Девочка из Кремля
(повесть)
Сергей Казовский – член Союза журналистов России.
В БОРЬБЕ ЗА ЭТО…
По наивности мы убеждены в том, что все знаем о своем прошлом. На самом деле это далеко не так, и вовсе не по причине недостатка образования или любопытства, хотя и это печальное обстоятельство нельзя сбрасывать со счетов. Но главное всё же в другом – история нашей страны не раз переделывалась в угоду «политической целесообразности», подгонялась под «очередного вождя», идеологизировалась до такой степени, что и по сей день в головах многих наших сограждан творится самый настоящий сумбур. Россия на государственном уровне и поныне не раскрыла малоизвестные страницы прошлого, не покаялась за жестокость по отношению к собственному народу и пролитую им кровь, не дала простых и ясных оценок событиям прожитых десятилетий.
Ну, казалось бы, что нового можно сказать о первых годах Советской власти, коммунистических вождях и сталинских репрессиях? Оказалось, есть что, и в этом смысле повесть Виктора Коростышевского «Девочка из Кремля» – очевидная удача. По сути, она документальна, и главное её достоинство как раз и состоит в отсутствии ангажированности той или иной «господствующей точки зрения».
«Мы сидим рядышком в квартире Тамары Петровны на 16-м этаже высотного дома уютного московского района Куркино, и не спеша раскручиваем спираль прожитых лет, – пишет автор. – За окном ранняя желто-бордовая осень 2007 года». Тамара Петровна Соболева – и есть та самая девочка, что провела детство в самой что ни на есть цитадели власти нашей страны – от царских времен до сегодняшних. И уже этим фактом своей биографии, близостью к детям людей более чем известных, возможностью многое наблюдать как бы со стороны (Тамара росла в семье «кремлевского охранника и борца с контрреволюцией» и не принадлежала к элите) определяется ценность книги. Однако это не «чистые» воспоминания. Сам человек военный, Виктор Коростышевский со знанием дела изучил множество документов той эпохи, прочел немало свидетельств непосредственных участников событий и через призму личной жизни героини, её родителей, друзей и подруг воссоздал живую и яркую картину 20-30 - х годов прошлого столетия, со всеми их драмами и трагедиями.
Помните «Кремлевских жен» Ларисы Васильевой? Книгу, о которой я пишу, можно назвать достойным продолжением кремлевской эпопеи. С той лишь разницей, что здесь в центре повествования – не вожди и их жены, а, так сказать, рядовые члены революции – личные телохранители, особо доверенные водители первых советских «членовозов», многочисленные охранники и т.д. Автор очень точно передает атмосферу их жизни, по признанию героини, как бы не настоящей, а происходящей на сцене вечно гастролирующего театра – с кремлевскими заговорами, подозрительностью, слежкой друг за другом. О чем-то серьёзном можно было только догадываться и говорить только шепотом. Начало тоталитаризма и его суть, тонко подмечена и прекрасно описана автором.
Но ещё большей похвалы заслуживают описания террора, бесконечных преследований, арестов и расстрелов как выдающихся революционеров, соратников Ленина и Сталина, так и простых людей. Кстати, Виктор Коростышевский, по-моему, своим бесхитростным повествованием лишний раз доказывает, что не следует делить людей на простых и «сложных». Во всяком случае, перед конвейером смерти, который запустил сталинский режим, все оказались равны. От Фанни Каплан, якобы покушавшейся на Ленина, до кремлевских небожителей и их верных приспешников.
«Управляемая демократия есть диктатура, – и сегодня актуально это утверждение автора повести. – Невиданные масштабы репрессий породили и новые формы законности, вернее сказать, вопиющего беззакония». Преследования по политическим мотивам, незаконные аресты, захваты заложников и заточение в тюрьму невиновных – все ужасы «народной демократии» испытал на себе наш многострадальный народ. Но кто возьмется утверждать, что всё описанное в книге, не первый, повторяю, и, думается, не последний раз – изжито нами до конца и бесповоротно?
Грустные, нелицеприятные выводы делает автор повести: «Путь развития общества, который избрали большевики, предполагал полную и неограниченную власть над всеми и каждым в отдельности. В спорах и дискуссиях с научной общественностью России, с политической оппозицией большевики были неубедительны. Поэтому им казалось проще навесить человеку ярлык «контрреволюционера», спровоцировать разного рода террор и методично, беспощадно убирать всех инакомыслящих».
Большевиков вроде бы нет. ГУЛАГА тоже. Массовые репрессии, слава Богу, не предвидятся. Однако начало начал – нетерпимость к инакомыслию и политической оппозиции сохранилась. Напоминание об этой опасности – ещё одно несомненное достоинство книги.
ДЕВОЧКА ИЗ КРЕМЛЯ (повесть)
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Память – последнее прибежище старости. Всё в прошлом: сиротство ещё не родившейся девочки, двор возле отчего дома, где вежливый ребёнок здоровается с соседями:
– Здравствуйте, Иосиф Виссарионович!
– Доброе утро, Анастас Иванович!
Детство всегда окрашено в оранжевый цвет солнца, которое излучает мама, и тебе нет никакого дела до упругого, тревожного воздуха, в котором взрослым удобнее было говорить тихо, почти шепотом.
Друзья детства не стали друзьями юности: детей с фамилиями Сталин, Орджоникидзе, Микоян, Курский, Рыков, Бухарин и многих других разметали непредсказуемые вихри великих перемен.
Взрослея вместе со страной, люди вокруг становились другими – немногословными, сдержанными в чувствах. Настоящая искренность проявлялась в молчании.
С приходом большевиков к власти сильно изменился и внешний облик Кремля. Православный центр государства утратил свою духовность. Недрогнувшей рукой были снесены Вознесенский и Чудов монастыри, малый Николаевский дворец, знаменитое Красное крыльцо, самая древняя церковь Кремля – "Спас на бору" – во дворе Большого Кремлевского дворца. Бесценные исторические здания Кремля всё более приспосабливались для нужд коммунистической элиты и её обслуги.
Вот обычный для первых лет большевистского правления случай. Кассир Управления Делами СНК Анна Ленгник пишет, даже не заявление, а так, записку небрежного содержания на имя Управляющего Делами СНК В.Д. Бонч-Бруевича: "Мы совсем замерзаем. Нельзя ли у вас в Кремле где-нибудь приютиться?" Почему нельзя, нам всё можно, и вскоре кассир с домочадцами поселяется в апартаментах Большого Кремлёвского дворца, в двух прекрасных комнатах с телефоном.
Кремль становится огромной коммуналкой, где на одной лестничной площадке могли проживать люди абсолютно разного социального положения. Не знаю, как себя чувствовали в такой компании народные комиссары, но разнообразная обслуга, боясь завтрашнего дня, взахлеб рассказывала о демократии новой "народной" власти.
Великая Отечественная война могла стать духовным чистилищем нравственно надломленного народа, но, увы, не стала.
Лицом к лицу с эпохой трудно понять, что происходит. Искренний порыв молодёжи уйти на фронт был, я уверен, подсознательным стремлением к моральному раскрепощению. Хотелось свободы, ощущения личностью, быть там, где цена всему высшей пробы – жизнь или смерть. Смерть за победу над врагом, за собственную свободу, не казалась напрасной.
Тамара с подругами завалили военкома заявлениями: "…хочу защищать родину от врагов". И добились, наконец, своего – завод "Серп и молот" вписал ещё одну страницу славы в свою полу-вековую историю. О страницах своей биографии девушки не задумывались. Лишь спустя десятилетия после великого парада Победы звание участника войны отмыли от паутины забвения и воздали должное тем, кто ещё помнил запах сырой окопной земли, и запах самой смерти, витавший на передовой.
Послевоенное восстановление страны, "определяющие" и "завершающие" годы пятилеток, фантастические обещания коммунизма "нынешнему поколению советских людей" – всё это было нашей повседневной жизнью, в которой мы взрослели, влюблялись, растили детей, ежедневно работали и верили в светлое будущее, вопреки мрачным предсказаниям "забугорного" вещания.
Многое изменилось в нашей жизни. И если что-то не сбылось в наших планах и надеждах, то, возможно, новое поколение сумеет выбрать более верный путь к совершенству.
Вместе со страной прошла свой жизненный путь и моя героиня. Была у неё и комсомольская юность, и долгие годы служения коммунистическим идеалам, и вполне заслуженная уверенность, что не напрасно прожила она свою жизнь.
Родившаяся и выросшая в Кремле, она не была на своей родине долгих 70 лет. Хлопотать о специальном пропуске на закрытую для простых смертных территорию, где и сегодня стоит дом её детства, казалось Тамаре Петровне делом суетным и нескромным. Кремль сам нашёл её и вернул, хоть и ненадолго, волнующие пяди родной земли.
И стоит она, "девочка из Кремля", отважно перешагнувшая в новый, двадцать первый век, где уже не нашлось места научному коммунизму, стоит она, задыхаясь от волнения, во дворе своего детства, узнает и не узнает древние стены Кремля, арки знаменитых ворот, зеленые декорации Тайницкого сада и растерянно шепчет:
– Всё почему-то уменьшилось, стало незначительным. Даже брусчатка здесь была особенная, а теперь асфальт, как на всех улицах.
Она тяжело переставляет больные ноги, подходит к зданию, где прожила первых двенадцать лет долгой жизни и прикасается губами к стене родного дома. Чуть в стороне, деликатно замерев, стоит группа тележурналистов...
Святые мгновения, которые рождают светлые слёзы сопереживания. Тихо и бесстрастно шелестит видеокамера.
Знаменитая программа "Кремль, 9" генерального директора телекомпании "Останкино" Алексея Пиманова вскоре показала миллионам телезрителей I-го канала неизвестные странички нашей бесконечно мудреной истории.
Старая женщина плачет…
Не прожитой жизни жалко ей. Она вдруг осознала, что её память, словно большая птица, взлетела из гнезда, поднялась в небо и растворилась в нём. Она уже не вернётся в одинокое гнездо, а будет парить над людьми до тех пор, пока хоть один взгляд будет искать искрящуюся точку в бездонном небе нашей истории.
Не ради славы поведает Тамара Соболева о необычной своей судьбе и о судьбе своих сверстников, которых уже до меня окрестили общим понятием "кремлевские дети".