Толя Капустин сидел на берегу реки и предавался глобальным размышлениям. Да и как не предаться, когда рядом сидит живой повод к размышлению — Мишка Яненко?
— И почему, Мишка, футболку не снимешь? -
Тот чуть опускает глаза.
— Мне стыдно! -
— Что же тут стыдного? -
— Не знаю… -
А сам Толька давным-давно сбросил и трусы, поднял кучу ила со дна речки, забрызгал Мишку, который заходил в речку, но только по колено — теперь обсыхает. Вот почему они такие разные?
Мишкины родители пытаются хоть иногда снять с него футболку, всё это сопровождается слезами и плачем, а также руганью и шлепками. Мишкин отец сам ходит по улице в одних шортах, с большим волосатым животом, и мишкина мама, в короткой футболке и короткой юбке. А толькины родители так не ходят. А Толька хотел бы, чтобы родители шли по улице именно так, но мама долго ругалась, и говорила, что так ходить некультурно. И сам Только стабильно получал свои шлепки, когда пытался снять трусы. И длинные беседы о том, что хотя бы перед гостями не надо сверкать своими красотами. И было дело — с Мишкой как-то обсуждали вопрос — родителями поменяться.
А глобальных вопросов меньше не становится. У Светки Скворцовой папа тоже любит по утрам бегать в одних шортах, у него большие мышцы. А на это жутко ругается мама Светки, и тоже говорит, что так некультурно, а папа отвечает, что ничего плохого в этом нет. У Маринки Тарасевич наоборот — мама часто купается в одних трусах, и идёт на пляж прямо в купальнике, а вот папа ругается на это. Но Маринкина бабушка на прошлой неделе рассказала, что в детстве как раз мама была очень стеснительной, а папа — наоборот.
— А кем ты станешь, когда вырастешь? — обращается Толька к Мишке.
— Комбайнёром. Очень хочу водить комбайн по пшеничному полю. Но папа с мамой ругаются, и говорят, что это плохо. -
— А я вот не знаю. Папа хочет, чтобы я стал юристом, но бабушка мне рассказывала, что он сам хотел стать юристом, и не смог, поэтому и хочет, чтобы я стал юристом. А мама хочет, чтобы я стал программистом, но бабушка говорит — это потому, что у маминой подруги старший сын уже учится на программиста. А когда бабушка ругается, то говорит, что если я и дальше буду на тройки учиться, то пойду в футболисты, или в сантехники. -
Толька нехотя натянул трусы.
— Пошли домой. А то папа с мамой ругаться будут. -
У дома уже ждёт мишкина мама, в красивом леопардовом купальнике. Мишка с ужасом глядит на приготовленный тазик. Мама стаскивает с Мишки футболку, тот всхлипывает, получает подзатыльник. Потом наступает очередь шорт. Начинается плач. Мишку мылят и поливают водой из лейки.
— А можно мне с вами покупаться? — с надеждой спрашивает Толька.
Мишкина мама вздыхает.
— Нет, нельзя. Представляешь, как твои родители ругаться будут? -
Толька бредёт на свой этаж.
— Гляди, как обгорел! — ахнула бабушка. Мама поворачивает Тольку спиной.
— И попка вся обгорела… Опять голым купался, негодник! Давно надо тебя к Яненкам отдать. Те голые бегают. А вот заберём себе Мишку — такой хороший мальчик. -
Шлепок.
— Мам, а мы с Мишкой говорили об этом. Что нам надо бы родителями поменяться. -
Наступает краткая немая сцена. Или малый Апокалипсис.
— Нет слов… — выдохнула, наконец, мама. Бабушка молча уходит на кухню, качая головой.
Семейный ужин проходит в молчании.
— Смотри! — говорит папа. — Будешь опять ночью без трусов спать — писатель придёт. -
— А кто это? — поинтересовался Толька.
— Это злой мужик с рыжей бородой, что утаскивает непослушных детей. -
Тольке стало не по себе.
Но в постели он всё равно сбросил ненавистные трусы. В каждом тёмном углу комнаты — страх. Толька накрылся одеялом с головой. Мишка говорит, что подушкой голову укрывает. Почему в комнате светло? Нет, это не лампа. И не люстра. К кровати подходит улыбающийся пузатый человек с рыжей бородой ниже пояса, в потёртых брюках и выцветшей клетчатой рубашке.
— Дядя, а вы… писатель? -
— Да, собственной персоной, Анатолий Капустин. -
— Но вы не страшный… -
— Зло никогда не выглядит страшным. Если бы все бандиты выглядели, как бандиты, их бы сразу и поймали. Впрочем, тебе ещё предстоит понять, что есть добро и зло. Это ведь оценочные суждения людей. -
— А зачем вы пришли? -
— Мы пойдём с тобой в книгу. Во много книг. -
— А трусы надевать обязательно? -
— Это не имеет значения. -
Толька выпрыгнул из-под одеяла, забыв обо всех предупреждениях. Писатель взял Тольку за руку и повёл за собой.
— Узнаёшь? -
— Да… Вроде мама на ночь читала. А вот это читал папа. А вот это — дедушка, пока был жив. А это — второй дедушка подарил. -
— Вы не заходили в книгу. Вы бродили по поверхности. Но сейчас мы нырнём в самое сердце книги, как шахтёры за золотом. -
И Толька шёл теперь с бойцами в пыльных гимнастёрках, в линялых пилотках, нюхал запах махорки. Они усмехаются и подмигивают Тольке. Стоп! Что это? Впереди — фашисты! И загремело вокруг, и встали клубы дыма и поднятой земли. И падали бойцы, а оставшиеся снова поднимались в атаку.
— Как? Почему?? -
Всё стихло. И павшие молча лежат на земле, навечно сжав в руках винтовки. Толька сел рядом и заплакал. Писатель похлопал его по плечу.
— Вставай! Нам надо идти дальше. -
А теперь грозные военные поля сменились большим сказочным замком. На большой, пропахшей дымом кухне, плачет красивая девушка в ветхом платье.
— Ты чего? — спросил Толька.
— Моя мачеха порвала сшитое мною платье! И заставила перебирать пшено… Теперь я никогда не попаду на бал. -
— Я помогу тебе! -
— Нет, не поможешь. И павших не оживишь. Эта книга уже дописана, — вздохнул писатель.
И Толька расплакался ещё больше. Ему было жаль девушку. И своего бессилия что-либо изменить.
— Есть только одна возможность… — чуть улыбнулся писатель.
— Какая? — Толька утёр слёзы кулаком.
— Ты можешь написать свою книгу. И сделать то, что посчитаешь необходимым. Только в ней ты сможешь оживить убитого героя, и помочь бедным. -
— Так что же мы сидим!?! -
Толька проснулся под одеялом. В руке горел фонарик. Перед ним лежит раскрытая книга. Скорей — выскочить из-под одеяла, схватить тетрадь, что заготовлена на осень, на второй класс, и писать! Теперь в его, толькиной воле, спасти погибающих, убить врагов, всех сделать счастливыми… Нет, врагов перевоспитать. Скорей, скорей!
До утренних лучей солнца корявые буквы ложились в тетрадь с широкой линейкой.
За завтраком мама наклонилась к Тольке.
— Сына, ты что, плакал? — рука мягко легла на голову.
— Я буду писателем. Я почти всю тетрадь исписал. Можешь прочитать? -
Наступил большой Апокалипсис… Первой запричитала бабушка.
— Внучек… Может, лучше футболистом станешь? Даже если играть не научишься — много денег получать будешь. Или сантехником… -
Папа молча взял ремень из шкафа.
Оптимист! Папа думает, что такое можно излечить ремнём. А мама, отвернувшись к стене, горько заплакала. Она поняла, что сын пропал...