В 1931 А.В.Луначарский в статье, которая позже стала предисловием к американскому изданию романов Ильфа и Петрова «12 стульев» и «Золотой теленок», писал:
«Наше время чрезвычайно серьезно. … возможна ли у нас смешащая, смешная литература?»
В том же году была напечатана повесть А.Платонова «Впрок».
Её герой, « душевный бедняк», … не имел чудовищного, в смысле размеров и силы, сердца и резкого, глубокого разума, способного прорывать колеблющуюся пленку явлений, чтобы овладеть их сущностью».
В повести ставятся такие, например, вопросы:
« Отчего обезьяна-то стала человеком, или ей плохо было? Отчего она вдруг поумнела?»
«Капитализм рожал бедных наравне с глупыми. С беднотою мы справимся, но куда нам девать дураков?»
Повесть вызвала резкую критику А. Фадеева: « Он сыплет шуточками, прибаутками, занимается нарочитым и назойливым косноязычием, вздыхает о душе, о том, что «трактора горячие, а жизнь прохладная». Но, как и у всех его собратьев по классу, по идеологии, под маской простоватого «усомнившегося Макара» дышит звериная, кулацкая злоба»,
Основные произведения писателя А.Платонова – «Чевенгур» и «Котлован» - не увидели свет при жизни писателя.
Сюжеты и персонажи книг Платонова не просто фантастические, они представляют собой саркастическую пародию на царившую в стране атмосферу коммунистического воодушевления. Один из героев воспылал любовью к Розе Люксембург, завидуя «облакам, улетающим в сторону Германии».
Персонажи «Чевенгура» и «Котлована» ищут сна, чтобы «не оставаться наяву».
Но сюжеты фантастичны не настолько, чтобы совсем отвлечь читателя от реальностей.
Сцены умирания детей на глазах родителей и родителей на глазах детей даже в абстрактной форме Платоновского стиля задевают за живое.
«Была одна старуха, которая лечила от голода малолетних: она давала грибной настойки со сладкой травой, и дети мирно затихали с сухой пеной на губах».
Похоже, впервые у Платонова появилась фраза, которая в чуть изменённом виде стала изречением в наше время: «У нас ума много, а хлеба нет».
Несмотря на это, уже тогда появилась идея
«… поехать в южные рабские страны и оттуда переселить в Чевенгур угнетённых».
В книгах Платонова правда жизни была слишком трагической даже в рамках фантастического сюжета. В них нельзя было не замечать обвинения власти.
История про «Собачье сердце» была написана в 1925 году.
Можно ли сказать, что это произведение М.Булгакова отражает дух того времени?
Можно удивляться тому, как он силой юмора и сатиры возвысился над «суетой сует». Можно сомневаться в том, что был выбран правильный тон: юмор на фоне трагедий государственного масштаба мог показаться глумлением.
Возможно, писать о реальностях с документальной точностью было выше человеческих сил.
Осмысление ужаса невозможно под впечатлением от его натуральных картин.
И показалось, что смеяться над вымыслом лучше, чем обливаться над ним слезами.
Рукопись «Собачьего сердца» была изъята при обыске и на долгие годы спрятана от посторонних глаз.
Большинство зрителей, посмотревших комедию «Иван Васильевич меняет профессию» не могли и подумать, что она написана М. Булгаковым.
В ней, кажется, и политики-то нет - наоборот, царь представлен в комическом образе, что могло бы польстить власти - но и она не увидела свет при жизни писателя.
Сами собой напрашиваются версии о власти, которая боится правды жизни.
Но их опровергает один тот факт, что в то же время выходят в свет произведения М.Шолохова, где правда жизни без всяких стилистических выкрутасов показана правдиво во всей её трагичности.
Прошло всего несколько лет с тех пор, когда некоторые советские люди от страшного голода ели своих детей, а оставшиеся в живых убегали из деревень в города с надеждой там прокормиться.
В 1928 году на свет появился смешной роман "Двенадцать стульев". Через три года началась публикация "Золотого теленка": Ильф и Петров вошли в число самых популярных писателей СССР.
Почему такая огромная разница в судьбе писателей и книг?
Критики поначалу осудили романы: «зубоскальство перемежается с анекдотом, а редкие страницы подлинной сатиры растворяются в жиже юмористики бульварного толка и литературщины, потрафляющей желудку обывателя...»
Прозвучала мысль: сатира способствует возникновению антисоветских настроений.
Известно, что продвижению романов Ильфа и Петрова содействовал М.Кольцов, в то время бывший редактором ведущих журналов.
А Кольцову рекомендации в партию давал нарком Луначарский.
«…наши юмористы, даже такие несколько поверхностные, хотя и забавные, как Зощенко, пользуются успехом за границей.
12 стульев имеют европейский успех.
… Золотой теленок — роман, не только блещущий весельем, но роман, в котором много жизненной правды и который ставит серьезные жизненные проблемы и является шагом вперед по сравнению с 12 стульями, уже приобретшими мировой интерес» - писал Луначарский, отвечая на свой вопрос о возможности «смешащей и смешной литературы».
Писатель Л.Андреев о Луначарском отзывался крайне отрицательно: большевизм «…съел огромное количество образованных людей, умертвил их физически, уничтожил морально своей системой подкупов, прикармливания. В этом смысле Луначарский со своим лисьим хвостом страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой свирепой своры».
В 1937 году практически без всяких препятствий публикуется «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова, которая содержала откровенные комплименты жизни в США.
На этом фоне запрещение книг Булгакова и Платонова выглядит особенно странным и суровым.
Сарказм Платонова, конечно, так сильно окрашен трагическими красками, что о его родстве с юмором и не вспоминается.
Булгаков упаковал свои мысли и впечатления в яркую обёртку юмора.
Платонов повествует в мрачных декорациях фантастической трагедии, рисуя персонажей в стиле художников–модернистов. Но он ближе к правде эпохи уже тем, что касался тех кровоточащих проблем, которых Булгаков словно не замечал.
Булгакова читать весело.
Платонова мало кто дочитал до конца.
Так, «… возможна ли у нас смешащая, смешная литература?»
Жизнь ответила: конечно, возможна. Только, смотря на то, что и кем осмеивается.
Булгаков пытался поднять на смех «разруху в головах» и власть, которую представлял домком Швондер. Он пытался из Шарикова сделать карикатуру на гегемона революции.
И этого ему не позволили.
У Ильфа и Петрова смех над героями их произведений примиряет читателей с властью.
«В книге нет живых людей… Смех — самоцель. Неприглядные стороны жизни, наши промахи и несправедливости затушевываются комичными злоключениями, анекдотами и трюками» - писал один из критиков.
В 1948 году по инициативе Союза Советских Писателей переиздание книги Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок…» признали «грубой политической ошибкой»
Лишь через несколько лет, посмертно, с писателей сняли обвинение в клевете на советское общество.
Реабилитация произведений М.Булгакова и А.Платонова состоялась значительно позже.
Понятно, что выбор стиля писателями обусловлен особенностями их характера.
Понятно, что судьба книг зависела не столько от художественных достоинств, сколько
от причин политического свойства.
Но, в принципе, вопрос о допустимых дозах сатиры и свободы слова не решён и в наше время.
Его острота, может быть, снизилась по техническим причинам: контролировать интернет и самиздат становится всё труднее.
Сегодня у власти нет «социального заказа» на литературу. Не отрицая её важности, даже учреждая какие-то премии, она не устанавливает писателям «рамки дозволенного».
Она сложила с себя обязанность содержать писателей.
И это выглядит свободой слова.
А кто же или что определяет политику книгоиздателей?
Неужели читательский спрос?
Лидером продаж считается писатель Д.Донцова.
При всём уважении, - неужели она сегодня является первым лицом литературы?
В.Путин несколько раз встречался с писателями страны.
Принцип отбора участников неизвестен. Известно, что некоторые из тех, кто был приглашён, от встречи отказались.
И разговор был менее всего о литературе и литературных достижениях.
Выяснилось, например, что в защите нуждается уже не только литература, а русский язык.
Массовые читки Чехова и Толстого по радио и телевидению в год литературы выглядели странным шоу воздаяния почести классикам, от которого литературе не стало лучше.
Классики, конечно, достойны почёта.
Но зачем же так топорно демонстрировать, что наша страна самая читающая…
Чтение сутки напролёт напомнило поговорку «Без толку молиться – без числа согрешить».
Последние 30 лет по своему значению в истории не менее великие, чем эпоха революции и становления Советской власти.
Но в ту великую эпоху жили такие великие писатели, величие которых признано всем миром.
В то время была строгая партийная цензура. Но были и книги, которыми зачитываются до сих пор.
Сейчас свобода слова. А есть ли писатели и книги, достойные великой эпохи?
Дети иногда берут в рот такое, чего им есть никак нельзя.
Но даже и в этом есть теоретики, которые предлагают не ограничивать свободу выбора.
У нас нет закона об оскорблении чувств читателей, а книги и писатели, которые их оскорбляют, есть.
На встрече президента с писателями было отмечено, что страна перестала быть самой читающей.
Возможно, потому и перестала, что предлагаемое чтиво перестаёт быть духовной пищей.
Писатели сегодня предпочитают не окормлять, а кормиться.
И это заставляет задуматься о том, что же собой представляет свобода слова в том виде, в котором она у нас есть.