Я была слишком мала, чтобы задавать некоторые вопросы. Теперь не у кого спросить – вечная беда повзрослевших детей и внуков.
С какого момента помню себя? С того дня, когда увидела на стене портрет.
И как я его раньше не замечала? Долго стояла, очарованная милым выражением лица и кроткой добротой, исходившей от облика девушки, внимательно смотревшей на меня с портрета.
Я ощутила тепло. Особенное. То, что входит в сердце с пониманием родства самого крепкого свойства.
- Кто она? – спросила я дедушку.
- Это моя Мария, - ответил он и погладил меня по спине.
Неужели это икона? Но он никогда не молится и даже не смотрит на нее. Странно…
"Моя Мария"… Я несколько раз произнесла это певучее имя. Я пробовала его на разные лады, но больше всего мне нравилось нежное, протяжное его исполнение – особенно звука "и".
Я играла во дворе, срывала вьюнок и пела ему: Ма-р-и-я-а-а, потряхивала сухой коробочкой мака и продолжала в такт: Ма-р-и--я-а-а, кружилась без причины в веселом танце и продолжала петь… И всё думала, кто же эта красавица?
Вечером, присев рядом с дедушкой, я хотела потрогать его жесткую с проседью бороду, но, вспомнив, что он этого не любит, взялась за сухую твердую руку и спросила: "Дедушка, а кто такая Мария?" Он засмеялся, и в его глазах я заметила что-то новое для меня: словно солнечный зайчик, которого я недавно ловила, промелькнул внутри и наполнил взгляд сиянием. Я не могла понять этот взгляд. Откуда знать пятилетней девочке о том, что на свете есть любовь. Разная и непонятная.
Он ответил: "Это твоя бабушка".
Бабушка?! Как же так? Моя бабушка - старенькая, тихая, в ситцевом платье в мелкий цветочек и в светлом переднике. У неё седые волосы, которые она расчесывала деревянным гребнем, заплетала в косичку и прятала под платок. Так эта красавица на портрете моя бабушка?!
Я побежала в дом. Молодая девушка с тёмно-русыми волосами, уложенными в высокую прическу, тепло смотрела на меня. Да, глаза добрые, как у моей бабушки, лёгкая улыбка – уголками губ с красивым изгибом - тоже казалась мне знакомой.
Я рассмотрела её всю: и аккуратные ушки с затейливыми сережками, и мягкий подбородок и высокую шею (нет, не такая у бабушки) и открытые плавные плечи. А платье… Я видела его только до талии, но его великолепие покорило меня. Восхитил и широкий кружевной воротник, немного приподнятый спереди, а сзади - как парус .
Я долго стояла перед портретом, пытаясь понять, как такое бывает: молодая, красивая – и вдруг… бабушка.
Снова побежала к ней, прижалась, погладила по сухой щеке и заплакала. Я поняла: что-то неправильно происходит в жизни, не должны любимые люди стареть.
- Бабушка, а где твое платье? И почему ты стала… другая?
- Платье?.. Да что платье… Люди стареют, платья изнашиваются,.. - грустно покачала она головой.
Я прижалась к ней: "Я найду волшебника и попрошу всё вернуть". Бабушка поцеловала меня: "Может быть, тебе и удастся его найти"…
Снова скрипит колесо прялки. Бабушка перебирает события, как жёсткую шерсть... Вьётся тонкая нить. Так же истончается наша жизнь и висит на паутинке, становясь всё длиннее, но не сильнее...
(из одноименного рассказа)