I.
Темная дама
— Люди любят жестокость, никогда не думал об этом? Если бы нам не нравилась жестокость ни капли - мы бы жили в той утопии, которую придумываем долгие тысячелетия.
— С чего ты это взял? Ты, видать, сбрендил! Может у тебя жар? Дай потрогаю лоб!
— Может сошел с ума, может, - сказал Пирс и увернулся от тянущейся к его лбу руки.
Он сидел со своим приятелем Фабианом в грязном баре на окраине города и был одет в испачканную, пропитанную насквозь потом и алкоголем, жирную синюю рубашку и такие же грязные, старые брюки. Они вместе пришли сюда после работы. Пирс был одинок, а Фабиана во внерабочее время ждала семейная рутина, которой он всячески избегал. У Фабиана 5 детей: старший уже через месяц пойдет в начальную школу, а младшей нет и года. Его жена стала не только толстой, но и ужасно злой. А как не быть, когда муж практически бросил ее? У Фабиана есть 2 любовницы и одна из них беременна, хотя он сам еще не знает об этом. Беременную зовут Клара и живет она в паре улиц отсюда. Нестранно, что Фабиан решил заглянуть к ней, тем более в таком хорошем расположении духа. Пирс не хотел оставаться один и, допив свое пиво, уже собирался уходить. Его взгляд был как всегда уставший и поверхностный. Возле одного из столиков лежала купюра и Пирс ее почти упустил, прошел метра полтора, но - остановился. Он подумал, что вдруг это деньги польского бармена Януша или заведующего Виктора, которые чаще всего здесь в это время. Осмотрев бар, он понял, что кроме него там никого не было, и это показалось очень странным. Но Пирс, уже привыкший к странностям за 42 года своей жизни, просто положил деньги возле кассы и направился к выходу.
Улицу освещали еще лучи уже заходящего солнца. Все вокруг было однотонным, но теплым. Пирс шел, смотрел на закат и вспоминал Фабиана, с которым довольно крепко сдружился буквально за месяц работы на новом месте. Бывало, крутят что-то в дорогом автомобиле и рассказывают друг другу истории из своей молодости, когда они были такими свободными и только и делали, что парили в облаках, не зная проблем и даже не задумываясь о них. Фабиан был немного моложе Пирса, ему было 39. Как потом выяснилось, Пирс учился с Фабианом в одной школе целых 3 месяца, пока Фабиана не отстранили и из этой школы, и ему не пришлось искать новую. Никто и никогда не узнает, познакомься они тогда в школе, были бы такими же друзьями, какими являются сейчас или нет.
— Никто и никогда...
Пирс бормотал что-то себе под нос. Когда на улице подул небольшой, но ощутимо холодный ветер, Пирс ускорился. Этот ветер обдувал его шею, что заставило уткнуться в приподнятые плечи и идти дальше так. Буквально через десять минут он придет домой, настроит будильник, забыв, что завтра воскресенье, и просто ляжет спать. Ночью случится ужасная буря, которая нарушит привычный ход жизни Пирса на долгое время.
Пирс уснет, глядя в белый потолок и размышляя о бесконечности.
А Фабиан шел к Кларе. Никогда он не предупреждал ее о своих приходах, а потом, в общем, не спешил идти домой как минимум до утра. Каждый раз перед уходом он говорил Кларе, что любит ее, чем сильно ту обнадеживал. Клара была не такой, как его жена, и даже в миллион раз лучше. По крайней мере Фабиан так всегда говорил Кларе. Клара и сама знала, что кардинально лучше Себастии.
Сам Фабиан был далеко не красавцем, что-то другое манящее было в нем. Хотя, как казалось его жене, этим "чем-то" были темные глаза, всегда полные влаги, отчего казались более живыми и искренними. Но лишь казались. Фабиан не спешил открываться даже самым близким людям и лучшими его друзьями были Пирс и Клара. Он так им говорил. К сожалению, говорил он так многим, но им чаще всего. Пирс и воспринимал его как своего единственного друга, а Клара считала, что любимая женщина в его представлении и есть лучший друг, и снова надеялась.
Когда Клара услышала в прихожей знакомые шаги, которые Фабиан никогда не пытался скрыть, чтобы войти тихо, она глубоко вдохнула и выдохнула, закрыв глаза. Когда Клара открыла глаза, то в них можно было наблюдать кашу из слов с переживаниями.
***
Наконец она решилась. О, боги всемогущие! Она лежала лицом к закрытому шторами окну, ведь боялась и посмотреть на Фабиана. Тот спал. Гроза уже почти прошла. Только там вдалеке еще слышался уже тихий гром. Клара лежала и ждала с некоторым хладнокровным трепетом и необъяснимой тоской. Она чувствовала ничем необъяснимую потерю. Только, что она потеряла? Она чувствовала это, но приняла ощущение утраты за забывчивость:
"Да, я что-то забыла", - твердила себе в голове Клара.
Но что, ч.то она могла забыть? Вдруг, позади нее послышался шорох. Это был знакомый шорох, Клара тут же узнала его - Фабиан просыпался. Уже давно Клара заметила, что Фабиану не требуется каких-либо будильников. Всегда он просыпался в одно и то же время - 05:27. Лишь секунды рознились. Вот Фабиан потянулся, хрустнули колени и каждый позвонок, и кровать хрустнула. Фабиан сел, опершись на спинку кровати, и закурил. Тут Клара поняла, что нужно действовать, ведь через несколько минут Фабиан начнет собираться. В голове проскочили несколько знакомых нот. Они пугали Клару, но так расслабляли, так успокаивали...
— О, Фабиан, - протянула Клара, так и не повернувшись к Фабиану. - О, дорогой. Я должна тебе признаться. Мне тяжело. Ты часто говорил, что любишь меня и я верю тебе и буду верить всегда, в любой ситуации!
Она не помнила ни капли из того, что хотела сказать, что продумывала всю ночь, после каждого слова была небольшая, а иногда и довольно долгая пауза, язык Клары зажил своей жизнью, плясал под ноты, что теперь были так отчетливо слышны в ее голове. Не-ет, теперь эти ноты не успокаивали Клару ни капли. Испуг можно было увидеть на ее лице, особенно в глазах. Губа задрожала и тут Клара вскрикнула:
— Я беременна!
Фабиан уронил сигарету и лицо его исказилось: глаза в миг стали до ужаса глубокими, слегка покосились в сторону, по губам было отчетливо видно, что Фабиан задыхается, но не так, как задыхаются при нехватке воздуха, а так, как задыхаются при его изобилии. Странная улыбка всплыла на губах, поэтому Клара заулыбалась тоже. Но это длилось совсем недолго. В глазах Фабиана загорелся новый огонек, подбородок стал дрожать, но улыбка не пропала. Фабиан повернулся к Кларе, взял ее голову, наклонил к себе, поцеловал в лоб...
Лицо его неожиданно поменялось, стало абсолютно каменным, уверенным. Фабиан встал, не отрывая глаз от Клары, слегка улыбнулся вновь, и дал Кларе пощечину. Та еще долго не могла понять ничего, смотрела на белую, прожженную сигаретой, постель, а в голове бушевала тишина. Глаза Клары стали невыносимо тяжелыми и их пришлось закрыть.
Фабиан был в бешенстве. Теперь для него не существовало никого. Вокруг все будто угасло. Он быстро оделся и, громко хлопнув дверью, вылетел из дома Клары, направился к реке. В тяжелые времена в детстве и юности он всегда бежал к ней, разговаривал там с кем-то и все ждал ответа. Молчал и ждал, молчал и ждал. И не грустил он, его не получив, ведь будет еще время и ему кто-нибудь все-таки поможет. Сегодня он мчал к своей любимой, на время забытой, реке, надеясь, что теперь-то хотя бы она ему поможет.
По пути он встретил какую-то даму в черном, которая шла и мило улыбалась ему. Ему запомнился пламенный взгляд этой леди, что-то дурманящее и тянущее было в нем, глаза дамы словно были наполнены какими-то тенями. И только когда Фабиан уже прошел мимо нее и тело обдало утренней прохладой, удивился, что совершенно не запомнилось ему ее лица, ни единой черты.
Вот и показался вдали родной берег. Каменистый, холодный, мрачный, укрытый утренней тенью, но родной. Недалеко виднелся невысокий мостик, под которым, в просторности, летали голуби. Сев на камни, не прислушиваясь к окружающему миру, вслушиваясь в бег реки, Фабиан рассказал, что его волнует сегодня. Рассказав, он вновь начал ждать. Но нет. И сегодня ответа не будет. С первыми лучами солнца лицо его постарело. Единственная его подруга, как он сам себе говорил, и она его предала. Без сил он рухнул на каменный берег и заплакал. Перед его глазами были лишь мост и река, все остальное укрыло туманом. Его голова стала легкой с одной мыслью. Он рванул к мосту, а точнее под него. Сверху, в какой-то пустоте, висел железный крюк. Река начала кричать, только уже поздно.