Кукла в шкафу

Александр Синдаловский
        Пока Пимен не познакомился с Матильдой, он счастливо жил с резиновой куклой.
        Кукла была замечательной и во многих отношениях превосходила настоящих женщин. И дело не в таких пошлостях, что, дескать, куклу можно положить, как угодно, и что она всегда молчит (хотя и это, согласитесь, очевидные плюсы). Нет, Пимена восхищало то, что кукла всегда была одинаково прелестна: и утром, когда даже у красавиц случается несколько помятый и кислый вид, и поздно вечером, когда усталость опускает вуаль над чарами женщин и лишает их движения сосредоточенной грации.
        Кукла, которую Пимен нарек Галетой, была с подогревом, что особенно ценно холодными зимними ночами. Правда, Пимен боялся спать с Галетой под напряжением, особенно после того, как запутался спросонок в проводе. Поэтому он разогревал свою подругу до максимума ее электрических возможностей, и выключал штепсель из розетки. И накопленного тепла хватало, чтобы укромно заснуть рядом, тесно прижавшись к резиновой душеньке.
        Случались между ними и моменты интима, потому что кукла была приспособлена для подобного использования и даже имела инструкцию по эксплуатации – с гарантией, ограниченной предельно допустимой весовой нагрузкой. Но Пимен не помышлял о том, чтобы предаваться с Галетой необузданным оргиям, но обращался с нею нежно и заботливо (отнюдь не только по причине ее дорогостоимости). А больше всего он ценил как раз минуты тихого засыпания рядышком. Поначалу его немного смущало, что Галета выглядела не совсем как женщина: хотя ее пропорции были безупречными (возможно, даже слишком), в чертах лица замечались некоторые утрированность и схематичность. Но со временем Пимен научился любить в Галете то, чем она являлась на самом деле: не копию женщины, а прекрасную самодостаточную куклу. Но тут его угораздило познакомиться с Матильдой.
        Пимен давно поставил на женщинах крест, правда пунктирный, как и все, что он делал. У них был скверный характер (и даже сносный быстро портился, как только быстротечная фаза знакомства, флирта и соблазнения сменялась затяжным этапом сожительства, по крайней мере, с ним – Пименом). Поэтому он не собирался не то что съезжаться с Матильдой, но даже встречаться с ней. Та сама выбрала Пимена.
        В детстве Матильда любила игрушки, особенно голых пупсов. Это инфантильное пристрастие она перенесла на мужчин, среди которых выделяла опрятных, пухленьких и покорных. Но Пимен приглянулся ей, в первую очередь, внутренним спокойствием. С тех пор, как он обрел Галету, Пимен перестал зависеть от расположения к нему других людей и заискивать перед ними. Он больше не возлагал на них надежд, не обманывался, не разочаровывался, не обижался и не искал поводов для прощения. Он не делал вид, что ему наплевать на окружающих, поскольку так оно действительно и было. Он даже научился относиться к ним со скрытой иронией. Как только Пимен вспоминал, что дома его дожидается Галета (а вспоминал об этом он чрезвычайной редко, потому что не забывал почти никогда), его взгляд начинал излучать ту кроткую безмятежность, которой, согласно преданиям, обладал самодовлеющий мифический Гермафродит. Матильда решила, что ей повезло: такой станет во всем слушаться, ничего от нее не требовать, и, максимум, нуждаться в периодическом уединении.
        Поначалу дело обходилось регулярными, но не слишком обременительными встречами. Пимен старался встречаться с Матильдой на ее территории, а когда та напрашивалась в гости, прятал Галету под кровать. Матильда была крупной женщиной, и кровать провисала под ней. Пимен беспокоился, что кукла может пострадать от навалившейся на нее тяжести, и все норовил пристроиться к Матильде сбоку в качестве противовеса. По непривычке Матильду шокировала эта декадентская поза, выражавшая чуждые ее страстной натуре изнеженность и леность, но вскоре она переменила мнение, объяснив поведение Пимена нежеланием наваливаться на нее из почтения.
        Пимен слишком долго имел дело с бескорыстной Галетой и совершенно забыл о том, что женщины никогда не довольствуются тем, что имеют, но требуют большего, пока у золотой рыбки Фортуны не лопается терпение. Матильда захотела съехаться с Пименом, и он не сумел отказать ей. Пимен вообще боялся говорить Матильде «нет». Рождавшийся в носоглотке звук «н» отказывался состыковаться с «е», но переходил в воющее «у», и тут же сползал в капитулирующее «а». А принципиальную разницу между «на» и «да» может определить только филолог, специализирующийся в области лингвистики.
        И как только Пимен понял, что Матильда не шутит (то есть, когда он увидел из окна грузовик с ее мебелью и коробками), он оказался перед дилеммой: что делать с Галетой? Избавиться от нее? Пимен не был способен на предательство той, которую любил. Он с большей готовностью расстался бы со своей правой ногой. Но и держать куклу под кроватью больше не представлялось разумным. Однажды Матильда возьмется за уборку и обязательно полезет шваброй под кровать, потому что хозяйки обожают шуровать в этой изнаночной зоне, в поисках неизвестно какого компромата.
        В итоге Пимен не придумал ничего лучшего, чем спрятать Галету в свой платяной шкаф, за сплоченный ряд брюк, рубашек и пиджаков. И, разумеется, настал день, когда Матильда полезла в шкаф к Пимену, чтобы проявить супружескую заботу и разобрать царивший там бардак. И, конечно, кукла вывалилась на нее во всей нагой резиновой красе.
        Какой тут был скандал! Матильда причитала, выла и воинственно сжимала кулаки: она обманулась в своем муже, оказавшимся обыкновенным бабником.
        «Как ты мог?! – риторически вопрошала она. – И, главное, с кем? С этой смазливой набитой дурой! Вылитой ПТУшницей. Естественно, на что я надеялась! Мужики падки на баб, которые с восторгом заглядывают им в рот и слушают их с широко открытым ртом».
        И, правда, прелестный ротик Галеты был слегка разинут в полуулыбке-полуизумлении, и хотя, согласно инструкции, при синхронном сдавливании затылка и челюстей его можно было закрыть, Пимен никогда не пользовался этой опцией, поскольку любил Галету в натуральном виде.
        Матильда даже умудрилась пнуть куклу ногой. Пимен схватил ее и машинально прижал к сердцу, подлив масла в бушевавший огонь оскорбленного женского достоинства, грозивший перекинуться пожаром на весь дом.
        Вопрос был поставлен ребром: или – или. Матильда была не из тех, кто согласен делить мужей, лишь бы не остаться ни с чем. И Пимен опять не смог оспорить ее гегемонию. Галету пришлось эвакуировать. Если бы Матильда во второй раз обнаружила куклу, она растерзала бы ее на куски.
        Пимен полистал справочник, завернул Галету в непрозрачную обертку, в который несколько лет назад она была доставлена ему курьерской службой, и, взвалив драгоценную ношу на плечо и бережно придерживая рукой в районе ягодиц, понес в камеру хранения. Там он удобно устроил ее в темной ячейке, предварительно облачив в кружевной пеньюар, в который она была одета при их первом знакомстве. Чтобы Галете было не слишком тоскливо, он положил ей под голову пуховую подушку, а под подушку – иллюстрированный журнал мод и газету со статьей про чемпионат мира по игре в классики.
        Галета по-прежнему улыбалась загадочнее всякой Джоконды. Эта улыбка немного успокоила Пимена. Он торжественно поцеловал куклу в лоб, смахнул скупую мужскую слезу и пробормотал что-то невнятное, наподобие «наш час еще пробьет».
        В качестве кода Пимен выбрал комбинацию своего дня рождения и даты доставки Галеты. На прощание он пообещал навещать ее и ушел, не оборачиваясь.
        Прошло полгода, а Пимен все еще не сдержал своего слова, хотя часто вспоминает о кукле.