Летнее утро было хмурым, дождливым и, как всегда, добра не предвещало - только что подразделение провалило полугодичный отчёт, снизив валовые показатели практически в половину по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.
Душивший органы внутренних дел некомплект намекал на физическую невозможность выполнения запланированных показателей по изъятию, выявлению и раскрытию.
- Еврей, обыск у Ирки на Губу взял? – хмуро спросил Баста, думая о чём – то своём.
- Да, она дала, у меня на столе…
- Ды мне по фиг, где она тебе дала на диване или столе, - ты постановление на обыск взял?
- На столе говорю…
- Берите Стендаля, «шестёрку», понятых – валите на обыск. Завтра на продление ареста выходить, обыски срочно провести – Ирку результаты расследования не удовлетворяют…
- Зато её Еврей удовлетворяет. Вот пусть он один и едет – заржал Стендаль.
- Как же этот колхоз задолбал – закатил глаза к потолку Еврей – на одном конце села пёрнешь – на втором уже скажут, что обосрался
- Надо, надо крепить взаимодействие со следствием – поддержал Еврея Баста, - ты следователю палку кинул, а она тебе – «палку» выставила. Нормальная тема. У сторон процесса – чувство глубокого удовлетворения. Кстати, насчёт палок – сколько мы с Губы поимеем карточек на раскрытие?
- Одна – квартирная, на какой приняли, – доложил Еврей.
- А на перспективу? Ещё эпизоды? Кололи?
- Я его «прессовать» не буду – развёл руками Стендаль, - он наркоман конченый, его смерть посрать отпустила - один раз врежу, он сдохнет, мне сиди потом в Нижнем Тагиле. И так прокурора чаще вижу, чем жену.
- С операм тюремными связывались, есть по «низам» за ним что?
- Связывались, - нет ни хрена, от него «скорая» не уезжает – ломает его сильно и абсцесс на ноге. Воет от боли. Толку – нуль.
- Чем квартал закрывать будем, господа офицеры? Я в народном хозяйстве не пропаду, а вот вы, сиротки – куда пойдёте? Вы хотите, чтобы Папа меня «на лыжи» поставил?
- Не – а, – хором заявил личный состав,
– Тогда езжайте на обыск и ищите ещё эпизоды. Надо закрывать отчётность, а у нас – ни хрена толком. Папу спросит генерал, а Папа спросит меня. Думаете, лучше начальника назначат? Ферштейн?
- Яволь… - вздохнули разгильдяи – будем искать…
Обыск бы закончился формально, с одним изъятым паспортом Губы и парой клопов, в изобилии обитавшими в хате, но дотошного Еврея черти понесли обыскать небольшой сарайчик, рядом с домом. Справа от входа, на самодельном верстаке, лежала старая газета… а на газете – правильно – вещество растительного происхождения, визуально похожее на маковую соломку весом кило так этак на пять… Бинго! Вес взят!
Обрадованный Еврей и Стендаль упаковали богатство в пакет, скрепили подписями понятых и матери Губы, и сверкая полными от счастья штанами прибыли к товарищу следователю.
- Вот – торжествующе протянул пакет с маковой соломкой Еврей – глянь, чего нашли…
- Это что за триппер? – Ирочка брезгливо сморщила губки.
- Маковая соломка – гордо сказал Стендаль .
- Ещё какая – добавил Еврей – и вдохнул воздух ноздрями, показывая следователю – мол, пахнет отлично – мак, не сомневайся.
- Вадик – пренебрежительно глянула на него Ирочка, - иди у шлюхи своей понюхай, - а это говно забери. Она сырая и вообще это не соломка, а стебли мака. Растение. Нет ответственности. Валите отсюда… и говно с собой заберите
Как иногда приятно знать Закон, – подумал Опер… - погоди, я тебе устрою ещё… за «шлюху»….
****
Кабинет Басты, начальника отделения, больше напоминал сельский краеведческий музей или подвал неформалов из 80-х. Портрет Дзержинского ручной работы 1934 года, под которым и сидел Баста соседствовал с плакатом «Гражданской обороны», на стенах были развешаны флаги футбольных клубов, на рабочем столе стояли статуэтки-нэцке, дорогая мраморная пепельница и небольшой бюст Иосифа Виссарионовича.
Здорово и вечно.
Сталин присматривал за Бастой при ведении служебной документации, которую он искренне ненавидел и старался сбросить её на Еврея – пусть пишет, Моцарт… тогда Андрею становилось стыдно за свою лень - он прикрывал бюст Вождя милицейской фуражкой, оставшейся с выпускного – больше форму надевать ему не приходилось.
- Изъяли чо? – спросил Баста, глядя на подчинённых, которые стояли с вожделенным пакетом
- Вот «чо» и изъяли – протянул пакет Стендаль, - маковая соломка.
- Говно это, - заявил Баста, заглянув в пакет – это растения, причём сырые.
- Ирочка объяснила уже… - мы были в следствии…
- На обыске кто присутствовал?
- Мать Губы, понятые свои, карманные, – сообщил Еврей.
- Я надеюсь, ума хватило матери копию протокола не оставить?
- Он украл, – показал пальцем Стендаль на Еврея.
- Таки да, – улыбнулся опер, прижопил – она и не заметила – махнул в воздухе копией протокола, принадлежащей обыскиваемому лицу.
- Хоть какой-то толк с тебя, на глазах растёшь, - вздохнул начальник, - объяснять, что делать надо?
- Нет, - сказал Стендаль, - пошли – толкнул он Еврея в бок…
****
Процесс обращения растения – мак в наркотик – маковую соломку, не оказался таким простым, как казалось раньше.
Опера вытряхнули её из пакета, аккуратно отклеив бирки с печатями.
Ножами отделили стебли от корней, притащили с помойки старый ящик из под фруктов, на которой разложили мак.
- Слышь, Виталь?
- Чо?
- она так неделю сохнуть будет… а «палка» по изъятию сейчас нужна…
- И?
- Эврика, бля – заорал Еврей и вытащил из ящика Пандоры – любимого дивана электро плитку, изъятую на обыске в наркопритоне.
Опера разместили ящик на двух табуретах, на них взгромоздили ящик с маком, и включили плитку.
- Пошла реакция – втянув ноздрями воздух сказал Еврей и сел заполнять журнал по индивидуально – воспитательной работе за отделение. Согласно журналу начальник отделения Баста ежемесячно посещал семьи подчинённых сотрудников и проверял климат в семье и моральное состояние самих опер работников – мол не пьют ли, не наркоманят ли, не изменяют ли жёнам, не пора ли этих элементов представить на суд офицерской чести и выгнать с позором из органов?
Вместо выполнения строгих планов проверок в быту начальник изучал микроклимат внутри коллектива – бухал с подчинёнными дармовой спирт, с ними же курил изъятую анашу и таскал на кабинетный диван девочек – понятых и проституток с «субботника».
А журнал ИВР за начальника вёл Еврей – человек холостой, бытом не замороченный – и, - как самый молодой.
Глава советского государства смотрел на российскую милицию с немым укором – это мешало Басте сосредоточиться на поисках палок для закрытия квартала.
Милицейская фуражка накрыла бюст Иосифа Виссарионовича…
На фирменном изъятом «Бумбоксе» захрипел Летов – «…всё летит в ****у… »
****
-… бля, что у вас тут за кумар на *** – в проёме двери стоял начальник Управления – Папа, - варитесь здесь что ли, на иглу подсели?
- Товарищи офицеры! – скомандовал Стендаль и встал во фрунт.
Еврей вскочил.
- Так это, - сушим, товарищ полковник – Стендаль показал рукой на мак.
- Зачем, вы идиоты что-ли? – Папа смерял сомнительным взглядом двух друзей, - у всего этажа голова болит, девчонки с «аналитики» жаловались. Июль месяц, так они ещё и плитку включили…
- Товарищ полковник, следователь сырым вес не берёт – доложил Еврей – вот мы и сушим…
- Сколько сырым весом?
- Килограммов пять будет…
- Сушите до кило, сильнее не надо – нам крупное изъятие пойдёт, как раз на спец сообщение. Со следствием я договорюсь, возьмут…
- Есть, товарищ полковник – щёлкнули каблуками опера, - будет килограмм!
- Окна хоть откройте, всё управление из-за вас кумарит теперь – заржал Папа.
- а ведь Папа прав, - сказал Еврей, примастыривая к инсталляции офисный вентилятор, если подать на плитку воздух – сушиться будет быстрее! – вот что значит 25 лет выслуги!
****
- Высушили, - вот – Еврей и Стендаль торжествующе взглянули на следователя Ирочку, водрузив ей на стол килограмм маковой соломки в помойном ящике.
- Возбуждайся давай, – потребовал от следователя «палки» Еврей.
Ирочка взглянула на оперов, словно на двух земноводных – на жабу и гадюку – уничтожающе.
- Послушайте вы, Бивис и Батхед – вы где это взяли?
- У Губы в сарае на обыске – с вызовом ответил Еврей, - вот объяснения понятых, вот – его матери…
- А чо такова? – возмутился Стендаль, - вес изъят на обыске, по закону, на статью по «хранению» тянет, сухой - килограмм…
- А вот чего, милки, - Ирочка ухмыльнулась и достала любимую пилочку для ногтей, - мать что поясняет?
- Не видела, не знает…
- А Губа?
- Понятия не имеет, что за вес…
- Тогда чей это вес?
- Губы – Еврей замялся. Червь сомнения начал терзать его ментовскую душу. А может матери? А может… а хрен его знает, чей… в сарае... как мы сразу не подумали?
- Чем докажете, что Губы? Своим пролетарским правосознанием? Губа сидит в тюрьме , и тут приходят с обыском и находят в сарае кило маковой соломы… чья она? – Ирочка пилила ногти, даже не удастаивая оперов взглядом, - давайте материал…
Еврей положил материал на стол.
-… а теперь валите отсюда Пинкертоны хреновы, - Ирочка на мгновение подняла глаза на оперов, - сейчас вместо «палки» к вам прилетит «глухарь»…
- Почему? – затупил Стендаль.
Еврей всё понял. Он подбежал к столу и схватил материал, кинул его сверху ящика с маком и бросился к выходу.
- Стендаль, валим отсюда! – закричал он и выбежал из кабинета, - она нам «глухаря» забьёт по весу!
Ирочка посмотрела ему вслед и ехидно улыбнулась. Она чувствовала себя победителем.
«Всё мы бабы стервы, милый бог с тобой – в радиоточке запела Аллегрова...
****
Служебная «шестёрка» остановилась на отшибе цыганского посёлка – места жуткого, бандитского, куда не ступала нога нормального человека.
Жителями и туристами в посёлке Диком были наркоманы и наркоторговцы, квартирные и автомобильные воры, цыганские бароны, скупщики краденного, беглые преступники.
Расположенный на окраине шлакоотстойника металлургического комбината, посёлок привлекал к себе внимание милиции, как рассадник криминала – как скажут в прессе, или «объект, поражённый преступностью» - как скажут профи.
Даже постоянные посетители этого зоопарка – сотрудники всевозможных «органов» не рисковали приехать в Дикий без оружия или без взвода спецназа. Цыгане шумною толпою могли и разорвать нерадивых правоохранителей в клочья и тела выкинуть в шлакоотвал, где они за ночь благополучно сгорят.
Команда Басты в посёлке имела славу беспредельщиков, легко могущая повторить тоже самое – только с самими цыганами или прочими нарушителями общественного порядка, поэтому при появлении оборотней в погонах посёлок вымирал.
- Открывай, ****ина – сандаль Басты ударил в хлипкую дверь одноэтажной хибарки, слепленной из говна и палок
- Бегу, бегу мой золотой – где-то внутри дома засуетилась старая цыганка, увидев в окно знакомую синюю машину без номеров, - здравствуйте, Андрей Вадимович – приветствовала она Басту, - ну и вы проходите – кивнула она операм.
- Роза, где Миша? – изобразив на лице недовольство, спросил Баста.
- Нет его, уехал в Саратов, к бабушке – заюлила Роза, - уже месяц нет.
Еврей толкнул Стендаля в бок и показал глазами на старый диван, стоявший в комнате. Из под дивана торчала подошва кроссовка.
- В ногах правды нет, Роза – сказал Стендаль, - я пожалуй, присяду. Взяв небольшой разбег, он прыгнул, и 100 килограммов костей мышц и говна упали на диван.
- Ыыы – нечеловеческим голосом взвыл предмет обихода.
Стендаль встал, и потянув за ногу вытащил из-под дивана воющего Мишу Балашова.
- Ой, сынок, - ты приехал? – запричитала мама – Роза, - здравствуй, сынок!
- Привет, ма… - провыл любящий сын, проехав на спине мимо дорогой мамы.
- В машину его, - скомандовал Баста.
За спиной Балашова щёлкнули наручники.
Мишу вывели из дома и забросили в багажник авто.
Далеко уезжать не стали – отъехав на километр машина остановилась на отшибе посёлка, на опушке леса. Вытряхнув из багажника Мишку, на нём немного и лениво потоптались – для придания процессу актуальности.
- Ты от меня побегать решил? – спросил Еврей, пробивая «фанеру» цыгану.
- Вадим, я не специально, - я уехать хотел…
Подсечка Стендаля сбила его с ног.
- Россия маленькая, Балашов, - учил его Еврей ногами в живот, - не сбежишь…
- Встал – скомандовал Мише Баста.
- Ребят, идите, покурите – попросил оперов Еврей, - я сам…
Опера отошли за машину и закурили.
- Миш, - сейчас быстро мне рассказываешь, сколько хат и где подломили с Губой зимой…
- Три, - сказал Миша и тут же пропустил удар кулаком в солнечное сплетение. Еврей хоть и слыл в Конторе интеллигентом, но занятия по рукопашному бою в ВВКУ не прогуливал.
- Шесть – прохрипел Балашов.
- Вот теперь нормально, - не торопись – Еврей полез в машину за ежедневником – я записываю.
Как говорил начальник криминальной милиции Хохол – если ты дебил, и ничего не помнишь – заведи себе ежедневник и записывай. Вот у меня их – два!
После получения информации несостоявшийся агент «Тёмный» был отпущен восвояси. Оперативного интереса, как источник, он больше не представлял.
- Пошёл вон отсюда – напутствовал его Баста пинком по заднице, и помни, чем закончил Тайсон.
По посёлку ходили слухи, что Тайсона забили насмерть менты, и это очень нравилось Басте. Чёрный пиар – лучший пиар.
Балашов шёл к маме Розе по пыльной посёлковой дороге, держась за намятые операми бока…
Он был счастлив – могло быть куда хуже.
****
Квартирных краж в городе был вал – лихие 90-е продолжались. Покопавшись пару часов в сводках происшествий, Еврей нашёл с десяток преступлений, похожих на те, о которых говорил Балашов.
Ближе к обеду опера привезли из тюрьмы Губу на продление ареста.
Арест прокурор продлил без проблем – помимо квартирной кражи Губа проходил по ряду грабежей, но продолжал сидеть за Ирочкой, которая ждала дела на соединение – как молодая, но ответственная и подающая большие надежды следователь.
Закончив с формальным допросом обвиняемого, Ирочка вручила Губу операм.
Сидельца завели в кабинет к Еврею и пристегнули наручниками к батарее.
Губа на тюремных харчах похудел – «греть» наркомана было некому, а баланда питательностью не отличалась – вот тебе суп из семи залуп, три покрошены – остальные так брошены – кушай, ЗК, не обляпайся.
- Чота ты схуднул, Губа, взбледнул – оценил физическую форму бродяги Стендаль.
- Голодняк по «крытой» идёт – уныло пробурчал в ответ Губа, - крови нет – менты попили…
- Кароч, давай так – мы тебе сидор с колбасой, а ты нам ещё явки с повинной… один хрен тебе сидеть… мы же знаем, где ты ещё с Тайсоном гулял…
- Заманчиво – Губа залез пальцем в ноздрю, - но не прокатит. Заеду в хату с сидором от следака – сидельцы не поймут. Скажут – мусора ссучили. Колбаса на *** похожа – сыр ****ятиной воняет. Мне бы… чо…
- Чо? – опера недоуменно переглянулись – они не поняли, что хотел бродяга..
- А есть «чо»?
Еврей дёрнул Стендаля за рукав и за шептал, –… маковая соломка под диваном…
- Бля, - Стендаль поднял указательный палец вверх, - тема!
- Есть «чо»! – хором ответили опера, - только мы варить не умеем.
- ***ня, - заверил Губа, - сейчас научу! Ацетон есть?
-… я сбегаю – заверил Стендаль общественность, - доставай плитку!
- Две явки с повинной – вперёд, - начал торг Еврей.
- Идёт, только «баян» чистый возьмите…
- На лист, пиши – Еврей пододвинул к подследственному ручку и лист бумаги, - Начальнику… так отступи, от гражданина Губанова… я Губанов… совершил…
- А что я совершил, гражданин начальник?
- Смотри, – пододвинул выписку из сводок опер.
Губа пробежал глазами – это моё, это моё, - это не моё – на лишнее грузиться не буду… - а своё возьму.
- вместе с Тайсоном и Балашовым путём взлома входной двери совершил кражу личных вещей – телевизора, магнитофона, игровой приставки…
На пороге кабинета появился Стендаль с пакетом, в котором лежали шприцы, ацетон и прочая наркоманская приблуда.
- Ну и как? – спросил он
- Две готовы – сообщил Еврей.
- Даты не ставь. На проверке показаний на месте подтвердишь?
Губа кивнул.
- Еврей, доставай плитку!
Губу отстегнули от батареи, пересадили в кресло Еврея, вручили ему батон, кружок «Краковской» и кефир.
Опера включили электроплитку, достали маковую соломку и ацетон.
- Ещё разожги, посильнее – руководил операми Губа, - несите бинт, растяпы!
Как вы льёте ацетон? А «кислого» нет? – командовал он.
- Упори меня в свищ! - ликовал старый наркоман.
Процесс прервал удар ногой в дверь.
- Кто? – спросил Еврей.
- Конь в пальто – послышалось из-за двери, - открывай!
Опер открыл дверь, и замер от неожиданности. На пороге стоял Папа.
- Вы совсем охуели? – оценил диспозицию папа, взглянув на арестанта с колбасой в руках и двух его подчинённых, варящих «чернягу» прямо посреди служебного кабинета под руководством собственного подследственного, - иду я значит, в туалет, - а на весь этаж варкой тянет…
Запах варки – весьма специфический, описать его трудно даже тому, кто в теме. Это кислый запах аптеки, говна, ацетона. Папа не мог его не учуять своим волчьим чутьем, тем более от этого запаха легко отлетают обои.
- Это кто? – указал он на Губу.
- Следственно арестованный – доложил Еврей, - наркоман.
- А это? – указал он на плитку и шприц.
- Черняшка, товарищ полковник, - только сварили, - доложили хором Бивис и Батхед
- На ***? – в голове старого опера начался шторм, то ли от запаха варки, то ли от того, что он не смог рассмотреть в кандидатах на службу в Конторе потенциальных наркоманов.
Зная привычку руководителя не верить словам, Еврей схватил со стола первые явки с повинной – вот! Сегодня в сводку дадим!
- Ну ка, - Папа поднёс к глазам - … хм.., а ещё?
- Ещё четыре, - подал голос Стендаль, вы же сами говорили – дайте результат, и мне по ***, как вы его сделаете… .
- Занимайтесь – выдохнул Папа, - что за люди… наберут по объявлениям… затейники… дверь закройте – бормотал он себе под нос, уходя.
«Мне под кожу, мне под кожу бы запустить дельфинов стаю» - зазвучал в кабинете у Басты «Муммий Троль»…
- Андрюха, мы спасены – Стендаль торжествующе положил перед Бастой явки с повинной на шесть квартирных краж, - по всем эпизодам допрошен. На «уличных» подтвердит…
- Заебись – сказал Баста, на одну палку больше, чем в АППГ… а больше и не надо…
****
В кабинете Басты зазвонил телефон.
- Андрюха, ты?
- Ну, я…
- Вечер в хату, часик в радость, коллега. Игорь – опер часть, вторая тюрьма.
- Здорово, брат. Что стряслось?
- Слушай, Губанов за тобой сидит?
- Да, за моими нукерами.
- Передай им, что бы они его больше так не “вшторивали”. Он в “шлюзе” залип, а на “сборнике” пришлось в отдельный “стакан” сажать, в “хату” таким хода нет
- Спасибо, братан. Приезжай, с меня “подтверждёнка” – шесть штук…
- Это поэтому вы его в хлам убили? Палки нужны были?, - засмеялся тюремный опер.
- Ну да, - засмеялся в ответ Баста, - жить захочешь, не так раскорячишься…
- Понял, буду… ставь чайник, «маклей» тебе закину…
****
За отчётный период Отделением выявлено – старший оперуполномоченный Пятницкий – 10 преступлений, аналогичный период прошлого года – 20. Падение – 50%.
Оперуполномоченный Карташов – выявил одно преступление – аналогичный период прошлого года – ноль. Рост – 100%.
«… на основании изложенного полагал бы, за снижение плановых показателей Пятницкого – строго предупредить, Карташову, за положительную динамику – поощрить правами начальника подразделения».
"Хоть квартальной премии не лишили – подумал скучающий на совещании Еврей, - долги раздам и цветов куплю – Вике… и Ирке – обеим сразу – гулять, так гулять …"
#котПятницкого