Когда устал и жить не хочешь,
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
\Игорь Губерман\
Ко мне обратилась за советом приятельница, которая растерялась в неожиданно создавшейся обстановке. Её старшая сестра, врач - кардиолог по специальности, всегда работала, больные её ценили за профессионализм, чуткость и внимание. У женщины не было семьи, не сложилось. Но она жила с родителями, следила за их здоровьем: питанием, режимом дня, посильными нагрузками, отдыхом. И при этом находила время для чтения, общения с друзьями, приёма гостей, посещения театра, и даже сочиняла музыку.
Годы, однако, изменили её не только внешне, но и сказались на характере. А когда родителей не стало, у неё словно выбили почву из - под ног. Работы она лишилась, дома никто не ждал, не о ком стало заботиться. С подругами, у которых были уже внуки, общение больше сводилось к редким телефонным разговорам.
Верно говорят - пришла беда, отворяй ворота. Стало сдавать здоровье: болели суставы, всё чаще давало знать о себе сердце, скакало давление. После очередного приступа женщина попала в больницу, где ей поставили неутешительный диагноз: гипертония и мерцательная аритмия. Ей ли было не понимать, что это значит, и чем чревато!
Врачи предлогали операцию, но она отказывалась. Так и жила, принимая лекарства.
Сестра неоднократно советовала, а потом и настаивала, чтобы она продала свою трёхкомнатную квартиру и купила однокомнатную, ближе к ней, но та не хотела. И женщина, которая работала, и у которой была семья - муж и трое детей - металась, чтобы не оставить сестру без внимания.
На данный момент упрямая сестра с сильнейшим приступом снова попала в стационар, лежала в реанимации. Здесь ей не понравилось: аппаратура пищит, двери скрипят, медсестра - деревенщина, врачи индифферентные... Спорить с ней не имело смысла. Перевели в другую больницу. История повторилась. Так она поменяла четыре больницы, после чего потребовала, чтобы её выписали, хотя врачи категорически были против.
Конечно, сестра взяла её к себе, т.к. за больной нужен был постоянный уход: одышка, временами задыхалась, стали отекать ноги и выделялась жидкость. Она не могла самостоятельно передвигаться, сидела или лежала, надо было менять ей памперсы.
Слушала я, не зная, как отрегировать, и только сказала:
- Всё это очень печально... Хорошо, что у тебя места достаточно, и она может быть в отдельной комнате.
- Нет, она не захотела, и выбрала гостиную.
- Как?! Там же вы собираетесь, там телевизор, люди приходят... и вообще...
- А вот так. Телевизор включать не разрешает, свет включать - тоже, читать отказывается, по телефону не хочет говорить. Весь день сидит в кресле, уставившись в одну точку. И я постоянно должна быть в поле её зрения.
- А как у неё с аппетитом?
- Плохо. Я стараюсь: бульоны ей готовлю куриные, паровые овощи, котлеты, фруктов полно дома, тортики делаю... Причём, она не говорит, что аппетита нет или не хочется кушать, а говорит, что не вкусно.
- Не обижайся на неё. Ты же понимаешь...
- Понимаю, но в последнее время каждый день приходится скорую вызывать. Они приезжают, делают укол, и говорят, что она должна быть в стационаре. А она не хочет.
- Надо как - то уговорить, хотя тебе будет непросто.
- О себе я не думаю. Но вчера она меня ошарашила.
- Что такое?
- Собственно, поэтому я и звоню тебе. Она сказала, что ничего не хочет, никому она не нужна, врачи ей не могут помочь... Всё в таком духе. А потом вдруг говорит: - "Сдайте меня в хоспис... буду там валяться пока не сдохну..."
Это на меня так подействовало... Как я могу родную сестру сдать в хоспис!
- Она не хочет выздороветь...
- Да, она ничего вообще не хочет... Не знаю, что делать...
- Когда больной не хочет жить, его трудно лечить... И она сейчас объединилась с болезнью... Надо её как - то взбодрить...
- Но, как...
- Знаешь, никто не сможет этого сделать. Она сама должна себе помочь. Нужен какой - то толчок... Я сказала это и вспомнила рассказ О'Генри...
- Какой?
- Очень трогательный рассказ, "Последний лист". Неужели не помнишь?
- Ой, я сейчас ничего не помню.
- Это рассказ о молодой девушке - художнице. Дело происходит в Нью - Йорке, где в убогих квартирах живут бедные художники. Две маленькие комнаты занимают подружки. Одна из них заболела пневмонией, целыми днями лежала отвернувшись к стене, и смотрела на глухую кирпичную стену, которая виднелась в окно. Была поздняя осень: дождь со снегом, злой ветер... Подруга старалась изо всех сил: готовила ей еду, развлекала разговорами, даже пела. Но всё было напрасно. Когда доктор навестил больную и увидел её состояние, он сказал, что её шансы на выздоровление 1:10, и это в случае, если она захочет жить.
Однажды подруга услышала, что больная что - то шепчет. Подошла к постели и
ничего не могла понять: девушка считала в обратном порядке.
- В обратном порядке?!
- Да, она считала - 12, 11, 10, 9, 8, 7...
Девушка посмотрела в окно, пытаясь понять, что там можно было считать: глухая стена, по которой несмело ползут кривые ветки плюща.
- Что такое, дорогая? - спросила она подругу.
- 6... они падают так быстро. Три дня назад их было 100. У меня болела голова, когда я их считала, а сейчас их легко считать... Вот уже 5...
- Чего 5?
- Листьев. Когда упадёт последний, я умру... ещё один упал, теперь их 4... До темноты упадёт последний лист, а с ним и я ...
Подруга сказала, что эти листья никак не связаны с её здоровьем, что она непременно поправится, что доктор сказал - её шансы 10:1.
- И она поправилась?
- Не спеши. Этажом выше жил старый художник, который подрабатывал рисованием рекламных щитов и тем, что позировал молодым художникам, которые не могли платить профессиональным натурщикам. Дело в том, что у старика была колоритная внешность, делавшая его похожим на микеланжелевского Моисея. Но старик мечтал нарисовать Главную Картину своей жизни, и на подрамнике у него уже 25 лет был натянут лист бумаги для этой картины.
Художница попросила больную поспать, а сама пошла к художнику, чтобы попросить его попозировать.
Она рассказала старику о болезни подруги и её готовности к скорой смерти. Художник очень рассердился: это так глупо умирать из - за того, что осенью падают листья! И они вместе пошли к больной, чтобы как - то её поддержать.
Когда девушка вместе с художником вошла в комнату, больная спала. Они с каким - то суеверным страхом посмотрели в окно и увидели, что на плюще дрожит один, последний лист.
Утром больная попросила открыть штору, уверенная в том, что упал последний лист, так как ночью была метель и завывал злой ветер. Подруга со страхом открыла штору, и ... случилось чудо - лист был на ветке. Больная сказала, что сегодня он упадёт, и она умрёт. Но прошла и эта ночь, а лист всё ещё оставался на ветке.
Что - то произошло с больной. Она сказала, что лист остался, чтобы показать ей, какая она нехорошая, что желать смерти грешно, и ... попросила принести зеркало, потом села в кровати, поела бульон и выпила молоко с портвейном. Как счастлива была подруга! Затем больная ещё сказала, что когда - нибудь исполнит свою мечту - непременно нарисует Неаполитанский залив.
- И она поправилась?
- Подожди. Днём пришёл доктор, увидел больную и сказал, что теперь её шансы равные, нужен только хороший уход.
Доктор попращался - он очень торопился к старому художнику, который где - то сильно простудился и заболел воспалением лёгких, и которого надо перевезти в больницу, так - как он стар и очень слаб.
Прошёл ещё один день. Доктор снова пришёл навестить художницу. Она, весёлая, сидела в кровати и вязала яркий шарф. В передней доктор сказал провожавшей его девушке, что старый художник умер. Никто не мог понять, куда он ходил в такую погоду. Его одежда и башмаки были совершенно мокрые. А потом нашли у кирпичной стены палитру, краски - жёлтую и зелёную, кисти, сдвинутую с места лестницу и фонарь, который ещё горел.
- Посмотри на последний лист. Тебя не удивляет, что он не дрожит от ветра? - спросила больная.
И та, посмотрев на неподвижный лист, подумала - вот она Главная Картина, которую старый художник мечтал всю жизнь написать.
Вот так - без слов, тихо, он помог молодой художнице устыдиться своих мыслей и полюбить жизнь... Хороший рассказ...
- Красиво... но мне как быть?
- Не вешай носа, что - нибудь придумаем.