16.1
Мама может быть сказка
http://proza.ru/2018/01/05/1612
Его мама была совсем молоденькая. Сколько у неё было радости, когда февральской метельной ночью в логове появились шесть маленьких пушистых комочков. Она, уставшая, на несколько минут отлучилась из логова, чтобы схватить немного снега, утолить жажду и спеть свою восторженную песню. Но уже к вечеру следующего дня два комочка перестали шевелиться. Мама их лизала, тыкала носом, а потом встала и вынесла из логова. Она долго жалобно выла, печалясь о своей потере. С тех пор радостную песню мамы никто не слышал.
Папу он не помнил, у него ещё не открылись глаза, когда пропал папа. Папа просто не вернулся с охоты. Мама два дня его ждала, а потом вылезла из логова и побежала добывать пищу сама. Без мамы было холодно, волчата жались друг к другу и тихо попискивали. А потом услышали мамину песню. Такой тоски и боли в маминых песнях волчонок больше не слышал никогда.
Мама всё чаще уходила за добычей. В одну морозную ночь замёрзли два волчонка. Им с братом повезло, они были внизу. Когда мама вернулась, она не выла, просто из последних сил вынесла мёртвых волчат из логова и долго поскуливала. Волчонок своими, ещё голубыми, только открывшимися глазами, смутно видел, как из огромных тёмных глаз мамы катились слёзы.
Март наступил разом, на удивление, тёплый. Быстро сходил снег, и талые воды заливали все ямки и углубления. В логове стало сыро и неуютно. В один из дней мама взяла его брата за шкирку и куда-то унесла, а потом пришла за ним.
Новое логово было в пещерке на уступе скалы. Узкая тропинка подходила к нему. Под скалой внизу несла свои воды быстрая река. Мама строго-настрого запретила волчатам даже выглядывать из пещерки, которая стала им новым домом. Но дети игривы и любопытны, тем более, когда голодны. Молока у мамы почти не было, и она начала их подкармливать. Сначала вкусной, тёплой, полупереваренной пищей, а потом стала приносить им мышей, лягушек и зайчат.
В один из дней мамы не было очень долго. Непослушный и нетерпеливый братишка высунулся из логова, чтобы посмотреть, не идёт ли мама. Брат сидел на узком уступе, иногда посматривал вниз на шумную реку, потом заглядывал на тропинку, откуда должна была появиться волчица. Он не заметил, как с неба камнем спикировала огромная птица. Острые когти пронзили маленькое тельце. Волчонок завизжал и уже сверху увидел, как к горе бежала мама. Это последнее, что увидел его братишка в жизни.
Мама принесла еду, а сама сидела на уступе и горько подвывала. Слёзы опять катились из её глаз, когда она вошла в пещерку. Он лизал ей морду, а она облизывала его и крепко обнимала лапами. На следующий день они покинули пещерку. Он смешно семенил за мамой. По её приказу прятался в кустах, пока она охотилась. Мама исхудала и начала линять. Серая шерсть клочьями торчала на её боках. А он начал обрастать. Только, как не надеялась мама на чудо, чудеса не случаются, густая, красивая шерсть быстро лезла по всей шкурке сына, только не серого, а снежно-белого цвета.
Он рос мощным, крепким, рослым волчонком, может потому, что был один и получал достаточно пищи, хотя постоянно хотел есть. А вот мама ела мало, а по ночам долго печально выла.
В августе он первый раз поймал зайца и принёс маме. Заяц был большой и жирный. Волчица радовалась успехам сына, хвалила его. Этого зайца они разделили пополам.
Осень наступила незаметно и неизбежно. Наконец, мама решила, что пора присоединяться к стае, зимой одному волку прожить трудно. Она вылизала его белую шёрстку, радостно оглядела сына, он уже перерос маму, правда был длинноногим и нескладным, и шерсть у него была длиннее и пушистей, чем у обычных волков. Мама подбадривала его, учила как себя вести в стае и что делать, чтобы понравиться вожаку. А он, как послушный сын, внимал этой хитрой науке.
– Ты самый рослый и мощный волчонок, – говорила, мама, – В твоём возрасте я была в два раза меньше. Ты уже можешь охотиться! Ты красив! Ты, я верю, вскоре будешь вожаком. Жаль, твой папа не увидел, какой прекрасный у него сын.
Они долго бежали. У мамы тяжело вздымались поджарые бока. Она отставала. А он бегал вокруг неё и радовался новому приключению. Вот впереди послышались подтявкиванье волчат, подвывание и поскуливание. Стая собиралась на зиму. Они с мамой затаились в кустах.
На пригорке лежал большой волк. Волчьи пары подходили к нему и представляли своих отпрысков. Волк смешно зевал и изредка хлопал хвостом по жухлой траве.
– Пойдём, – подтолкнула его мама, и они вышли из укрытия.
Вожак вскочил на ноги, шерсть дыбом поднялась на его загривке.
– Ты кого привела?!
– Это – мой сын! Он умён и красив. Он прекрасно охотится. Он будет не обузой, а хорошим подспорьем стае.
– Он – белый! – зарычал вожак.
– Ну и что?! – вожак наседал, и мама попятилась; волчонок не на шутку испугался, держался за мамой и поджимал хвост, – В стае есть не только серые, но и рыжие, и чёрные волки.
– Белый волк приносит беду, – заявил вожак, – Его надо было убить сразу. Если это не смогла сделать ты, это сделаем мы.
Вожак грозно зарычал и приготовился к прыжку, к нему присоединились ещё несколько волков. Мама быстро обернулась и шепнула сыну:
– Беги, я их задержу. Знай, ты – самый лучший! И я очень тебя люблю!
Волчица развернулась и бросилась на вожака.
Волчонок бежал долго. Сначала по лесу, потом по ручью, увидев свешивающуюся с берега корягу, залез под неё и два дня просидел там, дрожа от холода и голода. Вдруг недалеко от себя он увидел лягушку, вылезшую погреться в последних лучах осеннего солнца. Он поел, а потом пошёл искать маму. Волчонку было страшно, грустно и одиноко.
Мама лежала посреди полянки. Шкура её была разорвана в нескольких местах. Сбоку торчали голые рёбра. Пасть была оскалена. Открытые глаза уже помутнели, но в них и в мёртвых читалась огромная отвага и решимость. Тогда он впервые в жизни, ещё срывающимся на тявканье голосом, спел свою печальную прощальную песню.
***
– Как мне тебя не хватает, мама! – старый огромный белый вожак лежал на пригорке; ещё тёплый ветер гонял вокруг красные и жёлтые листья; внизу, на полянке резвились серые, рыжие, чёрные и белые волчата… – До конца своей жизни я не прощу себе, что не смог сберечь тебя, мама…
16.2
Каждому по делам его
http://proza.ru/2015/06/28/602
Жили-были в одной деревне брат с сестрой. Сестра вышла замуж за небогатого мужичка, нарожали они детей кучу и жили весело и счастливо, да заболел муж и умер. Осталось семья без кормильца. Но, хоть и перебивались они с хлеба на воду, всё равно приветливые были и добрые. Брат женился на злой и жадной женщине, да и быстро сам стал злым и жадным. Детей у них не было, зачем лишние рты кормить.
О ту пору проходили мимо деревни нищие калики перехожие, устали, видят дом стоит, огромный, всеми окнами светится. Постучались, на ночлег попросились. Да выгнали их взашей, ещё и собаками грозили. Побрели они дальше, видят домик стоит махотошный, оттуда детский смех льётся. Стукнули в окошко, хозяйка выглянула, выбежала, захлопотала.
- Заходите скорее в дом дедушки, ливень-то какой на улице. Хоть дом у нас маленький, да ничего, все уместимся, в тесноте, да не в обиде.
Зашли путники, у печки примостились, нехитрым ужином угостились, обсохли, обогрелись, да и задремали. А на утро с петухами в путь собрались. Провожает их хозяйка в дорогу, последнюю горбушку завернула:
- Рано больно пошли и завтрак-то не готов, хоть в пути перекусите. А мимо пойдёте, так ещё заходите.
Поклонились ей старцы.
- Спасибо тебе, добрая женщина, и за заботу и за угощение. Жаль нечем отблагодарить тебя, ну ладно, пусть будет так: всё, что с утра делать будешь, к вечеру лишь кончишь.
Проводила женщина калик перехожих и пошла в амбар, отмерить чуть-чуть муки – на завтрак детям. Посмотрела, а в мешке-то на донышке. Хватит ли до нового урожая? Приуныла, но делать нечего. Взяла мерку отмеряла, а рука опять с меркой в мешок полезла и выгребает из мешка мерку за меркой. Вроде на донышке было, а мука не кончается. Тут и дети проснулись, прибежали, да давай муку по пустым мешкам сыпать, так до вечера и сыпали. Да мешков не хватило, послала старшого мать к своему брату, чтобы мешков дал. А брату интересно стало, что это нищая сестра в мешках хранить собралась. Рассказала ему сестра о таком чуде. Мешков он дал, пошёл к жене, напустился на неё:
- Это ты, выгнала стариков, вот теперь мы ни с чем, а у сестры муки – сто лет есть не переесть.
Побежала жена за слугами, чтоб лошадей гнали, в ноги к каликам пали, но уговорили у них погостить. Догнали слуги старцев, согласились те вернуться, что ж не погостить, коль сами зовут. Усадили их за стол, а хозяйка не подходит, нос воротит, воняет, дескать, от перехожих. Хозяин суетится, всё в тарелки подкладывает, да вот только еда, похоже, не первой свежести. Засобирались путники в путь, а хозяин их спать оставляет, вон говорит в хлеву и рогожку уже для них постлали.
- Да нет, уж, не обессудьте, хозяева – усмехнулся один старичок – мы и так вас обпили-объели, а отблагодарить и нечем.
- Ну ладно – говорит другой путник – завтра как проснётесь, что первое делать будете с утра, то и до вечера проделаете. – И ушли калики перехожие своей дорогой.
Обрадовались жадный брат с женой, стали они решать, что же им завтра делать, всю ночь проспорили, чуть не подрались, так и не пришли к согласию. А чуть свет хозяин побежал в хлев баранов считать, да на навозе поскользнулся, в него и бухнулся, соскочил, и опять поскользнулся. Так и провалялся в навозе до вечера. А жена его увидела, бранить начала, что её не послушал – она хотела масло из бочки черпать. Да так и проругала жена мужа до вечера. Вся деревня бегала на такую хохму смотреть, даже из окрестных селений успели добежать, да поглазеть, благо день-то летом долгий. Ох, и умора была. Только на закате жадины успокоились. Один – весь в навозе, целый месяц отмывался, да, говорят, почти год потом воняло, во, как навоз въелся. Другая – хрипела, да сипела долго, на слуг орать не могла. Хоть им радость.
Вот такая история говорят, приключилась, правда не знают где, но поделом-то, да по делам каждому досталось. А калики перехожие где-то, наверное, до сих пор по свету бродят. Если ещё что про них услышите, мне рассказать не забудьте, уж больно они интересно награды раздают. Да и сами вечерком подумайте, а вам бы какая награда досталась, да за что.