Лекарство от скуки

Ольга Море
   «Как хорошо, тепло… Бедные мои ноженьки, устали сегодня», Элла пошевелила пальчиками ног, закутанных в уютные, шерстяные носочки.
   Борис сидел рядом и, кивая кудрявой головой, задумчиво смотрел на разгорающийся огонь камина.
   «Как я не люблю осень, погода такая мерзкая и скучно, смерть как скучно. Боренька, слышишь меня? Мне скучно», теребила Элла молчаливого мужа.
   «А, что?», вдруг встрепенулся Боря.
   «Заскучала, Эллочка? Может коньячку?».
   «Ну налей немного. Слушай, такие деньжищи эти доктора на мне заработали, почему ноги-то так болят?».
   «Пройдёт, надо гимнастику делать, массаж. Пройдёт», Боря подал Элле маленькую рюмочку коньяка.
   «Гимнастика для тела, конечно, нужна. А где же упражняться душе? Чего-то я засиделась, закисла. Интригу может какую замутить?», она подняла рюмку на свет камина и изящно опрокинула содержимое в рот.
   «Ну что тебе скучать, роднуля? Ты – единственная и неповторимая, живёшь в замке в окружении детей и внуков», Боря закрутил восьмёркой ноги и тоже откушал коньячку.
   «Ты хочешь сказать, что всё уже позади, что я на вершине славы и успеха. Но ведь дальше падение вниз, если не к чему стремиться», голос Эллы задрожал и наполнился слезой.
   «Какое падение, Бог с тобой! Ну что ты хочешь? Скажи! Для тебя нет невозможного», пафосно воскликнул Боря и присел на одно колено перед женой.
   «Ну не паясничай, ты не на сцене. Придумай что-нибудь», капризно надула губки Элла.
   Он опять уселся в кресло и крепко задумался. Идеи кончились, его фантазия истощилась.
   «В космос тебя уже не пустят», медленно протянул Боря.
   «Да, знаешь, не особенно и хотелось. Слушай, а давай кино снимем про меня», у Эллы вдруг озорно заиграли глаза, то ли от коньяка, то ли от азарта.
   «Так ведь было уже кино, причём многосерийное», разочарованно сказал Борис.
Элла встала, прошлась командирским шагом по огромной зале и повернулась лицом к портрету, изображающему её во весь рост.
   «Нет, дорогой, это было не кино, а так, перечисление памятных дат и моих мужей. Тут надо снять нечто гротескное и трагико-комичное. С этими модерновыми штуками-дрюками, ну то есть компьютерными наворотами. А сценарий напишешь ты. Сможешь?», спросила она тревожно.
   «Отчего же не смочь, смогу! Сценарий напишем, только вот загвоздка, кто тебя играть будет?», Боря втайне надеялся, что жена передумает, когда начнёт перебирать молодых актрис.
   Но Элла загадочно усмехнулась: «Есть у меня одна кандидатурка».
   «Ну-ка, ну-ка, что за объект?», Боря вдруг тоже почувствовал предвкушение предстоящей авантюры.
   «Не нукай, не запряг. Как тебе талантливый и многоликий, лицо, так сказать, отечественного кинематографа, сам Семён Безносов?».
   «Эллочка, девонька моя, но он же, вроде как, мужчина», у Бори зависла рюмка в руке.
   «Ещё раз назовёшь меня девонькой, пошлю на конюшни», Элла даже топнула божественной ножкой и поморщилась.
   «Современные чудеса грима, и не мне тебе это говорить, не тебе слушать, делают невозможное», она опять вытянула ноги поближе огню.
   «Ну, вообще, идея не плохая», неуверенно сказал Борис.
   «Не плохая», передразнила Элла собеседника.
   «А я бы сказала, тема просто замечательная. Представляешь интригу! Все до последнего часа не будут знать главного, тьфу, главную исполнительницу. А потом, такая бомба!».
   «Да, Элла, это будет, действительно, бомба! Но согласится ли он? Он сейчас такой привередливый», недоверчиво спросил Боря.
   «Да», задумчиво протянула Элла.
   «Эти современные звёзды такие нескромные. Вот я, например, в своё время была очень доступна и демократична. Общалась с народом запросто и даже на их языке».
   Борис улыбнулся: «Вот за это мы тебя и любим».
   Элла подозрительно посмотрела на мужа: «Ты, давай, не ёрничай. Звони ему прямо сейчас. Ещё не поздно, всего 11 часов».
   «Что, прямо сейчас? Может до завтра подождём, обмозгуем ещё какие-нибудь кандидатуры».
   «Сейчас», отрубила Элла.
   «Ну сейчас, так сейчас. Надо телефончик найти. Так-так, на букву Б, Безногов, Безухов, Беззубов. Ага, вот, Безносов Сёма. Ну что, решила окончательно? Я набираю».
   «Набирай», Элла хлопнула ещё рюмочку коньяка.
   Боря приник ухом к трубке.
   «Громкую связь включи», громким шёпотом прошипела Элла.
   Он махнул рукой: «Подожди».
   «Добрый вечер, Семён! Узнал? Как поживаешь? Что поделываешь? Работы много? Параллельно в двух фильмах снимаешься? Да, это нагрузочка, конечно. Слушай, а у нас к тебе предложение, интересное, заманчивое. Ну это не телефонный разговор. Может встретимся? А, ты сейчас в отъезде. В Греции на натуре? Если не секрет, о чём фильм? Кого играешь? Прометея? Ого! Слушай, как интересно. Репетиции тяжёлые? Печень совсем склевала негодная птица? И никого на роль Геракла не найдут? Да, беда! Ну, держись, Сёма! Как приедешь, объявись», Боря дал отбой.
   Элла вопросительно смотрела на него.
   «Пропал, пропал наш кинематограф. Склюют Сёмину печень, как пить дать, склюют», бормотал Борис.
   «Знаешь, что, дорогой, а я придумала, кто меня будет играть. Ты и будешь», злорадно усмехнулась Элла.
   «Я?! Помилуй, дорогая!», Борис лил коньяк мимо рюмки.
   «Ты столько раз меня пародировал, так что у тебя прекрасно получится. Не сомневайся!».
   «Но у других гораздо лучше получается. Например, у этой, Алёны Снегирёк», Боря ещё надеялся, что увернётся.
   Элла была непреклонна: «У Снегирёк получается вульгарно и пошло, а вот у тебя в самый раз. Словом, решено! Думай».
   И Борис задумался. Он долго смотрел на огонь, потом перевёл взгляд на задремавшую Эллу.
   «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не скучало», вздохнул он и пошёл писать сценарий.