Седой мужчина выпрямил натруженную, спину окидывая просторы родного края. Яркий луч солнца, блеснувший из-за прорехи косматых туч, засеребрил снежные просторы. Еловые леса, словно короной венчающие вершины холмов, похожих на спины медведей, прилегших отдохнуть, да так и заснувших до весны. Порыв ледяного ветра заставил прищурить глаза и выбил слезу.
Раис Нагимович смахнул слезинку и низко поклонился на все четыре стороны.
- Спасибо, Родина. За жизнь, за счастье быть под этим небом, видеть эту красоту, за радость созидания. За тяжелые и легкие мгновения многогранной жизни. Сколько всего довелось увидеть этим глазам с прищуром.
Перед лицом пролетели эпизоды сурового детства, детдом, незнакомое лицо отца, так и не признавшего сына, смутные черты лица матери, бросившей ребенка на произвол судьбы. Пролетели пологие холмы и степи Украины с извилистым следами трака от гусениц танка. Ровный строй молодых курсантов танкового училища г.Черновцы, провожающих завистливым взглядом выпускника. Широкие лестницы строительного техникума. Бескрайние и вечно заснеженные просторы Нефтеюганска.
Да. Морозы там покруче и ветер злее. Кто бы мог подумать, что босоногий мальчишка когда-нибудь станет главным инженером такой огромной стройки. В самом центре Сибири. А стройка на севере слабых не держит.
Подняв лицо к небу глубоко вдохнул чистый холодный воздух и притопнул от заряда бодрости дыхания Родины.
Ничего, и на севере, не дал слабины, показал что башкир везде башкир и в огне не горит и в воде не тонет. Ни вьюга ни стужа ему нипочем.
Весело притопнул тихо, напевая. А как хорошо зайтись в танце. Стоит зазвенеть кураю, ноги сами в пляс идут в вихре танца «Сабантуй». Эх! Здорово! И такое тоже в жизни было. В солисты ансамбля национального танца кого попало не берут. Пусть и не столичный ансамбль. Бураевский. Так ведь родной, это же во сто крат лучше. А как зрители хлопали. Ему хлопали. За радость задорного танца.
Все было в жизни и радость в работе и счастье в любви.
А как хорошо прижаться к родному мягкому плечу жены. Словно песня имя твое, Гельшат. Сколько радости, когда любимая рядом. Спасибо родная, за терпение в лихую годину, за ласку, за счастье в любви, за сына и дочь. А дети то какие! Эндира, Эдуард. Все в отца. Настырные, упорные. Дочь композитор. Это ведь не каждому дано. А ведь какие песни остались людям!
Мужчина ссутулился, опустил голову, как будто непомерная тяжесть легла на плечи. Эх… Жизнь… Не знаю, за что? Сердце защемило. Ушла дочь. Раньше отца. Злая болезнь. Это нечестно, когда дети, вот так, раньше отцов уходят, в никуда.
Щурясь от яркого света всмотрелся в облака. Как тебе там, родная моя? Эндирочка, ты видишь отца? Каждый день вспоминаю тебя, ласточка моя. Талант твой не пропал доченька. Люди тебя слушают и поют твои песни, и так будет всегда.
Теперь уже внученька, дочь твоя Карина продолжит твое дело. Поет наш соловей, далеко правда от деда, в самом Петербурге поет. Это хорошо, радость людям и себе в удовольствие.
Скажут, прошла жизнь. А я не согласен. Люди живут вечно, в своих детях, в своих делах. Человек протянул руку, мысленно прикасаясь к шершавым стенам десятков домов, построенных в Уфе. А сколько труда ушло на это. Кто бы знал. Дома теплые, он чувствовал их. Там живут люди и это радовало. Не зря жил, жилы рвал, стремился не просто выжить, а принести добро, не только себе, людям. Родине.
Да, не простая жизнь была, трудная, зато интересная, полнокровная. Человек раскинул руки словно хотел обнять необъятные просторы Родины.
Благодарю тебя мой Башкортостан! Эхом разлетелось по заснеженным просторам.
Труженику и отцу посвящается: Гайниахметову Раису Нагимовичу.