I
К Учителю пришёл человек некий и просил научить его отличать доброе от злого.
В ответ на просьбу Учитель велел принести фонарь.
Взяв фонарь, он зажёг его, показал тому человеку и спросил: видишь ли свет?
Тот сказал: Вижу. Тогда учитель загасил фонарь и спросил: А теперь?
– Теперь не вижу.
– Значит ты различаешь между светом и тьмою. Но, скажи, можешь ли ты научить этому слепого от рождения?
– Пожалуй, нет, не смогу.
– Вот так же и с Добром, которое есть Свет духовный.
Его излучают души живые, но научить видеть этот Свет нельзя того, кто незряч от рождения.
Потому, – если видишь, то ВИЖДЬ!
II
Учителя спросили: «Человек – это кто?». И Учитель ответил: «Человек – это Бог!».
– А если не бог, то – кто?
– Тогда Герой.
– А если не герой?
– Тогда посмертная маска с лица героя.
Его спросили: «почему посмертная?».
И Учитель сказал:
«С живого лица нельзя сделать слепок, – потому что подвижно. Но – только с мёртвого.
И добавил к сему: «Нет формы без утраты породившего форму».
III
Некие, посланные от политиков, убеждали Учителя в том, что он должен чувствовать ответственность за судьбы рода человеческого.
На что Учитель заметил: «Были Атланты: Они держали небо на плечах своих. Потом они отошли....
И небо не упало…(?!)».
IV
Учителя спросили: «Какова природа слова?»
И Учитель сказал:
«Слово делает видимым невидимое».
Когда его попросили пояснить сказанное, Он добавил:
«Всякая вещь, которую видит глаз, может носить имя; но не всякую вещь, носящую имя, могут видеть глаза».
V
Ученики спросили Учителя, – чего тот ищет в жизни (?).
И Учитель ответил:
«Сила, во всех её аспектах; власть, во всех её видах; счастье, в любых его формах – вот вещи, которые не привлекают меня.
Полная свобода без утраты единения с другими – вот чего я добиваюсь.
VI
Когда Учителя спросили: «Что самое главное в искусстве размышления?»;
Учитель ответил:
«Умение остановиться».
Когда его попросили разъяснить это положение, Учитель рассказал притчу о человеке, который никак не мог попасть домой с первого разу:
Завидя родные пенаты, он тотчас приходил в такое возбуждение, что невольно ускорял шаг, и оттого всякий раз пробегал мимо собственных дверей.
VII
Когда один паломник, встреченный Им в пути, отвечая на вопрос Учителя о том, что он теперь делает, сказал: «Иду в Мекку». Учитель рассмеялся и спросил: «Если ты идёшь, что тогда делают твои ноги?».
Паломник озадачился и, подумав немного, сказал в ответ:
«Ты прав, о мудрец! Нелепость сказал мой неотёсанный язык, и на твой вопрос следовало мне ответить: Я совершаю Хадж».
Тогда Учитель спросил его, есть ли среди его соседей индусы (?).
Паломник сказал, что есть.
И Учитель спросил его: если бы, по прихоти судьбы, тот родился в семье индусов, то теперь, наверное, вместо Хаджа, совершал паломничество к священной Ганге (?).
Паломник согласился, что так оно, наверное, и было бы….
На это Учитель заметил: всякий зовёт себя «Я», но не всякий совершает Хадж, но – только мусульманин. Следовательно, ты не совершаешь Хаджа.
Паломник поклонился и заметил, что не может представить себя немусульманином.
После, в беседе с учениками, Учитель сказал о том паломнике:
«Поистине он не видит себя: говорит «Я», а думает о другом».
VIII
Ученики спросили Учителя: откуда берут люди свои обычаи?
И Учитель, отвечая, пересказал им притчу о пандите и обезьяне:
«У одного пандита жила обезьяна. Видя. Как все почитают хозяина за его учёность, и тоже желая получить отличие, обезьяна спросила у него, как тот получил знание (?). Пандит ответил, что из книг. Тогда обезьяна спросила его, как читать книги (?).
Пандит подумал и показал ей, как нужно развивать свиток и водить пальцем по строчкам, в душе полагая, что ежели великому Браме будет угодно, то, поступая указанным образом, обезьяна в конце концов научится читать и обретёт желанную ей учёность.
Усвоив показанное ей хозяином, обезьяна уселась на видном месте, развернула книгу и стала водить пальцем по строкам.
Все проходящие, видя её за этим занятием, изумлялись, воздавали хвалу Творцу, и, низко кланяясь, подносили к её ногам орехи и бананы.
Довольная полученным вниманием и прибытком обезьяна успокоилась на подобии и не делала дальше никаких попыток действительно прочесть и понять написанное.
IX
Ученики спросили Учителя, отчего пророков побивали камнями (?).
На что учитель поведал им притчу:
«Случилось однажды, что диких зверей охватила жалость к своим собратьям, запертым в шахском зверинце. И они сговорились освободить их.
Но когда дикие тигры задрали охранников, а дикие слоны разбили изгороди, освобождённые шахские звери яростно напали на них и загнали обратно в джунгли за то, что дикие собратья, поломав клетки и смешав тем самым разных зверей между собой, нарушили привычный распорядок жизни и отняли у них чувство безопасности и довольства».
X
Учитель сказал: «У меня есть два рода учеников: одни надеются найти себе прочную опору, на которой можно будет стоять, не опасаясь бурных волн моря житейского; а другие строят себе корабль, на котором думают пуститься в плавание на покорение этого моря и открытие новых земель».
Тогда ученики попросили: «Поведай, отче, кто из нас тот или другой (?)».
И Учитель сказал: «В каждом из вас эти двое».
XI
Один человек хвалился, что принёс в жертву богу всё своё имущество.
На что Учитель сказал ему: «Лучше бы ты возложил на алтарь своё «Я», а имущество оставил себе».
Ученикам же сказал об этом, что «ищущий жертвоприношения не жертвует поистине, но лишь обменивает одно имущество на другое: деньги – на славу; маленькое «я» – на большое «Я»; «настоящее» – на «будущее»; и т.п.»
«Истинно жертвующий не ищет принести жертву, но совершает её, когда она истинно требуется».
XII
Учителя спросили, что первично – свобода или единство людей; и что следует предпочесть?
Учитель ответил: «Что принадлежит одному, не может принадлежать двоим. Если бытие – то единично; если общинно, то – небытие».
«Живое Единство – в том, что объемлет пространство и время, и всё, что в них; и это Единство, обнаруживаясь в протяжённом, не затрагивает свободы лица.
Оттого, если живое, то – личное; если общественное, то живёт лишь в свободном союзе лиц. Всё прочее – мертво».
XIII
Учитель сказал:
«Ничто не объемлет человека, но человек объемлет всё».
XIV
Учителя спросили, слышал ли он о деревьях, растущих корнями вверх.
И Учитель сказал: «Не только слышал, но и видел; и теперь вижу…».
– Где же они?! И что это за чудо?! – спросили его тогда.
И Учитель ответил:
«Бытие каждого человека есть такое дерево. Корни его – в небе; ветви же – на земле. Живое дерево питается от корней и получает соки Жизни с Неба. Засохшее дерево не получает соков.
Небо плачет о нём, и слёзы его проливаются на землю дождём. От этого дождя ветви засохшего дерева, что лежат на земле, получают влагу, и так зеленеют, но…, – ненадолго!
XV
Учителя спросили, как приблизиться к Богу?
И Учитель ответил: «Познай себя как созидателя миров, – и это твоё ложное. Только неделающий, недвижный и не знающий пути стоит лицом к тайной двери…. Но Бог знает лучше….
XVI
Ученик спросил Учителя, какова та ГЛАВНАЯ истина, которую следует постичь прежде всего?
И Учитель ответил: «То, что есть, того нет; и есть то, чего нет».
Ученик отошёл озадаченный.
Тогда другие из учеников спросили: «Что такое то, чего нет, но оно есть?!».
И Учитель ответил: «Это то, что есть в вас, но его нет ДЛЯ вас: Тайна, заключённая в вас, которую вы не знаете, но которая существует как незнаемое».
Тогда его спросили, как возможно такое (?).
И Учитель сказал: «Не может отражение видеть того, кто отражается: но только отражающийся может видеть своё отражение. Так же не может бумага видеть написанное, но – только тот, кто писал на ней».
И спросили тогда: «Кто писавший, и кто бумага?».
И Учитель ответил: «Высший написал на лбу низшего. Низший подумал, что получил помазание на царство, но Высший обманул его – он написал формулу разрушения».
Учителя спросили: «Зачем Он обманул?!».
И Учитель сказал: «Если бы не обманул, тот бы его съел. И ещё для того, чтобы вступить в наследство мимо законного наследника, ибо он – Исаак, притворившийся Исавом».
«Имеющий уши да слышит!».
XVII
Учитель сказал:
«Для воспринимающего Жизнь подобна морю. Можно смотреть вдоль поверхности, и видеть игру волн и света; а можно смотреть вглубь, в толщу воды, откуда поднимаются течения.
Кто смотрит вдоль поверхности, тот познаёт Единое через многое. А кто смотрит в глубь, в толщу воды, тот познаёт Единое в единичном».
Тогда учителя спросили: «Какое познание лучше?».
И Учитель ответил: «Хотящий прийти к Единому через многое, не сможет прийти. Но только через Единичное можно прийти к Единому».
И спросили: «Почему не сможет через многое?».
И сказал: «Игру волн нельзя остановить; но в движении они необъятны. Если то многое, что на поверхности, связывают в одно, живое Единство уходит в глубину, и тогда поверхность мертва».
XVIII
Учителя спросили: «Где то одно, через которое приходят к Единому?».
И Учитель ответил: «У другого – уже другое; следовательно, одно – у тебя».
XIX
Учитель сказал:
«Есть «предмет» как отнесённое к наблюдающему, но нет предмета самого по себе. Есть «вещь» как отнесённое к стяжающему, но нет вещи самой по себе».
Тогда Учителя спросили: «А что есть безотносительно к кому бы то ни было?».
И Учитель сказал:
«Исчезающее. Оно подобно ключу, выбивающемуся на поверхность из глубины, и тут же впитывающемуся в землю».
XX
Видя осеняющих себя «крестом», Учитель сказал:
«Были иудеи, и они отгоняли духов Бездны, сотворяя символы внутренней чистоты. Пришёл Иисус и сказал им: «Почему вы не пользуетесь Силой Отца Небесного, могущего очистить вас изнутри, но полагаетесь на собственные силы, сотворяя внешние знамения, будто обладающие Властью?»
«Теперь с той же целью пользуются знаком Его Жертвы, вместо того чтобы любовью открыться Иисусу Живому и поклониться Ему как Царю …».
«Разве это не колдовство?».
XXI
«Говорят: «мир этот», и «мир тот»; что это значит?» – так спросили Учителя.
И Учитель сказал: «Мир этот, здешний, – это мир людей; а тот мир – Богов.
Тогда его спросили: «Какое между помянутыми мирами соотношение?».
И Учитель сказал: «Подобие».
«Каково же это подобие?» – вновь спросили Его.
Он сказал: «Царство человеческое – это перевёрнутый образ Царствия Божия».
И тогда спросили: «В чём же перевёрнутость?».
И Учитель ответил:
«У людей праведники в Аду, а грешники в Раю. У Бога – наоборот».
Затем Его спросили:
«А когда же человек переселяется в мир богов?».
И Учитель ответил:
«Он пребывает и там, и здесь».
Его спросили, как это возможно?
И Он ответил:
«Смертное его – здесь, а бессмертное – там. Потому праведник смертным своим страдает, а бессмертным радуется; грешник же – наоборот».
Ученики приступили тогда и спросили: «Кто из нас праведник?».
И Учитель сказал:
«Тот, кто не пытается сотворить ничего сверх того, что порождено Отцом».
И вновь спросили: «Кто ещё?»
И ответил: «Кто избегает иных источников одушевления, кроме Спасителя, и кто жертвует конечным ради неконечного».
Они вновь спросили: «Кто праведник?»
И Учитель сказал:
«Кто не добивается от других ничего сверх того, что Господь положил им на сердце относительно него, и сам не старается быть добрее Бога».
Тогда спросили Его, наконец, кто грешник?
И Учитель сказал:
«Тот, кто творит добро, кто борется со злом, кто пьёт влагу жизни из всякого колодца, без разбору; кто грызёт камень; кто полагается на сцепление интересов; кто созидает миры; и кто жертвует конечным ради неконечного, невесомым ради весомого и невидимым ради видимого».
XXII
Один из бывших с Ним спросил тогда, что есть конечное, и что – бесконечное?
И Учитель ответил:
«Имеющее начало и конец в этом мире есть конечное. Неконечное же суть то, что не имеет здесь ни начала, ни конца: неведомо приходит, и неведомо уходит».
И вновь спросил Его ученик: «откуда приходит и куда уходит?».
И ответил:
«Из ниоткуда в никуда, – будто имеет обитель вне места и времени».
XXIII
Однажды Учителя спросили, есть ли на свете люди, которыми он восхищается (?).
И Учитель ответил:
«Рассказывают, что в Московии жил святой подвижник, ходивший в рубище и веригах, который подошёл к грозному царю московскому, восседавшему на троне во всём великолепии знаков богатства и власти, и, вложив ему в руку милостыньку, сказал: «Бедненький, на вот, возьми копеечку…».
«Я хотел бы удостоиться такой же благодати, как этот Святой».
XXIV
Были рядом мужи от Апостольской Церкви и слушали Учителя. Они пеняли Ему: яко Иисус был добрый, а ты, мол, не учишь людей творить добро.
На что Учитель ответил:
«Иисус был добр не по-мирски. Если бы Он был добр по-мирски, мир бы не тронул его. Но Он был добр по-Божески…».
Тогда они спросили Его, в чём, по его мнению, Божеская Доброта (?).
И Учитель сказал:
«Отец ищет в миру Семя Своё, и помогает детям своим родиться и взрасти, невзирая на целость мира, и вопреки миру как творению отпавшего духа».
XXV
Как-то в день постный ученики приблизились к Учителю и спросили Его: «Говорят, будто дух человеческий пребывает в темнице. Правильно ли мы разумеем под «темницей» плоть?».
Учитель ответил:
«Удивительно мне слышать такое. Сами подумайте: может ли плоть вместити дух?! Вижу, напротив, что плоть пребывает в темнице духа, и не может выйти наружу иначе, как с его соизволения.
Один из бывших с ним тогда возразил:
«А разве не сказывал Иисус, что душа заключена в сосуде скудельничем (сиречь, глиняном); и разве не плоть называл он сосудом тем?».
На что Учитель сказал:
«Сосуд сей глиняный сотворён гончаром, человеком, плоть же сотворена Богом. Истинно говорю вам, яко плоть заключена в узилище, созижденное духом».
«Взгляните хотя бы на брачующихся – разве плотское влечение их друг к другу не посажено под замок? И только получивший свыше ключ к замку может отворить сию дверь тайную. Кто же приходит без ключа, тот разбойник и тать».
Ученики подумали и вопросили вновь: «Что же имеют в виду мудрецы, когда говорят о темнице и узилище?».
И Учитель ответил:
«Человек небеснорождённый пребывает в темнице мирской, которая есть сосуд скудельничий, сиречь созижденный; как дух новорождённого, ищущий встречи с родителем, томится в узилище сотворённого «Я». Небесный человек жив на Небе, там он – душа живая; здесь же он – в плену человека умелого; и – ровно в гробу».
XXVI
«Отражение Неба в зеркале Преисподней навязывают людям силой, как идеальную форму быта. И люди поклоняются тем, кто приходит с силой, как богам», – так сказал Учитель.
Его спросили: «Что это за сила?».
Он сказал:
«Это сила крещения Люциферова».
Тогда Его спросили: «Каково же это крещение?».
«Оно – в жертвоприношении форме» – сказал Учитель. – «Жертва рождает силу, и человек становится воином Сатаны».
Ученики спросили Его тут же, каково тогда Крещение Христово?
И Учитель сказал:
«Крещение Христово – в отказе от алтарной силы и, значит, от жертвоприношений».
Ученики удивились таким словам Его и возгласили наперебой: «Разве Иисус не пожертвовал собой за других?!».
Учитель сказал:
«Нет. Это иудеи, крещённые Люцифером, принесли Его в жертву, ради сбережения своего «Закона».
И добавил:
«До Иисуса было созидание и смерть ради созидаемого. Иисус же оставил созидание, и вместе с ним смерть, и стал держаться Живого».
XXVII
Ученики сказали Учителю, яко видели они Храм, и Завесу в нём, и спросили: что сие означает?
Учитель сказал:
«То – образ овеществлённый духовного бытия человека, разделенного стеной невидимой. За стену эту переходят только смертью. В сознании «застенное» пространство прикрыто занавесью, сотканной из слов и символов, которая имеет две стороны, подобно этой материи (и здесь Учитель отогнул полу своего халата холщового, подбитого шёлком). Эта занавесь сознания изображается в Храме храмовой Завесой. Две стороны завесы сознания – это два значения всякого святого речения: «профанное» и «сакральное». По сю сторону завесы человек пребывает как профан; перейти на ту сторону сможет не прежде, чем станет священником».
«Священником же человек становится, когда рождается в духе. Тогда сможет пребывать по обе стороны завесы. Теряя священническое достоинство, имярек оказывается в профанной сфере бытия: обретая его вновь, переходит в сакральную.
Ученики спросили Его: «Когда человек, рождённый в духе теряет священническое достоинство?».
И Учитель ответил: «Когда его коснётся нечистота. Если коснулась его нечистота, он должен очиститься, прежде чем войдёт в святая святых».
Тогда они спросили: «Что значит «нечистота»?».
И Учитель сказал:
«Священник становится нечистым и оказывается по сю сторону завесы, как только он помыслит профанно или вступит в профанное общение – независимо от того, где стоят стопы его: здесь или там».
Учителя спросили тогда: «В чём отличие священного от профанного?».
И он ответил:
«Профанной стороной слово или символ обозначают сотворенное, или имена, которыми нарёк вещи Адам по велению Господню. Священной же стороной слово означает Сущее, – подобно тому, как сказано святыми мужами, яко «Бог есть Логос», или «Слово», по-гречески.
Тогда ученики опять спросили: «Можно ли привести пример?».
И Учитель сказал в ответ: «Да. Храм и Завеса в нём».
Наконец, ученики спросили: «Как очиститься, чтобы зайти за завесу?».
И Учитель сказал: «Начало очищения – в сознании греховности».
XXVIII
Ученик спросил: что такое «добро» и «зло»?
Учитель ответил: «Это слова».
Ученик возразил: но, слова, ведь, что-то обозначают…?
Учитель ответил:
«Что-то, – да; но это «что-то» не существует, ибо сотворено. Вам должно быть известно уже, что существует поистине только тот, кто творит; сотворённые же им вещи не существуют поистине, но – только по видимости. С ними связаны слова, – поэтому они суть «вещи», или, в переводе, «названные».
«Имена или названия принадлежат именующему (называющему): они – часть его бытия. К названным же вещам имена относятся как этикетки – просто приклеены снаружи. Потому, читая их, обращай лицо к написавшему их, а не к вещам, – если хочешь причаститься Бытию».
Тогда упрямый ученик спросил недоумённо: «Разве добро и зло суть вещи?!».
«Умозрительные вещи», – сказал Учитель в ответ.
Ученик не остановился, продолжил рассуждать и снова спросил:
«Вещи, однако, не создаются из ничего; и если две вещи отличны друг от друга, то их различие, быть может, коренится в их происхождении? Потому хочу знать, в чём коренится различие доброго и злого?».
«Скорее, «в Ком?» – заметил Учитель.
И затем сказал:
«Отчасти в том, кто сотворил их, отчасти в Том, кто Есть».
XXIX
Учитель сказал:
«В протяжённом видят глаза, слышат уши, ощущает нёбо; и все эти передают видимое, слышимое и ощущаемое душе».
«В непротяжённом же, душа передаёт глазам, ушам и другим органам чувств то, что даётся ей вне пространства; и эти образы суть МЕТАФОРА».
XXX
Учителя спросили: где вершина знания?
И Учитель сказал: «В отсутствии знания».
Тогда его спросили: «Зачем, в таком случае стремиться к знанию?»
И Учитель сказал:
«Видевший хлеб отличается о того, кто не видел. Вкусивший хлеба ощутил его вкус. Съевший весь хлеб ощутил сытость, но потерял вид и вкус».
И ещё Он сказал: «Изучить темницу, чтобы найти дверь».
Ученики спросили: «Что есть дверь?».
Учитель ответил:
«Будда, держащий в руке цветок лотоса,
– это последнее Знание».
XXXI
Учителя спросили: «Какая самая большая трудность на пути просветления?».
И Учитель ответил: «Перестать ненавидеть тьму; принять несправедливость».
XXXII
Учитель сказал:
«Человек родился в мир, и человек свободен от мира, ибо он сотворил мир. Свободен от себя, ибо сотворил себя. Кто познал на деле эту истину и сотворил мир целиком, а не только часть, – тот освободился».
«Когда освободившийся открывает для себя, что мир не есть, он хочет убедить других людей, что они свободны, и так разрушает мир.
Это – последний акт созидания. После он пребывает вне мира».
XXXIII
Ученики спросили Учителя: «Как нам приблизиться к свету?».
И Учитель сказал:
«Нужно набраться терпения перед лицом Пустоты».
Ученики спросили: «Как это понимать?»
И Учитель ответил:
«Если перед вами пустая комната, то не спешите затаскивать в неё вещи. Если перед вами чистый холст, не спешите рисовать на нём цветы сливы. Если у вас в руках новый свиток папируса, не торопитесь исписать его святыми изречениями.
Посмотрите на охотника: как долго сидит он недвижно, поджидая дичь. И даже когда она появится, он не спешит стрелять, но ждёт, когда добыча приблизиться к нему на нужное расстояние, и тогда одной единственной стрелой достигает цели».
XXXIV
Некий странник, повстречав Учителя на пути, спросил у Него, как попасть в святые места?
На что Учитель сказал: «Двигаясь вспять».
Ученики спросили Его потом: «как это понимать?».
И Учитель сказал:
«Если хочешь очутиться в святом месте, то идти нельзя; можно лишь останавливаться».
И ещё Он сказал:
«Только плывя против течения, можно достичь истока».
XXXV
Когда один из учеников пожаловался Ему, что его проповедь Освобождения принимается в штыки,
Учитель сказал ему:
«Вылупившиеся птенцы, увидевшие свет и насмеявшиеся над милым прежде пленом скорлупы, спешат поделиться своим открытием со своими ещё не созревшими собратьями, и разбивают скорлупы их яиц. В ответ на что братья, ещё нуждающиеся в скорлупе, справедливо почитают их за врагов».
XXXVI
Учитель сказал им:
«Мы – растения, всаженные в почву ради плодов. К осени плоды созреют, стебли засохнут, а плоды сорвут и унесут ввысь горные орлы».
«Природа и Мир – два слоя почвы: нижний и верхний. Мы всажены в почву не своей волей, и потому не можем себя искоренять».
XXXVII
Некто, посетивший Учителя посетовал, явно сокрушаясь и обращаясь к Учителю с тем, что вот, мол, вы такой великий учитель, а вас почти никто не знает, и учеников у вас слишком мало, и даже книги вы никакой не написали; не жаль разве будет, если такой кладезь премудрости сгинет без последствий?!
Учитель в ответ только развёл руками. А когда тот удалился, сказал ученикам:
«Глупец не понимает, что несравнимо важнее быть известным Небу, чем Земле, и что в делах духа качество неизмеримо выше количества…, – а у Бога никогда ничего не пропадает!
XXXVIII
Ученики спросили Учителя: «Кто не войдёт в Царство Небесное?».
И Учитель сказал: «Кто не умеет жертвовать Богу».
И тогда спросили: «Каков он, не умеющий?»
И Учитель ответил притчей:
«Принёс некто приношение в Храм: ягнёнка принёс и плоды земли. А жрецы храма, изготовивши трапезу, съели того ягнёнка и плоды. И вознегодовал жертвователь на жрецов, мысля в себе, что живут они жирно за его счёт, и пожалел о приношении своём».
«Этот не умеет жертвовать».
XXXIX
Учитель сказал:
«Чему уподоблю того человека, кто сидит перед зеркалом, и кому показали сокровище; и который, вместо того чтобы взять драгоценность, отвернулся от неё, прельстившись её отражением в зеркале?».
И ученики сказали:
«Тот человек не знает цену подлинной вещи, и зрение его развращено: подобен он безумному пахарю, который срывает цветы, а плоды оставляет в земле».
И Учитель сказал:
«Таков всяк мудрствующий, желающий узнать тайны Неба и Земли, Царства Небесного и царства земного. Подобен он сороке со сломанным крылом, окружённой водою. И повесили люди добрые на ветку лоскут яркой ткани, яко мету, чтобы прийти на то место затопленное с помощью и спасти птицу увечную».
«И узрела сорока лоскут яркий, и сорвала его с ветки, и унесла в гнездо своё. И не нашёл её тот, кто привязал к ветке лоскут, яко мету. И погибла сорока та вместе со всем потомством своим в потопе великом».
XL
Некий ученик спросил Учителя: могут ли быть у праведного человека враги?
На что Учитель сказал:
«Позорно иметь врагом соседа, но почётно – Сатану, Богопротивника».