Счастье

               
    Я знаю, что такое СЧАСТЬЕ. Я видела его, слышала его,  ощущала   всеми клеточками детской  трепетной души!   

               
    Счастье – это наш светлый, большой, в семь окон, деревянный  родительский дом.   В нём  и дышится легко, и спится сладко. И настенные часы-ходики своим спокойным ритмом тоже невольно  побуждают  быть в состоянии безмятежного покоя.  Хотя каждые полчаса  кукушка высовывается "из гнезда" и громко кукует,  заставляет как бы очнуться, взглянуть на циферблат и понять, что время идёт и  реальная   жизнь  продолжается.    И печка, в которой трещат и  поблескивают огоньком полешки, распространяет по всему дому благотворное тепло. А на  плите "пыхтит и плюётся" закипающей  воды, чайник.  Из большой эмалированной кастрюли  разносится аппетитный  запах  наваристых щей. По праздникам или, как сегодня,  в каникулы радуют  пирожки, состряпанные мамой или татарский пирог в исполнении отца.  И рыжий кот, свернувшись калачиком и прикрыв лапками нос, беззаботно спит и видит, наверное, счастливые сны.   Это наш старожил, но миссию свою кошачью  он  совсем не исполняет.  Ленивый, как все коты, – мышей не ловит, он с ними живёт дружно.


     Мы с братом сидим в комнате за круглым столом. Я читаю книжку «Легенда об Уленшпигеле». Главный герой  Тиль – балагур и хулиган, но мне  не смешно почему-то.  Братик малюет каракули, называя их   «бабАчка» (собачка).  Мама  уютно устроилась  в кухне за столом у окна, на любимой нами скамеечке,  бывшей когда-то  сиденьем  школьной парты, просматривает стопку свежей и запоздалой  корреспонденции. Почта поездом поступает не каждый день, поэтому набирается много  газет и журналов, где  некоторые сообщения уже потеряли свою новизну, но не для нашей глубинки.  Читая, мама  глубоко и  часто вздыхает и вслух  обсуждает каждое событие, не забывая  прислушиваться: не скрипят ли полозья саней, не открываются ли  большие ворота, не ржёт ли жеребец, не лает ли  собака. Заслышав, наконец, движение в хозяйственном дворе,  подходит к окну, чтобы удостовериться.  Мы  со Славкой бросаем своё занятие и… тоже  смотрим в окно.

 
    – Так и есть.  Наконец-то приехал наш Берендей!
     Ахат вернулся из леса с возом  напиленных   дров. Распрягая коня, рукавицей смёл с него  парящийся иней.  Вынес  из тепляка  толстый потник, накрыл  им жеребца, чтобы  не простыл,  и под уздцы  увёл в сенник.               
 - Отдыхай, Козырь, -  крепко похлопал его по крупу.

 
     Счастливый Черныш кружит по двору и, узрев нас в окне, словно хвастается: «Вот я,  какой молодец! Не мешало бы меня покормить. Я сегодня заслужил вкусный
 обед».
               
       А, когда  солнышко повернёт свои лучи в наш  хозяйственный двор, мы со Славунтей (так  я ласково называю братика) пойдём к душистым дровам  ковырять серу. Здесь имеются свои секреты.  Деревенские дети знают о них, а городским  этого и знать не надо, они уже готовую  покупают.  Отковырнув кору,  зубами  крошу  серный наплыв, жую его до тех пор, пока эта «каша» не превратится в жвачку. Во рту горький вкус смолы, залепившей  рот. Противно, но терплю, ведь охота пуще неволи.  Славка  же нетерпелив и, как всегда, канючит:
      – Аля, дай мне селы, дай се - лы!
      – Не дам тебе серы! Ты её проглатываешь! У тебя попа слипнется! А он талдычит  своё  и  вот-вот  заплачет. Ну что ты будешь с ним делать!  Даю жевок на один зубок, чтобы только отстал от меня! А этот бестолковый ребёнок, немножко почавкав, опять съедает ещё горькую  липучую массу, но больше  уже не вредничает.
 
          
      Ахат, проделав все необходимые дела, идёт к дому и,  громко топая,  на крыльце  сметает веником снег с валенок.  Хлопая себя рукавицами,  стряхивает снег с тулупа.  Наконец, широко распахивается дверь и, словно сказочный герой, вваливается  в кухню,  впустив  с собой   клубы холода, запах чистого снега и хвойного леса.


     – У-ух …  ёк  макарёк!   Ну  и морозец  сегодня!  За  сорок  с большим гаком  будет! – И, улыбаясь,  добавил: – Могоча – не Сочи…


       Первым делом, ещё стоя у порога, соскребает с усов льдинки и нарочито громко  спрашивает:
      – Как вы тут? Не замёрзли? – Шмыгая носом,  проходит в своих «вездеходах»  к печке,  кладёт рукавицы на задвижку трубы. Затем ловко сбрасывает  тулуп на пол под вешалку. Теперь очередь за валенками. На толстой  подшитой подошве, напитавшись снегом,  они стучат по полу, как колотушки. Открыв дверь в холодный коридор, опёрся одной рукой о косяк, а пятОй  валенка зацепив за порог,  с усилием  левой  рукой  снимает  его сразу  вместе с  портянкой. А за это время в кухню  вплывает  стужа, заставив  нас  крепко  поёжиться.  Но нам не привыкать.  Мы с  братиком, молча, округлив глаза, приоткрыв рот, наблюдаем  и терпеливо ждём - сейчас …  сейчас!.. Что-то будет!


        Помыв руки, отец берёт свой   промёрзлый  планшет. Никто, кроме него, не знает,  откуда он  взялся – от царя Гороха что ли?  Достаёт  свёрток,  упакованный в газету  и ещё  в кухонное полотенце. Не торопясь,  загадочно разворачивает.
      – А это,  ребятишки,  вам лисичка гостинец послала!  «Отдай, – говорит, - своим деточкам. Пусть полакомятся».


        Моё  маленькое сердечко ликует от счастья! Славка   нетерпелив, скачет, как козлёнок. Я уже  представляю, как рыжая, красивая, с  пушистым хвостом лиса подошла к отцу и, встав на задние лапы, смотрит  ему  в лицо  и говорит это. Отец  с торжественным видом  подаёт нам кусочки солёного сала и мороженого хлеба! 
 
 
       С удовольствием  грызём, как-будто никогда  не видели такой вкуснятины!    Но это же  лисичкины  гостинцы!.. Братик-то верит отцу, он ещё маленький,а я то знаю, что это сказка.  Но какая сказка!   Жи-ва-я!..


       В следующий раз получим гостинцы от белочки, зайчика или даже от медведя, может быть, – от волка! Отец обязательно что-нибудь  придумает, не забывая  и маму. Ей он приносит сухой  полевой цветочек, как и сегодня, с шутливым  приговором, вручит. Мама, улыбаясь, скажет: "Чудак  человек!..  Спасибо!  И где только ты их находишь?" – И, не дождавшись ответа, проговаривает: "Давайте будем  обедать.  Ахат, ты  переоделся  бы, а то  больше на  Бармалея  похож,  чем на Берендея! Смотреть страшно!"