Главный персонаж, а лучше сказать – одно из действующих лиц, некто Пётр Александрович, полковник царской армии, после революции перешёл на сторону большевиков и продолжил службу в том же звании. Более того, даже был преподавателем в военной академии города Минска. Но тут 1941 год, началась война. К тому времени П.А. был уже не молод, но и не совсем стар. Так вышло, что во время захвата Минска немцами он остался в городе. Неизвестно, специально или же по недосмотру и неразберихе. Но в подпольной организации он стал не последним человеком. И в придачу законспирированным от своих же, поскольку сумел поступить на службу оккупантам. Помимо чисто информационной деятельности (а знать, например, где и когда пройдёт очередная облава – это немало) он благодаря своей должности мог скрытно снабжать партизан медикаментами и даже спасать от расстрела людей – в основном евреев: в Минске было организовано еврейское гетто.
Подполье было достаточно разветвлённое и поначалу действовало успешно. Настолько, что сумело осуществить операцию по ликвидации гауляйтера Белоруссии Кубе. Он был взорван в собственной квартире, куда обслуга (естественно, местная) сумела пронести бомбу. П.А. лично не был к этому причастен, поэтому сумел уцелеть, когда поднялась волна репрессий. Однако гестапо умело работать, и через какое-то время подполье было разгромлено и физически уничтожено.
После освобождения Минска П.А., естественно, загремел в лагерь как лицо, сотрудничавшее с оккупантами. Свидетелей, которые могли бы подтвердить его связь с подпольем, не нашлось. Он благополучно получил 10 лет (хорошо, что не вышку) и отбыл в места не столь отдалённые.
Однако у него был сын. Его звали Леонид Петрович. Он служил в красной армии, был ранен и после победы вернулся в Минск. И, естественно, стал хлопотать насчёт освобождения отца. Безрезультатно.
Л.П. не придумал ничего лучшего, как написать письмо Иосифу Виссарионовичу Сталину, в котором подробно описал, как было дело (рассказала жена П.А., жившая всё это время в Минске и чудом избежавшая репрессий). Послание до адресата, конечно же, не дошло, а результатом стал визит чекистов. И, естественно, срок как члену семьи репрессированного – те же 10 лет. Правда, в силу имевшегося технического образования отбывать его Л.П. пришлось не на общих работах, а «на шарашке» – так называемом Особом конструкторском бюро (ОКБ-8) в Прилукском районе Черниговской области. В том месте, кстати, где я родился.
Казалось бы, тривиальная история, но это ещё не конец.
Те евреи, которые сохранили жизнь благодаря П.А., оказались людьми благодарными. Они составили петицию, которую подписало значительное число спасённых, в том числе довольно известный в то время профессор-медик Минц, лечивший советскую номенклатуру и по этой причине имевший некоторый вес.
Итак, евреи. По свойственной этой нации упёртости они достигли своего: П.А. был оправдан и освобождён, не досидев двух лет срока. Вернулся он больным, практически инвалидом, и через несколько лет умер. А Л.П. пришлось досиживать весь срок: на его долю евреев не хватило…
Оба упомянутых персонажа носили ту же фамилию, что и я. Это мои дед и отец. Сейчас их уже нет в живых. Из документов сохранилась только справка деда об освобождении «со снятием судимости» – её я берегу до сих пор. И устное семейное предание.