Нынешний Ноябрь был милым лапочкой, по-летнему тёплым и приветливым, солнечным и ласковым, казалось, выйдешь на улицу, а там-весна! Если бы не бурые сугробы из листьев и голые ветви деревьев, то так бы и могло показаться. Он дал возможность припозднившимся людям почистить сады и приусадебные участки от сухих веток и листвы, укрыть от зимних морозов нежные многолетние розы, клематисы, хризантемы, текомы и прочие украшения летних клумб.
Позволил птицам-синицам, воробьям-задирам, сорокам-телеграфисткам, многим мелким пичугам вволю поклевать семена бурьянов, экономя на снежную зиму заготовленные людьми лакомства; а несчастным бездомышам-проводить долгие ночи на сухой листве, хоть и не в уютном доме возле миски с едой, но и не под проливным дождём.
Да, Ноябрь мог позволить себе шалость в виде ветра-шалопая, выпустив того из ларца, небольшого дождика, всплакнув немного, ну и вовсе уж хулиганскую выходку-ночные заморозки. Да, в других регионах этот непостоянный мальчишка шалил по-крупному--вступив в сговор с нетерпеливо ожидающей свой очереди заступить на дежурство Зимой, он одолжил у неё снежную машинку и давай резвиться-экспериментировать, засыпая стёжки-дорожки белыми хлопьями, добавляя головной боли дворникам, водителям и пешеходам.
К концу вахты у Ноября начались метания-осенний он месяц или всё-таки зимний? Заглянул в сундуки заветные, включил снежную машинку и...откуда-то сверху, медленно вальсируя. начали спускаться первые снежинки, приводя в восторг детвору. А как же, это же СНЕГ! Мама, скорее доставай санки! Дружок, несмотря на то, что это его вторая зима, в недоумении рассматривал этих странных гостей, неведомо откуда появляющихся и неведомо куда исчезающих, пытаясь поймать парочку снежинок. Постепенно медленный вальс сменился быстрым фокстротом, Ноябрь кружил в танце милые Снежинки, вовлекая в хоровод Ветер. Холодный сердцеед не заставил себя ждать и резво подхватив в охапку невесомых красавиц завертелся в бешеном танце. Уставшие танцовщицы опускались на дороги, тропинки, мосты, крыши домов, создавая причудливые шапки, воротники, стёганые покрывала. Деревья в белых шубах выглядели модниками, берёзки и ёлки наперебой хвастались своими нарядами; кусты напоминали зажиточных купчих в пуховых платках, возвращающихся с ярмарки.
К кормушкам потянулись птицы, довольные, что люди про них не забыли. Дружок, сделав обход по двору, забрался в свою тёпленькую будочку-пусть себе танцуют, а я понаблюдаю. Коты, потрогав лапками это белоснежное нечто, с презрением фыркали и возвращались в тёплую кухню, на мяконький диванчик и на широкий подоконник, дескать,нам и здесь неплохо. Лишь Бонифаций отважно выходит, прошмыгнёт по двору по своим кошачьим делам и бежит назад, к своей мохнатой компании.
Незаметно сгущаются сумерки. Ноябрь всё никак не наиграется-снег падает и падает, а где-то, свернувшись калачиком, и хорошо, если какая-то добрая рука покормила, пытается уснуть бездомыш...
А Ноябрь зачеркнёт в календаре ещё один день...