Зато сурово наказала за незнание уроков, потому что Фернан Магеллан тоже вроде бы смиренно пошёл на те же буквы, а оказался в Севилье, где изложил свой проект «Палате Контрактов». 22 марта 1518 года король Карл одобрил его, а 20 сентября 1519-го флотилия из пяти кораблей во главе с адмиралом Магелланом вышла из испанской гавани. Задача стояла всё та же, что и перед Колумбом: найти западный путь в Индию. Разница лишь в том, что к этому времени Америго Виспучи методом тыка в разные части уходящей далеко на север и юг береговой линии доказал, что между Европой и вожделенной Страной Специй «поперёк» океана лежит вовсе не остров, а здоровенный-прездоровенный материк.
Это мы сейчас, следуя «времени закону», едва поспеваем за событиями, а 500 лет назад торопиться было некуда. Плыли себе неспешно, лениво переругивались по поводу субординации, и к Рождеству на 34-ом градусе южной широты, где-то в районе нынешнего Буэнос-Айреса, обнаружили «большую воду», уходящую глубоко на запад. Отправили на разведку корабль, вскоре он вернулся с сообщением, что это не пролив, а устье огромной реки. Слегка разочарованные стали продвигаться вдоль Южной Америки дальше. Шли медленно. Штормило. К 31-му марта 1520 года доплыли до 49 градуса. «Уж зима катит в глаза», а пролива нет как нет. Пришлось встать на зимовку в бухте, названной ими же Сан-Хулиан. Полтора месяца минули «как день пустой». Магеллан снова послал разведывательный корабль. Теперь на юг. Судно попало в бурю и разбилось о скалы. Экипажу, слава Богу, удалось спастись, но до весны больше попыток не предпринимали.
В сентябре снялись с якорей и 21-го октября под 52-ым градусом оказались у какого-то залива. В разведку отправились два корабля, которые тоже попали в бурю. Двое суток свирепый ветер носил их от скалы к скале и наконец внёс в узкий проход, за которым открылась спокойная бухта. За ней ещё проход, и следующая бухта. И вода всё время оставалась солёной, а лот не доставал до дна. Оба судна вернулись с радостной вестью о возможном проливе.
Этим же маршрутом флотилия дошла до острова Доусон, где пролив разделился на два канала. По юго-восточному рукаву Магеллан снова отправил два корабля. Два других стали на отдых, а на юго-запад ушла лодка. Через три дня она вернулась, и моряки рассказали, что видели открытое море. Пролив между Атлантикой и ещё одним, неизвестным доселе океаном был найден! Адмирал нарёк его Проливом Всех Святых.
А теперь вернёмся к памятнику. На фасаде нижнего постамента разумеется высечено имя Магеллана. На восточной стороне – барельеф с четырьмя кораблями, входящими в пролив. На западной – тоже барельеф, но на нём только три судна. Почему? Потому что из двух, высланных на разведку, возвратилось лишь одно. Экипаж второго банально струсил и под покровом тумана повернул домой, в Испанию.
На верхнем постаменте прямо над именем путешественника находится символ пролива – двухвостая Русалка, которая высоко над головою держит два герба: Испании и Чили. На правой стороне памятника надпись «Патагония» и скульптура мощного парня, названного Магелланом патагонцем, то есть «большеногим». На левой грани написано «Огненная Земля». Своим именем она тоже обязана первопроходцу, предположившему, что это неизвестный южный материк, на котором идёт активная вулканическая деятельность. На поверку обе догадки оказались неправильными: вместо материка там был всего лишь остров, а вместо вулканов – костры местных жителей, представитель которых изображён на левой стороне монумента.
На самой вершине пьедестала, опираясь одной ногою на ствол пушки, стоит Фернан Магеллан. Голова его обнажена, лицо обращено на запад. «Ах, какую радость он должен был почувствовать, как забилось от волнения его сердце, когда перед его глазами, сверкая под лучами солнца, раскинулось новое море!» (Жюль Верн) Они пересекли его за три с половиной месяца, и всё это время стояла спокойная погода, за что Магеллан назвал океан Тихим.
В середине марта экспедиция высадилась на Филиппинских островах. Подлечили оголодавших и больных цингой матросов, заполнили трюмы пресной водой и продовольствием и отправились обследовать острова. На одном из них родившийся на Суматре слуга Магеллана, привезенный им некогда из Индии, встретил людей, говорящих на его родном языке. Круг замкнулся. Человек впервые обогнул планету вокруг, а Магеллан доказал, что Земля имеет форму шара.
На памятнике это тоже отражено. На задней стороне постамента – судовой журнал, якорь, шлем с поднятым забралом и, самое главное, глобус. А над всем этим – лавровый венок славы, которой адмирала едва не лишили. Произошло это потому, что 27 апреля 1521 года, Магеллан героически погиб, вмешавшись в междоусобную войну местных правителей. Руководство флотилией перешло к Хуану Элькано, капитану одного из кораблей. В команде начались разлад и смятение, многие моряки погибли, экспедиция потеряла ещё два судна, и лишь одно после мучительного плавания в сентябре 1522 года добралось до родной гавани в Севилье.
Так закончилось первое кругосветное путешествие. В двух храмах отслужили по этому поводу молебны. Хуан Элькано, пользуясь тем, что из 260 членов экипажа домой посчастливилось вернуться лишь восемнадцати, попытался все лавры присвоить себе, да не учёл, что среди горстки уцелевших был Антонио Пигафетта, который ежедневно на протяжение всего плавания фиксировал все случавшиеся события, а потом и книгу написал – «Путешествие Магеллана» называется.