В больничной палате терпко пахло лекарствами и хлоркой. В центре располагалась кровать, на которой в полузабытьи металась старуха Авдотья. Она неистово выкрикивала проклятья и кого-то звала на помощь. Соседки по палате устали жаловаться медперсоналу, потому как им со странной пациенткой было страшно находиться, нескончаемые выкрики старухи не давали покоя никому. Но умирающую не переводили в другую палату, так как все пациенты были равны в правах, и отдельную палату предоставить было невозможно, потому и мучились болящие женщины, надеясь, что буйную пациентку вскоре выпишут умирать домой. Но к старухе никто не ходил, никто из родственников не навещал. Она была по сути брошенной и одинокой. Сгорала в агонии долго и мучительно.
Валентина постучалась в дверь больничной палаты и робко вошла, остановилась у стенки, переводя дух. Ей надо было собрать все силы, чтобы сделать хотя бы шаг к Авдотье. В тот же миг, как за Валентиной закрылась дверь, старуха затихла, перестала метаться на постели, что было удивительно. Женщины удивлённо посмотрели на вошедшую.
- Вы к кому, – поинтересовались они.
- Вот… к ней, – тихо ответила Валентина.
- Ну… тогда мы выйдем, пожалуй, в коридор. Никто бабушку не навещал до вас, поговорите с ней. Она совсем плоха.
Женщины, накинув халаты, покинули палату, и Валентина осталась наедине с Авдотьей. Она подошла к болящей, долго всматривалась в осунувшееся лицо, а потом взяла худую морщинистую кисть и заключила её в свои ладони. На Валентине вдруг остановился осмысленный взгляд Авдотьи. Её чувства стали отражаться на лице, оно как будто ожило, глаза, глядевшие на Валентину, как будто смягчились.
- Пер…стень, – прошептала старуха.
- Он со мной, Авдотья, – ответила Валентина и показала палец, на котором горел рубин.
Старуха кивнула головой. Она как будто осталась довольна услышанным.
- Про… сти… ме… ня, – губы еле шевелились, но звука не было. Валентина поняла, что Авдотья вложила последние силы для того, чтобы выдохнуть эти слова.
- Я прощаю… за всё. И за себя, и за Сашу… Будь спокойна.
Старуха закрыла глаза. Скупая слеза скатилась по морщинистой щеке. В один миг лицо её как озарилось внутренним светом, разгладилось, во всяком случае, так показалось Валентине. С последним выдохом грешная душа Авдотьи покинула тело.
- Покойся с миром, – прошептала Валентина. Она сложила руки старухи на груди. В глазах застыли слёзы. Жгучие и солёные, они скатились по щекам, очищая и её душу.
А за окном на осенние деревья полетел белоснежный пух – первый ноябрьский снег.
На фото: старый дом помещика Николенко Леонтия Акимовича (сентябрь 2018 г.)
совхоз "Кубань", Краснодарского края.