- Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Со спокойной душой и добрыми мыслями закончила Нина утреннюю молитву. Задувая свечи перед образами, она подумала о предстоящей поездке в райцентр, в больницу, и эта мысль растревожила её сердце, умиротворённое светлой молитвой.
...Путь до Карпогор не близкий, да и время для поездки они с мужем выбрали неподходящее — середина ноября — но уж и так назначенная врачом дата визита давно прошла, да и попутчики подвернулись в ту же сторону. А вместе и дорога легче.
Нина сегодня проснулась рано, около четырёх утра, на дворе ещё темно было, ноябрьское солнце не спешило к рассвету, задремав на тяжёлой серой перине осенних облаков. Стояло предзимье, оно выдало, но уже приотпустило первые слабые морозцы, укрывшие Пинегу колючей шугой, которая вот-вот забьет широкое русло, выставив ледяной путь...
— Коля, вставай, голубанушко, я уже чай заварила, — суетилась у стола Нина, зазывая супруга на раннее чаепитие. Пузатый чайничек на конфорке самовара вздыхал, маня крепким чайным духом свежезаваренной сухой смороды и малинника. — Нам тётушку еще в Кулосеге забирать.
Можно было бы тётушке из Мамонихи, что на противоположном берегу Пинеги, перебраться в Сосновку, где живут Николай с Ниной, на перевозе, да катеристы не рискнули по такой шуге пускать транспорт, уж больно торопилась Пинега забыться под ледяной коркой крепким зимним сном, чтобы дать дорогу людям.
Решено было забрать попутчиков в Кулосеге, куда тётушку с сыном довезут родственники, и уж там, по понтонному мосту, Николай с Ниной заедут за ними, чтобы вместе далее добраться до больницы. Да и соседка Ракитиных, Егоровна, напросилась с ними до райцентра, поэтому машину по пути должны были забить под завязку. Недаром в народе говорится: "Родственник да сосед с машиной — это самый любимый родственник и самый желанный сосед!"
— Нинушка, а я вот и термос наладила да сковородников вчерашних наклала, в дороге потрапезничаем, — протяжно напевала Егоровна, усаживаясь на заднее сиденье тарахтящей машины, словно большегрузная баржа, неумело да неуклюже швартуясь в маленькой гавани.
— Коленька, здорово, батюшко! С ветерком помчишь, али остарел, дак с перекурами? —ехидно ёрничая, как будто насмехаясь, Егоровна поздоровалась с соседом - водителем, наконец-то пришвартовав свою габаритную корму на узком сидении "Жигулей".
— Егоровна, и тебе не хворать! С тебя двойную плату возьму за нагрузку на ось, гляди, как машина-то просела под твоим тоннажем, одни сковородники сколько весят!— отомстил ей сосед, не приняв всерьёз её ехидство, зная, что баба она беззлобная и юморная.
В семь утра они уже подъехали к понтонам и, забравшись на мост по наезженному скату, продолжили движение. На той стороне реки махал руками и что-то кричал незнакомый мужик, но вояжеры, не обращая на него внимания, двигались дальше. Мост под машиной ходил ходуном и сильно трясся. Поддавшись напору течения и ледяной шуге, бившей его по железному боку, он норовил уплыть прочь, унося с собой проезжающие машины и бегущих пешеходов. До берега осталось совсем немного, как вдруг Николай резко затормозил. Впереди, вместо двух пролётов понтонного полотна, зияла огромная дыра с бурлящей черной водой и железными узкими боковинами. Середина моста обвалилась, колесопроводы исчезли, обнажив металлический каркас.
— Колюшка, Коля, ради Бога, давай скорее назад, — взмолилась Нина, с переднего сиденья машины наблюдая под колёсами на расстоянии менее двух метров ревущий поток воды и шуги, который неистово раскачивал мост, как щепку .
И метр за метром, задом, машина медленно, но верно начала пятиться в сторону родного берега. Егоровна выпучила глаза, — Николай наблюдал её в зеркало заднего вида, — побелела и изошла от страха холодным потом, выступившим на морщинистом лбу, висках и мясистом носу женщины. Нина вцепилась, что есть мочи, в свою сумку, — аж костяшки пальцев побелели, поджала ноги и закрыла глаза. Еле-еле шевеля губами, она читала про себя молитву...
Как только колеса машины застучали по мёрзлой земле глиняного спуска, обе женщины с облегчением выдохнули. На противоположном берегу у понтонов скопилось десятка два машин да дюжина школьников, попадающих с утра в школу.
— Нина, вы сидите тут с Егоровной, а я за тётушкой схожу, вон и машина Виктора подошла, помогу им перебраться, — приказным тоном сказал Николай, направляясь пешком к извивающемуся, как железная гремучая змея, мосту. Нина, не произнеся ни слова в ответ, напряжённо смотрела вслед мужу. Она знала, что бесполезно убеждать его остаться в стороне, если кому-то нужна его помощь.
— Ой, робята, да вы што, я бы и сама своим ходом, — ворчала тётушка на переносивших её мужиков, которые балансировали на узких железных поперечинах с ценным грузом на руках, — бывало, меня благоверный так в девках носил через мостики-то! Тётушкин сын благополучно перебрался сам.
Все уселись наконец-таки в машину, шумно делясь впечатлениями от пережитого шока, Николай тронулся с переправы в сторону райцентра.
Когда отъезжали, в поле зрения тётушки попали несколько подростков, бегущих по понтонам в сторону правого берега,— им нужно было успеть к началу занятий в школу.
— Ох-ти, вот где дураки безголовые! Сидели бы дома, чем эку-то страсть переживать! Не ровён час — в воду! а тут уж не выбуркаться! Нету же умёшка нисколёшенько! — возмущалась старушка лихостью юнцов.
Взволнованные опасной переправой, женщины возбуждённо переговаривались, вспоминая пережитое.
Галдёж в машине прервала мелодия мобильного, Николаю звонил деверь Виктор:
— Вовремя вы уехали, Никола, школьники едва успели перескочить, бежали на берег уже по оторванному мосту, когда его разворачивать начало вдоль реки... На нашем берегу проезд обвалился, а на вашем-то ещё держится, но таскает его да шугой бьет, того и гляди, совсем унесёт...
К обеду приехали в Карпогоры. В больнице пусто, народу совсем немного — распута, что и говорить. Быстро прошли врачей, — Нина, с одной стороны, и рада была, что в такое время собрались, да и врач ничего худого не сказал. Тётушка с сыном тоже управились, даже Егоровна к глазному сходила и "серёдку просветила" — флюорографию прошла.
Из больницы всей толпой завалились к Шурочке, дочери Николая и Нины, за стол. Наелись - напились, нагостились - наговорились, по магазинам пробежались, — все при счастье! Только тётушка запереживала: домой ей надобно, ни в райцентре ночевать, ни у Нины погостить никак не хочет.
И, как по заказу, мужик знакомый встретился:
— В Шуйге, — говорит, — катер ещё ходит.
Тут тётушка загорелась, обрадовалась, вызвонила Виктора:
— Витенька, ну-ко, друг любезный, сделай доброе дело: прикати за нами с Мамонихи в Шуйгу, а мы на катере переедем, — уговаривала тётушка родственника, наобещав ему к бане беленькую али две выставить по возвращении. Деверь долго не ломался, обещался к катеру быть!
Николай с Ниной распрощались с дочерью и с внуками, передали привет зятю, нагрузились покупками да довольными пассажирами и поехали в домашнюю сторону.
Вот и Шуйга. На переправе народу тьма. Машины — в три ряда на берегу, люди толкутся. Николай ушёл узнать, будет ли катер.
— Велено ждать, — успокоил он тётушку, вернувшись, — тросик оторвало, чинят.
— Ой, жёнки, ехали вперёд — эку страсть пережили, дак я про сковородники-то и забыла, да и термос так в машине и катаитце, — запричитала Егоровна, доставая пакет с едой, — как раз и перекусим да почаёвничаем, да и в кустики сбегаём, пока ждём катер. Мужики, ну-ко, ломайте сковородники! Не везти же мне домой еду!
Через полчаса поломку устранили, и довольная тётушка с сыном отправились на левый берег, где их уже ждал Виктор в предвкушении тётушкиной проставы к вечерней бане.
Было уже около семи, когда приехали домой. На улице чувствовался крепкий минус, и в ночь погода обещала сковать реку. Нину утомила дорога да вся эта нервотрёпка с такой попажей, радовало одно: наконец-то съездила к доктору, да и тётушка звонила по дороге — слава Богу, хорошо добрались, в баню собираются.
Довольная Егоровна тяжёлым шагом с грузной поклажей отправилась восвояси, не забыв сунуть Николаю хрустящую купюру, на что тот смущённо улыбнулся, — дескать, пошутил я про двойную нагрузку на ось!
А Нина думала про себя, перебирая события прошедшего дня:
... Вот так и живём мы в далёких деревнях и поселках, без всяких крымских мостов, без элементарного медицинского обслуживания, за которым надо ехать за тридевять земель с риском для жизни; забытые всеми вертикалями и параллелями власти, и будем жить, даже если все понтонные мосты сгниют да провалятся под напором пинежской воды — придут морозы и откроются ледовые переправы. Жаль молодёжь! Не дело это — так детьми рисковать! Ведь только чудом сегодня без жертв обошлось, только чудом...
И, благодаря Господа за благополучный исход сегодняшней поездки, со спокойной душой и светлыми мыслями закончила она этот день с вечерней молитвой, в надежде, что завтрашний новый день будет чуточку лучше...
— Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь .