На картинке обложка книжки Тони Пиччини о концлагерях под эгидой нацистской Германии.
Все мои уговоры перевести её на русский не возымели действия. Тони решил, что английского, немецкого и иврита будет достаточно.
Погребающая семейка предстаёт в письмах
Письмо сестрице Миле
Я успешно дозвонился, но связь была с перебоями и в конце всё оборвалось. Я набрал ещё три раза, но 317 82 04 был надёжно занят.
Пытаюсь «выздороветь» после разговора.
Мне мама неоднократно говорила, что она сама взвалила надгробье папе, безо всякой помощи.
И действительно, на граните выбито:
«Мужу, папочке, дедушке». То есть памятник посвящён одному человеку. В овал врезана фотография папы с доски почёта.
Мила отказалась поставить знак участника Отечественной войны.
Эта вертикальная плита надгробья частично загораживает ветшающую доску дедушки, которую я пытался подновить, но, в конце концов, 4 года тому назад, привёз из Цфата мраморную плиту со звездой Давида и установил её слева, на земле, рядом с бруском мрамора с именем бабушки Хаси и её годами жизни (положен в 2002 году). Брусок тёти Сони (2002 года) справа от доски бабушоньки Беллы.
Насколько я помню, бабушка Хася скончалась в октябре 1965 года (+-1 месяц), а тётя Соня—в 1982 году (я уточню по старым тетрадям). Все эти данные ( и годы рождения ) централизованно хранятся в московском архиве ЗАГС и могут быть затребованы в любой момент.
К посланию Миле от Зуса прилагаются фотографии исчезнувших.
Постскриптум
Когда разговор оборвался, я пытался сообщить, что в серванте стоят металлические лампадки; много таких лампадок в стеклянных банках на могиле.
Дорогая тётя Эмилия!
Я вам благодарен за ваш достаточно пристальный взгляд. Ведь у людей мало времени друг для друга.
Хочется запечатлеть нашу перекличку через океан.
Что же у нас получается в этом уравнении :Мама--- Мила/Миша/Марик/Лиза +Зус=?
Человек, который за собственный счёт поехал защищать евреев Гуш Катифа от сумасбродов, спал на сухой земле, зная, что врагов не победить, это весьма расчетливый субъект.
А человек, который не взял к себе тяжело больную мать Серафиму Доньевну ( жена Мила не хотела)—это душа-человек, рубаха-парень, широкий характер. Мать его умерла одна где-то на выселках, сжёг мать, потому что дешевле и за могилой не надо ухаживать.
Но Миша боролся аки лев за её квартиру, а затем объявил, что мёртвых не надо беспокоить, то есть на кладбище ездить незачем. Поделили деньги с братом-эмигрантом Даней (смутно помню его).
Мишина мать просила меня помочь МММЛ уехать из РСФСР.
Конечно, и мама опять бы поехала в эвакуацию, и завет покойного папы «ехать кланами» осуществился бы.
Но я и тогда, и теперь глубоко убеждён, что тащить людей за границу нельзя. Конечно, и Израиль, и США и, особенно, чисто германические страны (Австралия, Шотландия, Исландия, и т.д., и т. п.), в теории, позволяют расцвет личности и честную жизнь высокого качества и продолжительности. Но языковый и культурный барьер, помноженный на трусость,— это преграда. Но, если вдруг тянет ввысь, есть запал, тогда давайте! Преодолели трудности, принесли жертвы и стали, хоть на срок, боголюдьми... Но наша Мила заявляет в посольстве, что антисемитизма в её жизни не было. Вот так так! (Поставили четвёрку по сочинению на Ленгорах. Полупроходные 12 баллов. Папа подавал аппеляцию.) А брата не приняли в аспирантуру? «Брата? Какого брата? Так я ему подзатыльник дала на Белорусском вокзале.»
Я—автор и соавтор научно-технических статей и изобретений в СССР —бросил стабильные доходы и решил переключиться на литературу: оплатил деятельность Ивритского общества хокку, за свой счёт ездил читать лекции в Румынии, Англии, Болгарии, Японии, Италии, Израиле и России... Какая дикая расчётливость и корысть! Какое жесткосердечие!
А вот оборотистый Миша, который до сих пор строит дачи (это не для денег, а для души ) поселяет там коррумпированных чиновников, которые платят ему, это человек высоких душевных качеств. Он может и на лапу дать, и зверей—«братьев наших меньших» —по-русски перестрелять, и выпить на брудершафт, и нелегального таджика обласкать на своём участке, одним словом, парень, что надо.
Нёма его уважает: «Миша будет миллионером.» Мама тоже заискивает перед ним. Дети его любят.
Он не то, что «несостоявшийся» Зус, который заслоняет Израиль и в армии, и на ристалищах университетов, и на площадях Милана, не получая ни цента, такой скупердяй и закрытое сердце.
Репатриант липовый. Против мафии пошёл и получил в рыло.
Мила резюмирует: «Глядя на тебя, нам в Касриловку ехать не хочется.
Каменное сердце, фальшивый голос, он звонит, какие-то дурацкие копии присылает...
Мы ему никогда не звоним и не пишем. На его емели не отвечаем.»
Зус действует разумом, а не сердцем, не правда ли?
Доброе чуткое сердце подсказало Мише, что с евреями не надо, а надо с русскими жизнь строить, детей к русским определять, в синагоги не заглядывать, к тёще не заезжать (там Зусом пахнет), в еврейский культурный центр не ходить— мёдом не намазано.
Миша: «Чего ты нас учишь жить?»
Или:
«Пророк нашёлся, учитель, мы таких учителей в школе Милы и не держим.» Это я фантазирую.
«Не мог купить в валютном магазине японскую бандуру для нас. Ну и что, что в Китае этот же приёмник в три раза дешевле?
Дорога ложка к обеду! Мы должны были ждать, пока этот Зус привезёт кассетник и другие “дары”.
А нам нужно было тогда. и немедленно Потом мы и сами могли бы купить. Нам друзья последнее отдавали (мои домыслы) , а Зус не мог ради нас выбросить пару сотен «условных единиц».
А его подарки? Какой-то дешёвый Сваровский, какая-то чепуха из Лондона, какое-то идиотское пирожное из Парижа. Правда, на французском блюдце с чашкой—выкинуть надо вместе с его чепуховым компьютером.
Ну, и что? Мы ему никакой ерунды никогда не давали, а он вызвал Лизу, вручил ей какую-то зубную щётку и призывал после каждого приёма пищи чистить зубы. И в Большой театр на плохие места взял.
А как приглашал он нас в гости?
Он говорил нам, “Вы по отдельности приезжайте.”
А мы ездим всегда и повсюду вместе.
Мы после такого “приглашения” и видеть его не хотим в его Афинах, нам интересны вертепы Нью-Йорка.
Ну, пришли как-то к Жене на его японский «приём» посмотреть его японку.
Были как-то в кошерном ресторане, так это из-за матери, копейки там он заплатил.
Мы не поехали увидеться с Борей и Бетей в Цфате—времени не было.»
Что ж, для Милы и тётя Соня (сестра отца!)—это «cедьмая вода на киселе». А тут мамин кузен. Кто он и что он? И зачем он МММЛ? Они любят людей, от которых прок есть. Великоросс Миша Абрамович по телефону шовинистит: «Не люблю я хохлов!»
«Мы не ходим в театр, это дорого» , Лиза говорит.
—Девушка, а вы замужем?
—Нет, не берут.
—Как так?
—А вот так— пробуют, хвалят, но не берут.
И ещё премудрости:
Ресторан—это самоутверждение нищих.
А вот личный повар—это да! Если не сыпет толчёное стекло.
Лучшая хавка—это еда, приготовленная самим обжорой.
Но яства—от мамы или бабушки.
Но вернёмся к серьёзному:
Шестая заповедь (мой буквальный многогранный перевод):
Прими их во внимание, старайся их видеть, оказывай уважение отцу и матери, сделай их центром, отдавай им честь, возвеличивай их, как твой Г-сподь, Б-г твой приказал тебе,чтобы дольше жить, чтобы не потонуть, сберечь свою задницу, и, чтобы находиться в добром положении (хорошем физическом здоровье), в согласии с природой, на свете , который тебе даёт Г-сподь, Бог твой.
(А Г-сподь—это интегральная часть индивидуума, это знаменатель коллектива, это плод развития еврея и подъевреивавшегося гоя за миллионы человеко- лет).
Я решил и объявил, что больше не хочу в ужасную квартиру, где мама погибала от жары. Все окна на юг, там, на меридиане Москвы, струнка-страна Израиль.
(А на Маскве мать! Героически независима.) Маму не вдохновить сионизмом, не вытащить к комфорту даже.
Тут же Г-сподь «возмутился», наслал хворь на меня. Депрессию.
(Приходится телефонировать, слать письма и планировать приезд, чтобы излечиться.)
И на Милу насылает болезни... И, чем больше насылает, тем больше Мила отворачивается от мамы. («Родила меня такую...» ) Замкнутый круг. Порочный круг.
На праздник обрезания еврея- богочеловека мать будет сидеть одна, а тонко чувствующие неискренность и бесполезность Зусова сердца (и не испытывая и малого интереса к матери).
Абрамовичи будут веселиться, выпивать и закусывать с нужными и приятными людьми.
в мире погано...
всё, вся убить удастся
собственной смертью
в мире погано...
всё и вся предать смерти
жизни ценою
конец января—
на выброшенной ёлке
серебряный дождь
росчерк морщинок:
тонкая, глубокая
в углу её рта
моря на Луне;
не голубее, нет, чем
топкое небо
После сильнейшего стресса в Москве (умерщвление ещё лавировавшей матери, при моём участии и на моих глазах), я попал на скорой помощи в больницу. Нет никакого толка в том, что я годами пытался вырвать родительницу из её кокона и дать ей щадящие условия существования её клона тёти Любы (Немцовой), которая, несмотря на тот же букет болезней, жива, хоть и очень нездорова.
Именно в больницу моя жена и принесла известие о смерти.
Я почти сразу раздобыл координаты синагогального похоронного бюро. МЕРО. И брис Ильи Марковича, и юбилейный приём в честь 90-летия скончавшейся состоялись именно в общинном центре.
И выслал вам номер телефона. Но вы и сами могли туда позвонить, без меня, как за пять месяцев до смерти туда звонили для заказа банкета. Молодые мозги вокруг были!
Никакого ответа от вас я не получил, но надеялся, что это было принято как самое приемлемое, так как это не требовало от близких вникания в детали. Всё по закону и по правилам, включая тахару, саван и простой гроб. И присутствие наблюдателя. За год до этого я был на похоронах мужа маминой приятельницы и видел, как помогает раввин, минимизируя страдания людей, утративших живого человека и обретших труп.
Однако, позже мне было сказано, что омовения не было, ритуал не был соблюдён.
Я был и этим убит. И казнил себя, что не смог приехать. Как и на смерть папы. Не думал, что можно впасть в такое мучение, вбивающее в ничто . Всё собирается в жуткий жгут. Поэтому и возникла, может быть, концепция ада...
Наши бухарские сильно помогли на похоронах моего отца, но это было до мощного возрождения еврейских общин в столице.
Теперь всё по накатанному в Москве.
Когда я выползал из преисподней, я обратился, помимо других, и к отцу. И он убедил меня, что я хватаюсь не за то: “Мы тебе дали разрешение, проводили... Ты уехал и перепоручил всё московское другим. Прими же их действия.”
И я утих и запаялся, хотя боль любит цепляться за церемонии, культы и условности.
Миша, муж сестры, или свояк, прислал емелю:
«Жизнь интересная штука: одни выполняют свои функции (может что-то и не так), а другие ищут причины и критикуют...
Мама не была религиозным человеком, а мы выполнили все, что она наказала, ну а то,что тебя не было-может это воля божья... Жизнь интересная штука: одни выполняют свои функции (может что-то и не так), а другие ищут причины и критикуют...
Мама не была религиозным человеком, а мы выполнили все, что она наказала, ну а то,что тебя не было-может это воля божья...»
1
Преамбула-ответ
Вера в Б-га, на мой взгляд, должна быть отделена от обычаев клана, популяции или народа. Слово “религия” происходит от слова “религаре”, что означает “связующее” или “объединяющее”. В общем, интегрирующее образы жизней индивидуумов. Если кто во что горазд, то общество развалится. Оно и так держится на честном слове.
Верующие евреи являются наиболее атеистичной группой среди христианских, мусульманских и буддистских течений.
Что касается мамы, то она вплелась в возрождение еврейских институтов в Москве. Мама была в списках для оказания помощи пенсионерам и даже отправляла в МЕРО и МЕОЦ пожертвования. Молодые евреи, с моей подачи, пришли и установили мезузу на двери. Я был поражён, как истово она целовала этот амулет. Ты можешь увидеть следы маминых рук на косяке двери, в которую вы неожиданно врезали замок.
(Не могу найти телефон Маши, а он мне нужен. Сообщи мне, пожалуйста, её номер.)
Так что мама была суеверна и прорабатывала еврейские тексты.
У нас наблюдалось совпадение мировоззрений. Она положительно оценила мой коан
нас не бывало
нас и совершенно нет
нас и не будет
2
Мёртвые сраму не имуть
Было очень нелегко, когда я узнал, что гробокопатели сумели настоять на своём и бесцеремонно потревожили прах дедушки, бабушки и их сына. Я был и ранен, и уязвлен. Мука до сих пор не проходит. Они могли бы вырыть яму рядом. А урны с прахом тёти Сони и бабушоньки можно было бы переместить, если это было необходимо, место наличествовало. Мы также совсем не уверены, что в урнах находится их пепел. Кроме того, сжигать нельзя. И тётя Соня, и бабушонька происходили из благородных семей, попавших в переплёт и изуродованных страшным ударом войны и целенаправленного уичтожения. Поразительно, что преследуемые до сих пор кооперируют со своими палачами (стокгольмский синдром). Те, кто доставили их останки в крематории, были и будут подвергнуты пыткам. Есть кое-что, что нам трудно уловить; оно осуществляется через людей.
А функции, дорогой мой Миша, у всех разные; непросто разбросать ответственность.
Я вот не сумел, как Данко, вывести людей.
Папа напомнил мне, что он советовал выезжать всем кланом, а не дробиться по городам и весям.
В то же время он, замечая, что с моей жгучей красоткой я «никогда не соскучусь», был за окончательный и бесповоротный развод.
“Папа, а ты был прав, но послушаться тебя я не мог. Я должен был выудить и дочь, и ярую жену из СССР. Если бы я знал, что через десять лет Россия снова полюбит Израиль и присоединится к Америке так плотно, я бы обождал, но такое провидчество мне не было дано.”
3
Итак, могилу для матери, попавшей в руки немезидствовавшей сиделки, не вырыли рядом с могилой кровных родственников, как полагается, а всё смешали. Раввин мог бы помочь убитым горем близким и поправить оборотистых могильщиков Вострякова.
Нет никакой нужды открывать калитку, кроме как для сезонного ухода за участком. Перед калиткой достаточно неогороженного пространства для посетителей (постоять) и для уборки.
Но папа, проектировавший столько объектов, опять утихомирил меня и убедил не возникать.
И я сам обратился к текстам о маме и папе как к утешению и снадобью. И с лекарственной надеждой на музей.
4
Затем настало время взваливать камень.
Я изложил вам своё видение, которое включало использование либо места в пределах ограды, либо саму модифицированную ограду, либо полосы перед оградой. Поставить отдельный памятник маме, она собрала много денег.
Но и это моё предложение не удостоилось рассмотрения и ответа.
У вас были другие планы. План утилизации надгробья отца. Выбить его уцелевшую фотографию. Стесать буквы. Меня корёжило от этого.
И, действительно, востряковские гранильщики славятся как мастера сошлифовывать старые плиты и наводить новые цифры.
Когда вы у меня запросили фото, я посоветовался с папой и он сказал мне, что фотографии надо послать, даже через “не хочу”.
“Всё нельзя охватить и выпрямить.”
“Дай спок!”
“Ты теперь не местный.”
“Мы здесь, как ты говорил, пауки в банке. Да, именно, пауки.” А ты лети на на своей паутинке.
5
Прибыв в Москву накануне праздника Йом Киппур в новом еврейском году, но ещё в старом христианском году, я был буквально взят за жабры просьбами как можно скорее оплатить свои 50% стоимости похорон.
Моё психофизическое состояние было неудовлетворительно, но я постарался подключить банк и моего бухгалтера-жену с целью заиметь необходимую сумму. Это оказалось непростым делом. Главная причина была в том, что следящее око банка из года в год привыкло видеть определённый паттерн (последовательность) расходов, большей частью,
в кредит. Надо было убедить банк, что этот кульбит не от вымогателей.
(Я до сих пор поражён тем, что Сбербанк легко выдал почти все вклады маме для аферистки. Я был в банке с жалобой. Дважды.)
Однако, я предложил купить на карту что-то для вас полезное. Чтобы заштопать прореху в вашем бюджете в связи с погребением. Это было вами отвергнуто. Я оставил осенью купюру,
когда н. з. был уже не нужен.
6
Никакой бумаги со статьями расходов перед моим отъездом после Праздника кущей я не получил. Сколько осталось после оплаты «услуг» сиделки, как были израсходованы деньги, полученные от Германии, куда делся, например, золотой магендавид с алмазными крошками?
Хотя я и совал деньги маминой последней инквизиторше, но её основным кредитором была Мила. Я сдал ей все мои полномочия.
Простая опись расходов была бы полезна, так как я собирался в синагогальный ресторан предъявить им претензии по поводу нарушения кашрута, странной обслуги и неуважения к гостям. Гл. раввин должен был быть поставлен в известность,
чтобы другие не испытали таких унижений.
7
После моих контактов с Еврейским музеем и культурником МЕРО я, с трудом, начал приходить к пониманию, что мне не по силам будет разорваться и самому наладить кураторство квартиры с полувековой историей, хотя я и подал документы на владение «хаткой».
Это было что-то с чем-то, я погрузился в старое.
До меня дошло, что я не смогу перенести центр тяжести к «порфироносной вдове», хотя русский язык не умер во мне.
Меня живо интересует Москва и её судьба, но я консерватор, а людям больше импонирует будущее, нежели ретроспектива.
«Здесь и сейчас», а не «Тут и в прошлом».
Кроме того, я, вероятно, переоценил конвергенцию России; она медленнее, чем скорость человеческой жизни. (В момент смерти ускорение жизни особи достигает бесконечности, но у России впереди ещё одно тысячелетие и ей некуда торопиться.)
8
Прибыв в стольный град летом, я осознал свою малость, ущербность и близость конца. Я понял, что квартира должна перейти в вашу собственность или поставлена на продажу.
В то же время весь этот уклад двойной бухгалтерии, в рублях и долларах, действовал мне на нервы. Перспектива больших сумм в непонятной банковской системе удручала меня, хотя я и нашёл помощников.
И тогда, мне подумалось, что можно уменьшить эти «котлеты» и пачки ассигнаций благодаря тому, что мы расположены в ускоренно уменьшающемся отрезке времени.
Я предложил вам платить за квартиру, из ваших средств, и дождаться моего визита летом. Мила обозначила только своё имя на жировке и проплачивала счета. Это было «хорошим» знаком, свидетельствующим о намерении перевести квартиру в полную собственность.) Начиная с августа, все коммунальные платежи должны были быть не пополам, а причисляться к моему долгу.
Соответственно, моя доля в недвижимости и её начинке, оставшимся от папы и мамы должна была неуклонно уменьшаться.
Такая временная консервация продлевала какое-то присутствие родителей в этом мире.
А не стирала безжалостно реперные точки вещей, напоминавших о них каждодневно.
9
И я решил поставить им мемориалы. Конечно, вандалы и время уничтожат и это, но не сразу.
Не только в Вострякове могут быть их уникальные имена и не только в музейных экспонатах может длиться материальный след родителей в этом мире.
10
Но возник кульбит.
По приезде в начале июня я стал жертвой политики свершившегося факта. Безо всякого уведомления квартира была вами выпотрошена, отремонтирована и сдана внаём. Жиличка была весьма недовольна моим появлением. Моё физическое и душевное состояние резко ухудшились. Я не смог завершить все дела в Москве и вынужден был отбыть на лечение.
(Я попытался было организовать продажу квартиры, поняв, что вы не торопитесь отдать мне мою долю наследства, но вы не поддержали мои усилия.)
Как говорит моя дочка, я должен был усвоить и переварить новое положение вещей.
И проконсультироваться со сведущими людьми.
Я также посоветовался с давно умершим папой по поводу развития событий; он очень помог мне взять новый курс решения этого диффура со многими неизвестными и ограничениями.
И ведь это не только уравнение, это и живые люди (сестра!), мыслящий тростник или даже эфемернее его.
Как сестра похожа на отца!
Как она прокладывает курс, выглядящий как продолжение политики тёти Сони, со всем её рычанием!..
Свобода воли? Как бы не так! Мы запрограммированы, а, учитывая 2-3 килограмма живых существ, обитающих во внутренностях, на коже и на волосяных покровах, тон задаётся и ими. Они помощники, но, по смерти, либо трансформируются в бактерии гниения, либо допускают «специалистов» по уничтожению тканей, лишившихся руководства.
Пока не забелеют скелеты и европеизированных семитов, и чёрнокожих, и краснокожих, и жёлтокожих... И слонов, и оленей, и гиппопотамов, и крыс, и птиц...
куча мала́
листья клёна гниют быстрее
листьев дубовых