Ярмарка - это не просто собрание торговцев и покупателей. Это развлечения, выгодные сделки, новые знакомства, политические встречи, а кроме того - настоящий рассадник воров, обманщиков, рекрутеров и продавцов того, чего на обычном рынке не найти. Они продают такие вещи, за которые грозит внушительный срок в королевских казематах и не меньше времени на дыбе. Шум, смех, крики, бесконечный гомон - и тонущие в нем крики тех, кто почувствовал в спине нож убийцы или руку вора в собственном кармане. Настоящий воплощенный хаос во всем его величии и уродстве. Этим-то ярмарки всегда Францу и нравились. На них можно найти все, что душе угодно, не говоря уже о паре хороших контрактов с жирным кушем. Вопреки расхожему мнению, охотники на ведьм в этих краях занимались не только тем, о чем красноречиво говорило их звание, но и простыми судебными разбирательствами - например, дележом имущества между фермерами и огородниками. Им порой доверяли больше королевской стражи; оно и понятно, человек со стороны, сведущий в подобных делах, намного более непредвзят, чем прогнивший насквозь цепной пес какого-нибудь лендлорда. Поиск преступников, погоня, поимка и приговор на месте - охотники на ведьм не занимались разве что разведением цветов.
В деревне случилась беда? Старейшина в первую очередь пойдет на ближайшую ярмарку, если такая имеется. Там найдется дюжина молодцов на любое поручение в мгновение ока. За последнюю ломаную монету чуть не устраивают драки. Франц Скольников медленно шел мимо рядов верещащих торговцев, наслаждаясь суетой вокруг и всеобщим гамом. Улыбка гуляла на лице охотника на ведьм - он смотрел, как жулик тащит с лотка пирожки, как пробегают дети с яблоками, покрытыми карамелью, как бьют друг другу морды уличные бойцы на потеху толпы. Он и сам был не прочь поучаствовать в боях, но искал занятие посерьезнее - он забрался так далеко ради чего-то, что стоило бы его клинка. Франц проглядел уже с десяток объявлений и листов «Разыскивается», но никак не мог выбрать что-нибудь, что удовлетворило бы его алчность. Наконец, он хищно оскалился - неподалеку толстый усатый мужчина, на вид - приказчик какого-нибудь видного лендлорда, прибивал листок к стойке одного из цветастых шатров.
- Что-то случилось?
Приказчик подпрыгнул от неожиданности и обернулся, выронив молоток. Страх в его глазах сменился удивлением, а потом - любопытством. Толстяк подобрал инструмент.
- Ох, и напугали же вы меня, сударь! Как видите, - он широким жестом показал на листок бумаге, криво висящий на гвозде, - хозяин дальнего надела, Грушевой гряды, ищет охотника на ведьм. А вы, судя по наряду да клинку... Он самый и есть?
На Франце красовался обшитый железом кожаный нагрудник, одетый прямо поверх сине-красного кафтана. Красный шарф – предмет особой гордости охотника – волнами лежал на плечах. Голову венчала широкополая шляпа, украшенная пряжкой.
- Верно. И какова же цена?
Приказчик прищурился, ухмыляясь в усы.
- Смотрю, вам даже не важно, что делать придется, а, сударь? Сто кусков чистого серебра тому, кто разберется, что случилось в Ясеневом поместье. Там проживал лендлорд Ольхинссен, да только вот долю урожая моему хозяину перестали посылать пару месяцев как. А по договору положено! И на послания не отвечают, к слову, и посланники-то не воротились... Надо бы проверить. И наказать, если придется. Сдюжите?
У Скольникова горели глаза. Сто кусков серебра за простую проверку и наказание! Он потирал руки, как будто уже получил награду.
- Можешь отрывать объявление, дружище. Считай, что охотника твой хозяин нашел.
Вокруг ярилась толпа, звучала музыка и доносились хлесткие удары бойцов, а Франц шел, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Какова удача! Вот, за что он любил ярмарки на самом деле. В предвкушении он улыбался, как сытый кот, воображая, что сможет купить на такие деньги.
***
- Тпру-у-у! – натянув поводья, Скольников остановился возле небольшого покосившегося указателя.
«Ясеневое поместье». Стрелка указывала на утоптанную дорогу, петлей уходящую за кромку леса. Зеленые зубы елей взбирались на небольшой холм, а за ним – само поместье, обширные владения вместе с охотничьими угодьями, домом господ, небольшим селением слуг, фермой и полями. Ветер разыгрался не на шутку, гоня противную пыль прямо в лицо охотнику на ведьм. Закрыв лицо красным шарфом, он пришпорил коня и помчал к лесу, надеясь прибыть в Ясеневое поместье поскорее. Задрав голову, Франц разглядывал ветви древних ясеней, благодаря которым это место и получило свое название.
Страстное желание заполучить серебро сменилось в голове охотника на сомнение – впрочем, как и всегда, на любом задании. Что, если не все так просто? Что, если лендлорд решил восстать против хозяина и незадачливый «судья» сейчас приедет в поместье, где стоит небольшая крестьянская армия? А Франц слыхал о таких случаях; его коллеги по цеху порой попадали в самые неприятные ситуации. И не всегда выходили из них живыми. В то же самое мгновение Франц поспешил сам себя успокоить – если бы тут стояла армия, то и вокруг не было бы так чисто. Прошли ли по земле солдаты или нет, можно легко опознать по грудам мусора, стоптанной траве и прочим, не слишком приятным признакам.
Въехав на гребень холма, охотник снова остановил лошадь и с присвистом снял шляпу. Ветер растрепал его длинные сальные черные волосы. У Скольникова появилось нехорошее предчувствие, что придется делать ту работу, ради которой он и шел в охотники. Участок ясеневого леса вокруг обширного имения стоял, одетый в золотые и багряные цвета – как маленькая живописная осень посреди знойного летнего дня. Неужели ведьмино заклятье? Франц не слыл знатоком природных явлений, но и дураком его тоже не назвать – он решил не делать пока никаких выводов. Ферма пустовала; ни души на полях, ни силуэта в тени, никого у огромного поместья вдалеке. Странно… Охотник прикрыл глаза от солнца ладонью и оглядел все еще раз повнимательнее. Наконец, радостно воскликнул – одинокая фигурка человека возилась у самого ближнего домика в селении слуг. Пустив коня галопом, охотник отправился прямо туда, рассчитывая узнать, что случилось в поместье и куда все подевались.
Франц спрыгнул на землю. Деревушка встретила его гробовой тишиной и зарослями репья – прищурившись, охотник сразу почуял неладное. Слишком уж густыми оказались заросли; репейник тянулся к нему, прилипал к одежде. Серо-фиолетовые колючки заполонили все селение и тянулись дальше по полям, уходя к самому поместью. До уха охотника донесся стук и звук выливаемой воды – в том доме, который он разглядел с холма, кто-то ходил и что-то делал. Подойдя к порогу, Франц отодрал от себя приставучий репей и громко постучал в дверь. Секунда промедления, и, скрипнув, она отворилась. Показалось бородатое лицо с осторожными испуганными глазами.
- Кого принесло в наши дали?
- Франц Скольников, - представился охотник, - меня послал сюда приказчик хозяина Грушевой гряды. Ваш хозяин…
- А, так вы от самого лорда Кинна! – мужичок открыл дверь пошире и пригласил охотника пройти.
Франц, пригнувшись, ступил внутрь, быстрым тренированным взглядом окидывая жилище. Ничего необычного; глиняная посуда на полках, простая утварь, простая деревянная мебель. В печи что-то готовится, а за столом сидит приятного вида женщина с кадушкой молока. Она уже немолода; седина пробивается сквозь песочного цвета волосы, заплетенные в толстую косу. Синее платье такого же цвета, что и глаза.
- Добро пожаловать, сударь, в Ясеневое поместье… Хотя теперь и не знаю, как нас называть. Наверное, «Репейный домик». Проклятая поросль даже ясени губит на той стороне поля!
- Давайте по порядку, - Франц подозревал, что взяться за это задание оказалось не самой лучшей идеей, - меня наняли для взимания долга, потому я не хочу тратить время. Я хочу побыстрее исполнить, что нужно, и поехать назад. Мне нужен лендлорд Ольхинссен, который тут проживает; он задолжал Грушевой гряде долю урожая.
- Проживать-то проживал, - мужичок кинул взгляд на жену, - да вот только пропал он.
- Как так – пропал?
- А вот так. Взял и сгинул. Как и все. Проснулись мы с женушкой с неделю назад – а в поместье-то и пусто. Думал, проспали чего, но нет – никто не вернулся. А потом начались всяческие ужасы. Сначала весь мой маленький огород заволокло репьем, потом – и дорогу сельскую, остальные дома, поля… Все. Люди, как я уж сказал, пропали без следа, все вещи на месте, а самих нет никого. И лендлорда тоже. Ясеневый лес пожелтел – потому я так вам и не открыл дверь сначала. Страшно мне!
- Чего же страшно? – охотник взглянул через окно на желто-красные листья осеннего леса, несмотря на лето.
- Что придет за мной монстр ее. Чудовище какое-нибудь подошлет к нам, последних селян пустить на корм!
Франц взялся за клинок. Вот, значит, как… Все-таки колдовство!
- А ну-ка, мужик, давай поподробнее. Чьи чудовища? Какие ужасы у вас начались?
- А-а-а, так вы еще и охотник на ведьм! – в глазах мужичка разгорелась радость. – Удача-то какая, пусть боги хранят мастера Кинна! Хорошо, что прислал нам вас! И меч серебряный у вас имеется?
- С серебряным покрытием. Да, вот он, при мне, - охотник кивнул на ножны.
- Расскажу: недавно появилась у нашего лендлорда жена. Молодую где-то отыскал, хотя и сам уже с детьми; привез ее с месяц назад, да так с тех пор всякие напасти и начались. Началось с того, что урожай резко ухудшился. Он и сейчас ужасен, если через поля поедете – колосья всходят уже гнилые! Не иначе, как молодая жена господина Ольхинссена оказалась ведьмой. Она-то поместье и сгубила.
Внезапно в разговор вступила жена крестьянина, отставив молоко в сторону.
- А по ночам кто-то жутко воет! И ходит туда-сюда, даже у нашей двери один раз кто-то топтался, мы и пискнуть боялись! Несколько ночей назад не выдержали и стали в окно смотреть – в поместье свет, и тени мечутся в окнах. Размахивают руками, носятся, а порой застынут и стоят. Страшно выходить на улицу даже днем, а еще и проклятый репей этот! Мы его рвем каждое утро, он уже и в дом лезет.
Франц нахмурился. Дело серьезное! Если и правда придется клинок в ход пускать да искать ведьму, то это лорду Грушевой гряды влетит в копеечку – на такое не договаривались! За свою жизнь Скольников отправил на тот свет три ведьмы и одного ведьмака, и каждый раз это превращалось в настоящее испытание.
- А чего же вы тогда сами не уедете из такого страшного места? – внезапно спросил Франц.
- Куда же нам деться? До ближайшего города или селения – много миль пути, а кони тоже все пропали. Все животные как сквозь землю провалились, как наши, как соседские, так и хозяйские – свиньи, куры… Нам не дойти. Ждали да надеялись, что рано или поздно кто-то придет. Вот вы и пришли! Вы же поможете нам?
Франц цыкнул.
- Да, помогу. И лучше бы вашим хозяевам – старым или новым – приготовить оплату побольше.
Обнажив меч, Франц вышел на улицу; мужичок тоже выбежал следом и пальцем показал ему, как идти через поля по самому короткому пути. От неожиданности Франц чуть не выронил меч – его лошадь пропала. Он заозирался. Ни следов, ни ржания, ни стука копыт – как будто он пешком пришел в Ясеневое поместье. Он ведь сам ее привязывал! Не могла она просто так взять и сорваться с привязи! Сгоряча Франц швырнул шляпу оземь, но тут же поднял, отряхнув. Чернее тучи, он стал рубить заросли репья и проделывать путь к главному дому, а мужик спрятался в доме и запер дверь. Его бородатое лицо появилось в грязном окне.
Солнце уже начало клониться к закату, когда охотник на ведьм вырвался, наконец, из зарослей, с остервенением пытаясь стряхнуть с себя приставучий репей. Главный дом поместья, где раньше жил лендлорд, казался совершенно мертвым. Даже насекомые не вились вокруг гнилых колосьев неподалеку. Весь урожай пропал, и внутри себя Франц, в прошлом сын крестьянина, содрогнулся – если бы отцовскую ферму постигло такое несчастье, он бы, наверное, удавился с горя. От полей шел невыразимый смрад, в котором репей почему-то чувствовал себя вольготно. Аккуратно приоткрыв скрипучую дверь поместья, Франц зашел внутрь. Несмотря на то, что хозяева пропали всего неделю назад, убранство дома казалось старым и даже истлевшим, а сам дом - разоренным. Ковер рассыпался под сапогами охотника, картины выцвели, вездесущие колючки пролезли и сюда, затянув потолок.
- Проклятое колдовство, - процедил охотник.
Он чуял порчу, что поразила земли окрест, хоть у него и кровь стыла в жилах от того, что творилось вокруг. Раньше ему с таким сталкиваться попросту не приходилось – одно дело, когда ведьмак насылает болезни на скот, но тут… Руководствуясь интуицией, он побрел по комнатам, пытаясь найти источник дикой магии – ведьмы всегда оставляли какой-то предмет, подношение или знак, которые служили проводником магии. Потому они и были ведьмами и ведьмаками - недостаточно сильны, чтобы называться магами, но и от простых людей отличие разительное. Удача улыбнулась Францу в погребе. Среди мерзкой сгнившей еды на одном из мясных крюков висел сплетенный круг из репьев, а в центре него – бусы из маленьких костей. Тени клочьями сыпались с них, а сам погреб наполнял едва слышный гул, который, как будто скребся сквозь череп, мутил разум и пытался сбить мысли. Одним взмахом меча Франц уничтожил проводник, и, распадаясь на части, бусы издали тихий вой, как будто вместе с ними испарилась и чья-то душа. В тот же самый миг наверху, в кухне, откуда охотник только что пришел, раздался грохот. Кто-то опрокинул стул. Мгновенно развернувшись и выставив клинок перед собой, Франц медленно пошел наверх.
С каждой пройденной ступенькой сердце замирало все сильнее. Франц расслышал приглушенные звуки – как будто кто-то бормотал себе под нос, ходил туда-сюда, трогал стулья и даже вроде бы поскуливал. Охотник притаился у самой двери и посмотрел на свои дрожащие ладони. Глубоко вздохнув, он взял себя в руки и резко выскочил в кухню. То, что открылось его глазам, заставило Франца растерять остатки уверенности. Существо (Франц не мог подобрать этому другого названия в голове) стояло к погребу спиной, роясь в груде гниющих отбросов на одном из столов. Судя по всему, когда-то оно было человеком – по крайней мере, движения походили на человеческие, и тело ниже головы явно принадлежало жирному мужчине. Шумно принюхавшись, создание повернулось и впилось единственным глазом в охотника – на грязной человеческой шее покоилась голова собаки с одним выколотым глазом. Там, где у человека находится сердце, протянулся грубый шов, и точно такой же – на животе. С челюстей капала слюна вперемешку с гнилью, которую существо уплетало со стола.
Простояв так всего мгновение, псоглавец издал нечто среднее между человеческим воплем и лаем и бросился вперед, выставив руки с грязными ногтями. Вскрикнув, Франц отпрянул назад, в погреб, но все-таки совладал с собой и сжал меч покрепче. Чудовище наседало, неуклюже размахивая руками и разбрасывая нити слюны; оно щелкало челюстями у самого лица Франца. Охотник наотмашь хлестнул мечом, и раздался визг, а стены оросила кровь из раны на руке существа. Франц сцепился с псоглавцем, и они повалились на пол. Чудовище ударило рукой вслепую, но угодило в кожаный нагрудник. Скольников сумел подняться; ударом ноги отбросил скулящее создание и сделал выпад. Клинок вонзился в живот твари, но та и не думала умирать. Залаяв, забрызгав кровью и жиром все вокруг, чудовище выбежало из поместья, с грохотом выбив дверь. Окрашивая гнилые колосья в алый, оно помчалось к кромке осеннего леса.
Франц выскочил следом, не потрудившись даже осмотреть остальной дом. Он помчался вдогонку – нельзя дать твари уйти! Но даже, несмотря на страшную рану, псоглавец бежал все быстрее, попутно теряя кровь. Франц остановился, тяжело дыша, вдыхая смрад колосьев.
- Беги, беги… - прошептал он. – Посмотрим, куда ты меня приведешь.
Охотник решил, что раненное чудовище приведет его к источнику бед поместья, к главному месту распространения порчи – по крайней мере, подумал Франц, будь он такой тварью, он побежал бы именно туда. Даже потеряв остатки разума, этот бывший человек стремится спасти свою шкуру за спиной новых хозяев. Как знать – быть может, именно там прячется новая жена Ольхинссена? Франц едва оправился от потрясения – таких уродливых созданий ему встречать еще не приходилось. Отдышавшись, охотник пошел вперед, следуя полосе крови. Лай монстра затих в желто-красных кронах ясеней.
От деревьев исходила настоящая угроза, такая же, когда уличный убийца смотрит тебе в спину, размышляя, насколько тяжел твой кошелек. Ясени склонились над Францем, протягивая к нему жадные листья. Те, что пожелтее, опадали в бесконечном танце, но кроны деревьев ничуть не поредели; Франц сплюнул, глядя за колдовским листопадом. Репей невообразимым образом оплетал стволы деревьев, и даже с ветвей ясеней вместо привычных крылаток свисали серые колючки. Некоторые стволы облепили странные мушки – мелкие, но с зеленым отливом, как у падальных мух. Они сидели настоящими гроздьями, превращая деревья в жужжащие столбы. Смрад полей остался позади, и охотник с облегчением опустил шарф с лица. Вонь, однако, все еще осталась, пусть и не такая сильная – смердела кровь псоглавца на мече.
Чем глубже забредал Франц, преследуя окровавленное создание, тем гуще становился лес, и меж ясеней стали попадаться и другие деревья. Листья стали ярче, мушек стало больше, а в воздухе появился тот же самый гул, что давил на череп в погребе – судя по всему, охотник на ведьм приближался к цели. Скольников припал к земле и замедлил шаг, прислушиваясь к лесным шорохам. Сквозь гул пробивался странный шум, в котором невозможно было ничего разобрать. Вскоре он преобразился, превратившись в настоящую какофонию – сотня разных звуков, криков и визгов смешались воедино, сотрясая лес.
Наконец, что-то неясно замаячило меж деревьев. Прижавшись к стволу ясеня, на котором не сидели мушки, охотник присмотрелся повнимательнее и облизал губы в нерешительности: вокруг громадной ямы стояли чудовища. Франц понял, куда подевались слуги, крестьяне и животные фермы – изуродованные человеческие тела дергались, стонали и стенали, вознося молитву огромному знаку репья и костей, поднимавшемуся из ямы на стальном пруте. У кого-то руки и ноги заменили на лошадиные конечности, кого-то наградили собачьей, куриной или свиной головой. У каждого существа красовался шрам на животе и сердце, зашитый разноцветными нитями; среди прочих стоял и раненный псоглавец, переминаясь с ноги на ногу и баюкая пронзенный живот. Их бормотание, ужасающе ритмичное, заставляло пульсировать странный свет, исходящий от костей алтаря.
- Вот черт… - пробормотал Франц. – Сколько же их тут?! Впору ополчение звать из Мэнсвилля!
Охотник лег на лесную подстилку, наблюдая за странными пассами и ужимками зверолюдей. Их танец и молитва стали ускоряться; сколько бы Франц ни смотрел, он не мог заметить среди них самой ведьмы. Значит, она настолько сильна, что контролирует всю толпу только с помощью проклятого алтаря! За спиной Франца внезапно раздалось хрюканье. Охотник обернулся, но уже слишком поздно.
Три слуги в ливреях, искаженные ведьмой до неузнаваемости, заметили незваного гостя. Один из них, с коровьей головой на хрупких узких плечах, принялся мычать на все лады, а остальные бросились наперерез Францу. Зверолюди у ямы не подали и виду, что услышали переполох. Питаясь силой их молитвы, из ямы стали появляться заросли репейника. Над ними кружились мушки, рисуя в воздухе какие-то странные символы. Увернувшись от Собачьих Лап и Куриной Головы, Франц кинулся прямиком к Коровьей Морде и со всего размаху ударил ее в нос навершием меча. Завизжав от боли, чудовище село на землю, но Скольникова тут же схватили сзади. Лапы и руки цеплялись за одежду, за руки, сбили с головы шляпу, но охотник сопротивлялся изо всех сил и все-таки сумел вырваться. Взмах меча – и куриная голова с открытым клювом покатилась по листве. Тело мешком упало на землю, а после него настал черед и Собачьих Лап – пронзенный туда, где должно было быть сердце, урод упал. Из раны стали вылезать вездесущие мушки. Скрывая отвращение, Франц вспорол шов на животе – там оказался репейник.
Из ямы раздался низкий гул, такой мощный, что у Франца затрещали ребра. Как один, чудовища всех мастей бросились к охотнику и окружили его в мгновение ока. Лошадиные Ноги, Собачьи Головы, Свиные Тела и прочие монстры бросались на перепуганного до смерти Франца, а тот отчаянно вращал клинком, тратя драгоценные силы. Иногда его меч встречал лишь затхлый воздух ведьминого логова, иногда попадал в мягкие тела бывших крестьян и слуг. Тогда раздавался крик, и очередной уродец убегал или падал замертво.
- Нет! Прочь! Все прочь! – от страха Франц практически ослеп.
Как будто послушав охотника, звериная толпа отступила. Гул все нарастал, превратившись в скрежет. Чудовища отбежали подальше, образовав широкий круг. Франц затравленно озирался; никто больше на него не бросался, несколько тварей так и остались лежать бездыханными у его ног. Хлюпающий звук донесся из ямы, и заросли репейника затряслись. Едва чувствуя руки, Скольников поднял клинок, готовясь встретить то, что покажется из ямы.
- Лошадиный бог! Лошадиный бог! – неожиданно ясно запричитали чудовища.
Увидев то, что выкарабкалось из ямы, Франц попятился назад. Выронив меч, он упал, но продолжил ползти, пока не уперся спиной в ряды зверолюдей. Огромная масса плоти и конечностей – коровьих, лошадиных, куриных, пласты свиного мяса – каким-то образом передвигалась на коротких ногах. Франца вытошнило; венчало бугрящуюся фигуру лошадиная голова с открытым ртом. В глазах животного стоял невыразимый ужас, как будто это оно боялось Франца, а не наоборот. Рот твари зашевелился. Лошадиный бог мямлил, пытался что-то сказать, но рот лошади не позволял; громадное чудище подходило ближе, бормоча, вздыхая и всхлипывая. Франц смотрел на Лошадиного бога еще пару коротких мгновений, и сознание оставило охотника.
***
Сквозь пелену, тьму и шум в ушах до Франца донеслись обрывки голосов. В голове нестерпимо трещало, и охотник поморщился; правая рука ныла так, будто по ней скакали кони. Откуда-то донеслись звуки, заставившие Франца похолодеть снова – как будто Лошадиный бог все еще стоял рядом и неразборчиво что-то говорил, хлюпал и ныл. «Наверное, все это - лишь страшный сон», - подумалось охотнику. Наверное, он все еще на ярмарке, заснул в каком-нибудь стоге сена неподалеку, перепив дрянного эля. И все это – монстры, заросшее Ясеневое поместье, пропавшие люди – ему просто привиделось. Оно и к лучшему!
Охотник усмехнулся и медленно открыл глаза. Когда мир вокруг перестал качаться, шататься и дрожать, у Франца душа ушла в пятки; он оказался привязанным к какому-то каменному обелиску глубоко в лесу, а перед ним, в каком-нибудь десятке метров, возвышался Лошадиный бог. Монстр, однако, не смотрел на охотника, просто стоял, чуть покачиваясь, и глядел по сторонам.
- О, я смотрю, наш друг-охотник на ведьм очнулся… - раздался сзади женский голос.
«Неужели новая жена Ольхинссена? Чудовища схватили и принесли меня к ней?» - пронеслось в голове Франца. Охотник косил глаза так, что болели глазницы, но не мог разглядеть говорившую. Шурша опавшими листьями, она ходила позади обелиска и водила рукой по его шершавой поверхности.
- Не переживайте. Лучше бы спали вы себе дальше. Вас ждет участь куда более интересная, чем служба охотником… Зачем охотиться на нас, ведьм, если можно просто присоединиться? Вы станете одной из моих зверушек-игрушек… Пожалуй, лошадью. Как вам идея?
- Стойте, - пролепетал Франц заплетающимся языком, - погодите! Кто вы? Где я?
- Там же, где и были. Ясеневое поместье. Точнее, теперь – мое поместье, а имя ему я еще не придумала. Впрочем, это и не важно. Скоро весь Мэнсвилль склонится передо мной, а все его жители станут моими верными псами! Понравился мой Лошадиный бог? Знала, что понравился.
Женщина прошла перед Францем, и тот обомлел: синее платье, песочные волосы… Жена того мужичка, что встретил его в поместье! Ведьма с ухмылкой обернулась:
- Что, удивлены? Хе-хе! Конечно, разве может выглядеть подозрительно простая жена-хозяйка обыкновенного крестьянина! А вот и муж с друзьями…
- Вас легко обмануть, охотник, - бородатый мужчина подошел к жене; по его рукам вился репей, а следом подобострастно ползли два псоглавца. – А я-то думал, вы нас сразу раскроете. Судя по всему там, где вас обучают, не слишком-то хорошие учителя. Оказывается, так просто взять и спихнуть вину на молоденькую жену Ольхинссена! Только вот незадача – Ольхинссен никогда ведь и не был женат… Могли бы поинтересоваться, прежде чем соваться к нам!
Франц дернулся, пытаясь освободиться – он заметил свой меч, что лежал на другом камне, плоском и поставленном неподалеку на манер стола. Там же он разглядел костяные амулеты, окровавленный нож и грубые нитки, а на земле, в иссохшей траве - начертанные грязные символы ведьмака и ведьмы. Франц чувствовал вокруг обелиска колдовскую ауру, ауру страха – ужас внутри него нарастал, охотник едва мог управиться с дыханием.
- Ну же, не переживайте, - ведьма взялась за нож и стала медленно подходить. – Мы ведь уже почти закончили! Посмотрите на свою правую руку. Хороша, не так ли?
С замирающим сердцем Франц поглядел на руку. Он вскрикнул. Вместо человеческой ладони красовалось лошадиное копыто.
- А вы боялись, что лошадь потеряли, - захихикала женщина, - вот же она! Навсегда с вами!
Франц забился так, что задрожал обелиск, но мужчина только усмехнулся:
- Хватит трепыхаться. Начнем обряд.
Что-то защекотало ухо охотника. Тот дернул головой – мимо прополз росток репейника. Заросли оплетали обелиск и тянулись к животу Франца. Туда же нацелился и нож ведьмы. Франца мелко затрясло. Он дергался все сильнее и сильнее, пока не почувствовал, что веревки стали поддаваться. То ли перетерлись об острые выступы обелиска, то ли сами оказались прогнившими, как и все в Ясеневом поместье.
- Один быстрый разрез, - кровожадно шептал ведьмак, - и место внутренностей займет репейник. Он вездесущ, неотступен, неприхотлив; а уж как ему вольготно в ваших телах!
- Нет… Нет!
Веревка, связавшая ноги Франца, лопнула. Лягаясь, как самая настоящая лошадь, охотник ударил каблуком сапога в грудь ведьмака, и тот, потеряв равновесие, упал. Ведьма застыла на миг от неожиданности, но Франц уже оказался на земле, выкрутившись из пут, словно пиявка; тяжело повалившись сверху на ведьмака, он принялся бить его в лицо копытом. Лошадиный бог взревел и стал поворачиваться к обидчику хозяина. Едва шевельнувшись, огромная груда мяса заполнила запахом гниения все вокруг.
Ведьмак не шевелился, а охотник все бил и бил его, разбрызгивая кровь, слабо понимая, что делает; ведьма, вскрикнув, взмахнула ножом. Франц увернулся и, как мог быстро, отполз подальше. Ведьма не отступала и, наконец, занесла оружие над охотником. Тот успел закрыться здоровой рукой, и нож вошел в предплечье. Из левой руки хлынула кровь, и все тело Франца отозвалось острой болью, как будто нож накалили добела. Магия ведьмы заструилась по жилам, и в голову ворвался сонм голосов – тех же самых, что звучали в голове Лошадиного бога. Чудовище, тем временем, приближалось. Потеряв одного из хозяев, оно потеряло и контроль – одно из заклятий, сдерживающих монстра, разбилось подобно стеклу. Лошадиный бог размахивал руками, выл и отчаянно вертел головой.
Франц оттолкнул ведьму и бросился к своему мечу.
- Далеко не убежишь! – вскрикнула она и подняла руки.
Два черных жала устремились к охотнику через смрадный воздух, будто копья, нацелившись в сердце. Франц успел только схватить меч и развернуться. Лошадиный бог увидел ведьму. Не разбирая, кто есть кто, он взмахнул уродливой лапой и сбил женщину с ног. Причитая и хныча, опустился вниз и впился в нее тупыми зубами. Заклятья-жала растворились в воздухе, улетучившись дымом. Весь репейник вокруг стал увядать, на глазах превращаясь в пепел. Желтые и красные листья стремительно меняли окрас на зеленый, а опавшие, что шуршали под ногами, как по волшебству стали исчезать.
Франц так и стоял, выставив вперед клинок, с ужасом и дрожью в коленях наблюдая, как проклятое чудовище пожирает хозяев. Лошадиный бог выпрямился и, огласив ревом лес, понесся к Францу. Охотник сел на землю, не в силах оторвать взгляд от окровавленного лошадиного рта чудовища. Но, ступив еще раз, Лошадиный бог замедлился. Сначала бег его обратился шагом, а потом он стал с трудом передвигать ноги. Ведьма и ведьмак погибли; их заклятие спало, улетучилось вместе с дымом и листьями, а чудовище было их творением. С хлюпаньем от Лошадиного бога отвалился кусок мяса. За ним – еще один, второй, третий... Еще раз взревев, монстр сделал несколько шагов к Францу и рассыпался грудой костей и конечностей. Лошадиная голова закрыла глаза.
***
- Как так – никого нет? Всех превратили в монстров? И Ольхинссен пропал? Ох, батюшки, - причитал приказчик, - что же я господину-то скажу? Стало быть, Ясеневое поместье погибло. Спасибо хоть на том, сударь охотник.
Франц кивнул, грязный, дрожащий и практически седой. Он прятал правую руку под плащом, так, чтобы никто не мог заметить уродства. Взяв мешок с наградой, Скольников пустил галопом нового коня, которого ему выдали в конюшнях помещика. Прочь от Грушевой гряды и Мэнсвилля, прочь от ярмарок и смеющихся гуляк. Баюкая копыто, Франц мчался, куда глаза глядят. Размахнувшись, от швырнул меч подальше от себя. Охотник больше не хотел брать его в руки. Вихрем он промчался мимо уставшего лысого слуги, тащившего сумку на ближайшую ярмарку. Из нее торчали молоток и пожелтевшие объявления. На бумаге виднелось: «Разыскивается ведьма».
Артемий Уайт