Коллаж автора. При создании иллюстрации использована картина Сергея Емельянова из цикла Древние храмы г. Вятки, холст, масло 1914 год.
Важно и тихо ступая, в кабинет входил камердинер, чтобы зажечь свечи.
- Рано подаёшь, будто покойнику… - недовольно поморщившись, замечал Александр, стоящий у тёмного окна. – Впрочем, оставь, - он делал неопределённый жест рукою и вновь, устремив взгляд в никуда, продолжал свои воспоминания.
Отец… Уже само это слово отзывалось едва ли не физической болью в сердце. В январе 1797 года, узнав о намерении Великой бабушки обойти сына, оставив престол внуку, Александр негодовал:
- Ежели верно, что права отца моего будут отняты у него, то я решительно отклонюсь от такой вопиющей несправедливости! Мы с супругою спасёмся в Америку, где отыщем приют и будем счастливы свободной жизнью, про нас больше никто не услышит.
Однако столь громкое заявление исполнять не пришлось. Павел Петрович прибыл в столицу, где имел беседу тет-а-тет с дальновидным графом Безбородко. Слухи, конечно, вещь ненадёжная, однако же и не верить им тоже было нельзя. Сгорел ли в тот вечер в камине указ о назначении наследником Александра или нет? Скорее всего, да, косвенное доказательство тому – небывалый взлёт Александра Андреевича при императоре Павле. 3 апреля 1797 года высочайшим указом род графов Римской империи Безбородко повелено было ввести в число графских родов Российской империи, но этого мало - в день же своей коронации Павел I, именным Высочайшим указом от 5 апреля 1797 года графа Александра Андреевича Безбородко, действительного тайного советника I класса, возвел в княжеское достоинство Российской империи с титулом светлости. Все понимали, что неспроста этот фантастический взлёт, Александр тоже понимал и в глубине души даже порадовался такому повороту событий: не заступил отцу дорогу, не пришлось ему прежде батьки в петлю поспевать.
Однако же не долго длилось довольствие сложившимися обстоятельствами и собой. Вскоре, уже в сентябре 1797 года, Александр, теперь законный прямой наследник, шеф Семёновского полка и военный губернатор столицы, внимательно следивший за делами венценосного отца, писал своему учителю: «Мой отец, по вступлении на престол, захотел преобразовать всё решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им… Благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами, существует только неограниченная власть, которая всё творит шиворот-навыворот… Моё несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены. Вот картина современной России, и судите сами по ней, насколько должно страдать моё сердце…».
Он действительно страдал! И всё носил в себе – не было рядом человека, который на самом бы деле понял наследника и поверил в искренность его чувств и переживаний. Привычная уже маска скрывала всё.
***
Чедвик, закинув ногу на ногу, сидел в удобном старом кресле и терпеливо ожидал, когда же хозяйка поместья изучит представленные им документы. Ему осточертело столь затянувшееся ожидание, но ничего с этим поделать было нельзя – такова его работа. Он уже сотни раз успел рассмотреть полустёртые розочки на обоях, свидетелях былого роскошного состояния дома, и высокий белёный потолок, в одном из углов которого паук сплёл едва заметную паутинку и ожидал появления хоть какой-нибудь крылатой жертвы. Джону вдруг пришла мысль, что он похож на этого паука – тоже терпеливо ждёт, с той лишь разницей, что ожидание паука будет вознаграждено, а его – весьма сомнительно.
Старуха, расположившаяся за массивным письменным столом, на котором царил беспорядок, то и дело, не поднимая головы, поверх очков недоверчиво, с сомнением посматривала на своего посетителя, видимо, думая, что он не замечает её взгляда. Она и так, и этак вертела в руках родовой перстень, много раз перечитала письмо князя, рассматривала портрет княжны, словно выискивала какой-то подвох. Однако Чедвику было уже всё равно: несколько раз подряд изложив старухе суть дела и предъявив имеющиеся у него доказательства и документы, он не надеялся, что она поверит ему и поможет в решении его вопроса.
Марья Фёдоровна действительно сомневалась, потому что жизненный опыт ей подсказывал опасаться обмана. Но сейчас факты были чрезвычайно убедительными - перстень в точности повторял тот, который она сама недавно вручила своей воспитаннице, и на представленной миниатюре явно была изображена польская княжна, покойная мать Анны.
- Итак, сударь,- Марья Фёдоровна, наконец, отложила бумаги, представленные неожиданным гостем, и откинувшись на спинку кресла, пронзила терпеливого Чедвика внимательным изучающим взглядом, - Вы утверждаете, что посланы князем на поиски его дочери и якобы она должна проживать в моём доме?
Разговор она вела на французском.
- Да, мадам...- оживился и отвечал Чедвик так же по-французски. – Или проживала какое-то время назад.
- Вынуждена вас огорчить,- старуха поморщилась и ещё раз взглянула на миниатюрный портрет, - этой особы давно нет.
- Что значит - нет? - Джон нахмурился. – Она ведь жила здесь?
- Да...- кивнула хозяйка дома. - Жила несколько лет назад, но потом умерла.
Марья Фёдоровна явно не хотела рассказывать историю своей счастливой соперницы, но уж очень настойчивым был тип, сидящий перед ней, и кроме того, её всерьёз заинтересовало возможное наследство. Поэтому она коротко, касаясь лишь существенных деталей, рассказала гостю обстоятельства жизни родителей Анны.
- В таком случае, мадам, я должен увидеть могилу княжны... - заявил Чедвик. – И последний вопрос – были ли наследники у покойной, где я могу их увидеть?
- К могиле вас проводят. А что касается наследников… - Марья Фёдорвна сделала паузу, как бы решая, стоит ли говорить, и всё же сообщила: - Наследница, дочь. Она замужем за мои племянником и живёт в столице. Если угодно, напишу вам адрес.
- Буду вам весьма признателен, - Джон расплылся в любезной улыбке.
Спустя четверть часа возок остановился у церкви, расположенной на пригорке. Сопровождаемый дворовым мальчишкой в надетом набекрень большом, не по размеру черепеннике,**который делал его похожим на смешного гнома, Чедвик, высоко поднимая ноги, по глубокому снегу пошёл в сторону кладбища, бывшего при церкви. Могилу княжны мальчишка нашёл почти сразу. Один широкий каменный крест с вырезанным на нём распятием и надписью на латинице - «Alexander Voitsekhovsky i Elzhbet (z domu Czerkasy) Voitsekhovskaya» - стоял в стороне от прочих могил, у самой дальней ограды кладбища. Покойные были католиками, по-хорошему им бы найти последнее пристанище на католическом погосте, но в здешней глуши такового не было. Муж и жена, упокоившиеся в одной могиле, нашли приют здесь, смерть не смогла их разлучить. Сухой букет оранжевого бессмертника пламенел на белом снегу. Казалось, что цветы только что срезаны.
- Это дочь ихняя положила, Анна Александровна, как в столицу с барином уезжали, так приходили сюда, - пояснил мальчик, и Чедвик понял его.
Стоя со склонённой головой у могилы бедных супругов, Джон вдруг подумал об умершем недавно князе: если бы тот знал, сколь рано оставит этот мир его дочь, наверняка, разрешил бы ей неравный брак и принял бы зятя. Но прошлое неисправимо. Чедвик запрокинул голову и посмотрел в небо. Стоял морозный солнечный день, прозрачно-акварельная лазурь слепила глаза, их защипало, вынуждая его крепко зажмуриться. Он вдруг подумал о небе Нью-Йорка и не смог его вспомнить. А вообще, смотрел ли он в небо хоть когда-нибудь? Пожалуй, нет, получается - именно здесь, в России, он впервые в жизни взглянул в небеса.
Рано оставив родительский дом, Джон, пятый из многочисленных детей Сэма и Мэри Чедвик, сам зарабатывал себе на жизнь и сейчас в свои двадцать пять мог уверенно сказать, что преуспел. Работа в сыскном агентстве давала стабильный и вполне достаточный для сытой жизни заработок. Однако на взгляд в небо и прочие сантименты времени как-то не находилось. Определённо, Россия меняет его. В лучшую или худшую сторону – молодой человек не знал, однако он вдруг с удивлением понял, что его сердце способно чувствовать и сопереживать тому, что происходило вокруг. Судьба двух влюблённых, лежащих в одной могиле, оставила светлый след в душе молодого американца.
Джон жестом показал мальчику, что хочет вернуться в поместье. По возвращении с кладбища Чедвик отправился в Петербург, чтобы по указанному Марьей Фёдоровной адресу отыскать наследницу князя.
__________
**«Черепенники», «грешневики», «гречушники» - коричневые или тёмно-серые валяные шапки цилиндрической формы с небольшими полями.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ - http://www.proza.ru/2018/11/27/1035