…И это были уже не глаза, а два водоёма печали. Столько было её в этих серых глазах, что теперь она не могла поместиться даже в них, таких огромных.
И печаль пролилась из глаз Горькой Слезинкой.
Маленькая-маленькая, но горькая-прегорькая, Слезинка катилась по лицу, обжигая его своей горечью. Обжёгся даже младенец Ветер, пока ещё Ветерок, лёгкой прозрачной стрекозкой тихо парящий рядом и осторожно прикоснувшийся к ней, такой манящей своим хрустальным светом. Но ожог от маленькой Слезинки был для него словно укус крошечного комарика! И Ветерок не обиделся.
Он только удивлённо спросил:
– Слезинка, а почему ты кусаешься?
И она печально, как и полагается Горькой Слезинке, всхлипнув, проронила:
– Я не кусаюсь, просто я горькая. Понимаешь, малыш? Ах, тебе не понять. Ты ведь Ветер, рождённый из воздуха... из ничего!.. а я дитя печали, вот отчего я горькая и жгучая.
– Дитя печали... – эхом отозвался Ветерок. – А что такое печаль?
– Это... – и Слезинка растерялась. – Понимаешь, печаль, она что-то такое, чего на самом деле нет. Её нельзя потрогать, но иногда она поселяется в сердце и в глазах, и тогда на свет может родиться ещё одна Горькая Слезинка, такая же, как я.
– А иногда – это когда? – не унимался Ветерок.
– Иногда... – и Слезинка задумалась. – Иногда, это когда бывает больно. Вот тебе было сейчас больно, когда ты обжёгся?
– Да совсем чуть-чуть, – улыбнулся Ветерок. – Совсем как будто понарошку! Я уже и забыл... а ты зачем мне напомнила?
– Хотела, чтобы ты понял, что такое печаль. Печаль – это боль.
– Ааа... – выдохнул Ветерок. – Значит, и в моём сердце печаль уже побывала? Я ведь обжёгся твоей печалью, Слезинка... а ты говорила, что мне не понять! Видишь, теперь и я знаю, что это такое. Только моя боль была совсем маленькой, а значит, и печаль совсем крошечная, да и та сразу исчезла... ведь я Ветер, я из воздуха... из ничего! – вот и боль вместе с печалью растворились в нём и стали ничем! А ты... ты вся из этой печали... скажи, а все Слезинки такие горькие и жгучие?
– Нет, – ответила она. – Есть ещё Слеза Счастья.
– Счастья? – удивился Ветерок. – А это тоже то, чего на самом деле нет?
– Не знаю, – грустно призналась Горькая Слезинка. – Но люди очень хотят, чтобы оно было. Поэтому они всё время ищут его, иногда даже уходят далеко-далеко от дома – за счастьем.
– Далеко-далеко? — обрадовался Ветерок. – совсем как мы, ветры?
– Почти!
– Значит, и мне теперь всюду летать по свету – за счастьем? Но какое оно, это счастье, а, Слезинка?
– Ветерок, какой же ты всё-таки ещё несмышлёныш! Откуда же мне знать про счастье, если я Горькая Слезинка, а не Слеза Счастья? Я знаю только одно – что меня никто не любит, потому что во мне совсем нет счастья. Горьких слёз люди стыдятся, прячут их и почти никогда не прощают ни себе, ни другим. Понимаешь, они хотят, чтобы ни нас, ни печали, из которой мы рождаемся, не было на свете совсем. И только слёз счастья они не стыдятся.
– Счастье, – выдохнул Ветерок. – Счастье... кажется, совсем чуть-чуть, но кое-что я уже знаю о нём. Знаю, что люди готовы идти за ним далеко-далеко... а далеко у людей – это куда?
– По-разному. Бывает, куда глаза глядят, лишь бы встретиться с ним. А иногда оказывается, что счастье бродило где-то рядом, и не стоило идти за ним на край света.
Ветерок уже сам чуть не запечалился оттого, что Слезинка так и не смогла рассказать ему о том, что такое счастье. Но вовремя вспомнил: ведь он Ветер! Рождающий всё из ничего, из воздуха! У него нет потолка, и он умеет прыгать выше головы – чтобы увидеть и узнать даже то, что увидеть и узнать кажется невозможным. И он подпрыгнул высоко-высоко, выше деревьев и домов, и кричал птицам, пролетающим мимо: птицы! эй вы, птицы, а может, это вы расскажете мне про счастье? И птицы что-то кричали ему в ответ на своём гортанном птичьем языке, а он не мог понять ни единого птичьего слова! Но они, силясь помочь ему, взмывали в небо всё выше и выше, поднимаясь над Ветерком, словно указывая ему путь, по которому ему надо лететь за счастьем.
Так он долетел до самого верхнего неба, где упёрся головой в тучи – огромные, страшные и чёрные, но Ветерок каким-то шестым чувством догадывался, что там, выше туч, прячется то, чего он так искал. Птицы уже не могли подниматься дальше, но кружились рядом, крича всё пронзительнее и гортаннее. «Мне надо, надо увидеть, что же там, за тучами!» – взвыл, совсем как взрослый, Ветерок и, собрав все свои силы, начал разгонять тучи... Так он узнал, что выше туч есть Солнце. Он узнал, что такое горячий свет и как ему радо всё живое. Как по-другому поют под Солнцем птицы, как красивы в его свете растения.
Он опустился ниже к земле, чтобы не обжечься большим горячим Солнцем, и увидел, что глаза – те самые, в которых он встретил Слезинку, теперь сияли радостью и были синими, как чистое небо. От радости в глазах зажглось точно такое же солнце, что сияло сейчас в вышине. В них по-прежнему светилась Слезинка, но совсем по-другому, не как раньше. Она тоже была похожа на маленькое хрустальное солнце!
– Горькая... – ахнул Ветерок, но услышал в ответ чистейший хрустальный смех:
– Нет, уже не горькая! Ты разогнал надо мной тучи, ты подарил мне тепло и свет Солнца, и теперь я Слеза Счастья!
С этими словами она вспорхнула в воздух, растворилась в потоке воздуха множеством невидимых радужных капелек, и так они с Ветерком полетали ещё немного вместе, а потом Слезинка совсем испарилась и улетела в небо, в облака, а Ветерок заснул... под кустом.
Надо ли говорить о том, что ему снилось в ту необыкновенную ночь? Конечно, его чудесная Слезинка! В его снах она была похожа на таинственную звёздочку, мерцающую в огромном и чистом ночном небе, – маленькую, но самую яркую!
...Проснувшись, он увидел в чашечке цветка, что распустился рядом с приютившим его на ночь кустом, сияющую капельку воды – точь-в-точь его Слезинка!
– Это ты, Горькая... ты, Слеза Счастья? – обрадовавшись, спросил Ветерок.
Но это оказалась совсем даже не она, а вполне себе обыкновенная Росинка. Нет, она была, конечно, прекрасна – пожалуй, даже ярче и свежее, а пахла... как она дивно пахла! Она была, бесспорно, изысканнее, чем его такая простая-простая в сравнении с ней Слезинка, но Ветерок обрадовался бы больше, если бы Слезинка, а не Росинка сияла сейчас в чашечке цветка.
– А знаешь, тебе повезло, – сказала Росинка, когда Ветерок рассказал ей про вчерашнее. – Ты встретил Чудесную Слезинку, которая научила тебя дарить Счастье.
С этими словами Росинка, подмигнув Ветерку сияющим в ней солнечным светом, испарилась, растаяла в горячем воздухе. Совсем как однажды и его Горькая... его Чудесная Слезинка, его Слеза Счастья.
А Ветерок – ну, что ему ещё оставалось, ведь на то он и Ветер! – полетел дальше, и летал повсюду, заглядывая в глаза прохожим, и если видел в них Горькую Слезинку... она всегда оказывалась совсем не той, которую он повстречал первой.
Но с каждой он удивлялся, как когда-то с ней:
– Слезинка, а почему ты Горькая? Срочно ко мне, чтобы стать Слезой Счастья!
И каждой новой Горькой говорил:
– Понимаешь, печаль – это то, чего на самом деле нет!
И разгоняя тучи, включая Солнце, отпускал её счастливой в небо. Иногда ему казалось, что в небе теперь, должно быть, даже слишком много счастья – столько не бывает! – говорил себе Ветерок. И продолжал дарить Счастье.
Он верил, что однажды встретит ту, первую. В прошлом горькую, в настоящем чудесную. Он даже не сомневался! Встретит! И она узнает его повзрослевшего, но по-прежнему назовёт малышом, а потом снова улетит на небо, а потом снова вернётся. Её возвращения он всегда будет ждать под тем же кустом, где всю ночь однажды снилась ему она, его Чудесная Слезинка, его маленькая и самая яркая звёздочка в небе.
Да-да, он будет ждать... понимаешь, ведь нет никакой печали, ведь печаль, мой друг, есть то, чего на самом деле нет.
(из архивов)