За руль исторического Мерседеса уселся суровый Артур, рядом примостилась возбуждённая Вероника, которая сразу узнала в пленном Зигфриде деревенского преследователя Кекса, но не подала вида, сохраняя счастливое состояние человека, который, наконец, обрёл давно искомое положение в обществе.
Последний тоже никак не отреагировал на её, казалось бы, неожиданное для него появление. Он почти всю дорогу до Каунаса хранил молчание. Рядом сидевшему с ним Афанасию, который простодушно воспринимал неизвестного ему соседа как товарища по актёрскому цеху и нашего старого знакомого, так и не удалось его растормошить и разговорить.
Кекс был грустен, если не сказать - морально убит. Я, с нездоровым любопытством, поглядывал время от времени на его профиль: в пронизывающем свете из автомобильного окна глазное яблоко пленника смотрелось натурально красным от живой крови с отчётливо видимыми ниточками нервов.
Это обстоятельство вызывало во мне невольную жалость к альбиносу, какое невольно проявляется по отношению к пойманным и лишённым свободы хищным животным, особенно отличающимся от других какой-либо физической особенностью, делающее их либо обижаемыми всеми изгоями, либо наделяющее выдающимися способностями.
- Ты обедал? - спросил я вдруг его при виде придорожного кафе. Он равнодушно и отрешённо покачал головой. "Надо поднять ему настроение!" - подумалось мне почему-то. - Артур, останови машину! Нам всем пора хорошенько подкрепиться.
В кафе играла музыка, был хороший стол и приятные посетители-автотуристы. Вели они себя с культурной непринуждённостью европейцев, несмотря на то, что были изрядно навеселе. Кое-кто из них даже танцевал.
- Пойдём - потанцуем? - предложила мне жизнерадостная Вероника.
Я отрицательно замотал головой и предложил ей Афанасия в качестве партнёра:
- Вы в вашей одинаковой форме будете смотреться органичнее!
Влюблённый актёр тут же согласился, живо подскочил и подал даме руку, отодвигая одновременно стул из-под неё.
- Учитесь! - одобряюще сказал выскобленный Константин. - Это - школа!
- Школа, школа... - машинально подтвердил Артур, который был заметно озабоченнее всех нас и всё время о чём-то сосредоточенно размышлял. - У нас нет плана, как мы будем действовать. Там вооружённая охрана, все при пушках, наверняка знают приёмы... Вы думаете, крикните под крепостной стеной - "Сдавайтесь! Мы покорители мира!" и вам откроют ворота и сразу сдадутся?.. Это же не кино, а гораздо серьёзней!
- У меня есть план, - строго и многозначительно успокоил я его, давая понять интонацией, что раскрою его несколько позже. На самом деле я его до конца не продумал, а точнее сказать - сделал только не совсем ясные самому себе наброски, чувствуя, что многое будет зависеть от текущей ситуации, и нам на ходу придётся импровизировать.
Ещё в Клайпеде, пока Константин стригся в парикмахерской, я переговорил с Вероникой тет-а-тет о результатах её общения с Виолеттой Изевной. Они, на радость, получились стопроцентно положительными для нас. Режиссёрша согласилась отложить мою казнь на завтра, понимая психологическую необходимость дать время новым актёрам ближе сойтись друг с другом и сообща проникнуться настроением на предстоящие съёмки.
Парикмахерская находилась в здании добротной гостиницы, где я углядел и телефонные автоматы.
- Позвони ей пока она не ушла из кабинета!
- Зачем?
- Пусть она сообщит Жоржу (так со слов Вероники называла Виолетта дядю Жору), что приготовила для него сюрприз, а именно смотрины новых актёров. Что они прибудут к нему в полном составе и пусть он обойдётся с ними предельно ласково!
- Хорошо.
- Потом ещё раз перезвонишь, чтобы узнать - будет ли он нас ждать? Поняла?
- Всё поняла... Чего тут не понять?
Мою установку Вероника исполнила блестяще. Я с двойственным чувством наблюдал её, увлечённо и вдохновенно говорящей по телефону с ставшей ей близкой режиссёршей, с тревогой сознавая, что она уходит от меня в другой, затягивающий полусказочный мир. Про Арсиною с непростой задачей предстоящего освобождения, она как бы даже забыла. Или просто не хотела упоминать о своей сопернице в разговоре со мной?
Передать новую информацию своим друзьям в присутствии Зигфрида я опасался. Он был в данном случае главной головной болью. Куда его деть? Если б мы были уважаемыми в нашу лихую эпоху хорошими плохими парнями, изолировать его можно было без особых проблем и, необязательно, через ставшим обыкновенным и популярным в наше раскрепощённое время способом - через смертоубийство, а просто замотать как мумию и оставить где-нибудь в укромном месте до конца операции. Но мои отсталые гуманистические предрассудки не давали хода развитию мыслей в этом направлении... и я мучился.
Неожиданно мои терзания прервал сам Кекс:
- Закажи мне водки.
- Что?
- Водки, - повторил он сиплым голосом. - 150 грамм.... И можешь меня не бояться. Я буду с вами сотрудничать.
- Сотрудничать?.. - я был в некотором смятении, услышав такое от заклятого врага, известного своей подлостью.
- Да! - резко подтвердил он как человек, окончательно принявший решение после долгих и противоречивых раздумий. - У меня нет другого выхода...
- А 150 не много ли для начала сотрудничества? - на удивление мягко спросил его Артур, одновременно бросив в мою сторону быстрый взгляд, в котором я прочитал скрытое одобрение и зелёный свет неожиданно открывшемуся и многообещающему ходу.
- Не много, - сказал Кекс, потирая шею. - Горло болит... и вообще...
- Налейте ему, - поддержал желание страдающего неприятеля Костя. - Да и другим не мешает для хорошего настроения и лёгкого куража... Кроме тех, кто за рулём, конечно.
- Обойдёмся, - сказал я. - А ему, пожалуй, стоит... Сходи, пожалуйста, к бармену... и по пути захвати и верни наших танцующих спутников. Будем держать военный совет.
Дождавшись, когда Константин вернётся с бокалом водки и с оттанцевавшей парой, пышущей довольством и счастьем, я сухо, почти с протокольной подробностью, стараясь не упускать мельчайшие детали, достойные общего внимания, начал своё повествование - начиная со своего заключения в подвал и не скрывая ничего последующего. Чтобы операция прошла успешно, я понимал, - каждый член её должен был быть полностью информирован: с одной стороны дабы не заблуждаться о её прогулочной лёгкости, а с другой - излишне не пугаясь неприятеля. Все мои друзья, а я это уже знал, - не робкого десятка и благородства у них не занимать!
Кекс залпом выпил принесённой водки и ожил, энергично поглощая какие-то незнакомые мне "цепеллины". Время от времени отрываясь от них, двойной (если не тройной!) агент поддакивал, подтверждая достоверность моего рассказа своим непосредственным участием в излагаемых событиях. Оказывается, это именно он, очухавшись после нашей подземельной кутерьмы, выступил в роли доносчика и проводника, после чего машина дяди Жоры настигла меня у переправы на Куршскую косу.
- Так это ты указал ему на меня? - полюбопытствовал я, вспомнив закутанную в чёрный плащ фигуру на заднем сидении автомобиля.
- Да, - ответил он. - Тебя было приняли за какого-то бича-босяка и очень удивились, когда я тебя засвидетельствовал.
Мне показалось забавным, что меня "засвидетельствовали", и дальнейший мой рассказ стал веселее, с изрядной долей юмора. Хотелось поднять настроение моим боевым товарищам, однако никто из них не улыбался, а Вероника и вовсе нахмурилась.
Следом за мной она поведала о состоявшейся недавно телефонной беседе с Виолеттой Изевной. Всем, включая Зигфрида, вариант с санкционированным и продекларированным ею дружественным визитом актёров к главному инвестору предприятия, очень понравился. Костя, облегчённо вздохнув, вспомнил про Троянского коня, а я - про Бременских музыкантов. Мне очень не хотелось кровопролитной битвы, и я надеялся утянуть Арсиною возможно мирным путём - как Трубадур Принцессу.
Я вспомнил, что Арсиноя во время нашего свидания упомянула о существовании в покоях замка настоящего концертного фортепьяно. Во время прогулок и других необходимых процедур её не раз проводили мимо большой залы, где она как-то мельком, в приоткрытую дверь, заметила ослепительно белый рояль, за которым сидел седовласый старик в белом костюме, а рядом - стройную блондинку с саксофоном в руках.
Они увлечённо музицировали незнакомую джазовую мелодию. Она показалась девушке-пленнице чрезвычайно холодной.
- Есть такое направление в джазе - "сооl-jazz", - заметил Константин. - Я слышал, что его особенно любят упёртые люди с отклонениями.
- Какими ещё отклонениями? - недовольно спросил я, потому что мне холодный джаз тоже нравился: иногда - по настроению.
- Психическими. У кого в голове постоянно крутятся навязчивые идеи извращённого толка и присутствует презрение к людям... и вообще - к жизни. Таких людей насыщенная эмоциями музыка раздражает.
- Не говори ерунды!..
- Не надо отвлекаться, - прервал нас Артур. - Давайте решим, кто останется на шухере?
- Зачем... на шухере?
- На тот случай, если операция по освобождению Людмилы провалится, и мы не сможем выйти на свободу... Кому-то надо быть за пределами замка и контролировать ситуацию. И при необходимости - доложить в соответствующие инстанции.
- Руслан будет на шухере! - почти сразу откликнулась Вероника. - У него есть бинокль, который он всегда таскает в своей сумке.
- Бинокль я могу отдать кому угодно. Например - Афанасию, - недовольствуя Вероникиной репликой резонно заметил я. Моё отлучение от непосредственного участия в желанном мероприятии казалось мне немыслимым.
Однако все остальные сподвижники поддержали предложение Вероники.
- Афанасий среди нас самый опытный актёр. Он один может устроить концерт в разных лицах и держать публику на крючке! - с жаром заявил Константин. - Без него нельзя. Он один стоит всех!
- Ну ты тоже не из последних удальцов, - скромно парировал польщённый Афанасий. Он даже покраснел от удовольствия. - Но дело не в этом... Я хорошо выучился в спектаклях фехтовать шпагой и могу реально участвовать в необходимой баталии.
- У тебя не будет там шпаги! - протестно воскликнул я. - Ты не видел какие там мордовороты. Будешь летать как теннисный шарик от их кулаков.
- Он сможет отвлечь их словом, - авторитетно заявил Артур. - Убаюкает и усыпит внимание. А это очень важно, между прочим.
- Тогда Веронику! - не отступал я. - Она, всё-таки, какая-никакая, а женщина!
- Я - прекрасная женщина, а не какая-никакая! - возразила наша амазонка. - Или кто-то против такой версии?
Против никого не оказалось.
- Молчание - знак согласия. Я тоже буду усыплять бдительность соперников, а вас - вдохновлять на подвиги. Да и сама кое-что смогу-покажу...
- Вероника останется в группе вторжения, - вынес вердикт командир спецназа Артур.
- Тогда - Константин! Ему нельзя бросать свой мотоцикл...
- Почему - нельзя? - невозмутимо удивился Горн. - Очень даже можно. Закопать куда-нибудь в стог... Есть там поблизости хутора с сеном на лугах?
- Хутора есть, но неубранного сена я не видел, - сказал Кекс. - Наверное, местные крестьяне убирают его на зиму под навес, чтобы не гнило от осадков. Мы же не в России.
- Значит, спрячу под навес.
- Неподалёку от их крепости стоит старая ветряная мельница, - продолжал разговорившийся Зигфрид. - Я бы мог там подежурить с вашим мотоциклом, чтобы его кто-нибудь не угнал.
Все, за исключением Афанасия, засмеялись от такого забавно-нахального предложения.
- Нет, милый друг, это всё равно, что доверить козлу капусту! Ты пойдёшь с нами, - весело резюмировал Артур. - Будешь нашим пропуском и проводником... Только не вздумай баловать! Сам согласился с нами сотрудничать. Иди уж до конца, а я потом за тебя замолвлю слово перед Павлом Ивановичем. Думаю, он тебя за это ещё щедро наградит. Ферхштейн?
- Ферхштейн, - уныло согласился Зигфрид. - Только драться с ними я не буду.
- Не дерись... Но и нам не мешай.
- Стало быть, Костю с мотоциклом отправим на мельницу? - с бодрой уверенностью заключил я как дело решённое.
- Нет, - загасил мою последнюю надежду Артур. - Отправим тебя. С твоей рожей в замке лучше не появляться - разрушишь общую композицию... Опять же, тебя они видели и ты им, скорее всего, уже неинтересен, а точнее сказать, неприятен как скрытая угроза. Они будут в напряге... настороже... Понимаешь?
Конечно, Артур был прав. Я тяжело вздохнул, а командир убеждал дальше:
- И для нас будет лучше, если ты устроишься как наблюдатель на мельнице. Надёжный тыл многое значит. Это очень ответственный пост, между прочим. Как у главнокомандующего, который следит за развитием военной... как там... баталии.
- Да ты, я вижу, уже с самого начала определил меня на этот ответственный пост?
- Да. Просто надо было прощупать остальных. Удостовериться в надлежащем боевом настрое и силе духа.
- Убедился?
- Убедился. Поехали!..