Рабочий день короля.
Отшельник вошел в буковый лес и остановился в изумлении – даже стянул с головы запыленный капюшон из грубой ткани, обнажая несвежую редкую седину вокруг изможденного лица. Впереди как жилистые гиганты почтительно расступались стволы буков. Кроны создавали вверху нескончаемый зеленый шатер, уступая простор воздуху и нежнейшей тенистой прохладе, от чего лес выглядел огромной опушкой или ухоженной рощей. Щебет птиц разносился, как под куполом головокружительной высоты храма.
Весь вчерашний день и большую часть нынешнего недобрая дорога вела странника сквозь дикие агрессивные заросли. И вот – как в награду за испытания – роскошное пиршество природы и угождения человеческой немощи.
Впечатление было столь сильным, что впору было бы упасть на колени и воскликнуть: "Земля обетованная! Вот я!"
Поднялось настроение, и потекли наваждения молодости, оттесняя цели, из-за которых он бросил дом и простые земные радости ради дорожных опасностей. Но отшельник тряхнул головой, призывая возвышенные мысли, накинул капюшон и продолжил свой путь, отмеряя себе шаги сбитым посохом. Снова и привычно он погрузился в молитвы и не сразу услышал зов:
– Отшельник!
Он остановился, откинул капюшон и повертел головой – никого.
– Эй, отшельник!
Он поднял голову. На высоте примерно пятнадцати метров на мощных буковых ветвях имелась добротная просторная площадка, над которой раскинулся красочный полог. На краю, свесив ноги, сидел молодой человек в рыцарских доспехах, лицо которого на фоне светлого мира выделялось печалью.
– Тебе не нравится красота? – спросил он.
– Нравится, – принужденно ответил отшельник, не любивший пустых дорожных разговоров.
– Ты отгородился от нее капюшоном. Думаешь, этот лес создала природа?
– Я не подумал, – честно признался отшельник.
– Его вычистили, это так, но не для красоты.
– А для чего же? – спросил отшельник, понимая, что не отзываться – грех гордости да и опасно.
– Чтобы не подкрался враг.
– Да, обзор широкий, – ответил странник, озираясь и против воли втягиваясь в разговор.
– А если кто вздумает выстрелить из-за дерева, я в доспехах. Супер прочные, - он постучал себя по груди и доспех отозвался железом.
– Но он не спасет от стрел печали, – произнес отшельник, опуская голову.
Человек оживился.
– Вообще-то я король этой страны, уже пол-года, если ты не догадался. Хочешь, можешь поговорить со мной.
Отшельник утрудился высказать почтение, слегка поклонившись.
– А печален – да. Сегодня я приказал казнить мою молодую жену. Это совпало с окончанием нашего медового месяца.
– За что же?
– Она хотела моей смерти.
Не зная, что ответить, странник, ограничился понимающим кивком.
– Неужели одобряешь?
– У кого власть, у того и враги, даже среди самых близких людей, – принужденно ответил отшельник. – Обычное дело.
– Ты говоришь, как власть имеющий. Куда следуешь, отшельник?
– Ты назвал меня отшельником. Здесь ответ.
– Тогда присядь.
Отшельник оглянулся, увидел валун и со скрытой досадой расположился на нем.
– Ты отвергся мира со всеми его соблазнами, отшельник.
– Да, мир заманчив, сладок, особенно у кого власть, – задумчиво произнес странник.
– Но и ты прав, – перебил его король, – в том, что все это мишура и паутина. Мир плох. – Он встал и с удовольствием потянулся. – Но сладок, черт возьми.
Он прошелся по настилу и продолжил:
– Наверняка ты хочешь спросить, что я здесь делаю, да?
Не хочу – начерталось на лице и в позе отшельника.
– Это моя полевая резиденция. По крайней мене, ко мне не приблизятся в плаще и с кинжалом.
– Это случается?
– Я ненавижу соседство придворных – они трусливы и не искренни. Лживость для меня, как зубная боль. Видишь, здесь стол, бумаги, карандаши. Вот удобная лежанка и кресло. Я люблю заниматься здесь государственными делами.
– И получается?
– Ты внушаешь доверие, отшельник. Слушай: я стал королем вынужденно, чтобы остаться в живых. В детстве я был как улитка без раковины, и всегда искал защиты. Сперва дружил с теми, у кого сила и влияние, а потом понял – это обман: защищают не люди, а власть. И то не всегда. Мой отец тоже знал это и боялся, что я убью его ради власти. Поэтому он приказал меня убить. Но я опередил его. Сожалею, что пришлось это делать на глазах у моей матери.
– А ваши дети?
– Я не имею детей, отшельник. Одна зачала, и я усмотрел в этом измену. Пришлось отрубить ей голову. Это случилось сегодня.
Искреннее огорчение тронуло черты лица отшельника.
– Да, она плакала, – поспешил король с объяснением, – мол, зачала из любви к детям, говорила – настоящая женщина должна быть матерью. Приплела бога.
Отшельник встал с камня и скорбно перекрестился.
– Но она обязана была знать, – нервно зачастил король, что при моей должности жена и близкие – расходный материал. Кстати, это она сказала, что если я не буду рубить головы, они отрубят мою. Знаете, почему я люблю цветы? Среди них нет предателей.
– Может, вам сменить поприще? – осторожно спросил странник.
– Если я уйду, начнется гражданская война, и мой народ проклянет меня. Я добрый, но вынужден быть жестоким, иначе жестокими станут все. Ладно, отшельник, ты развлек меня. Кстати, когда я тебя остановил, на твоем лице был начертан мир и свет. А теперь я вижу печаль. Выходит, она заразна, как чума, хотя и сладостна. Остерегайся, отшельник, и ступай с миром.
– Пожалуй, да.
Отшельник накинул на голову капюшон и хотел было идти, но король остановил его.
– Ты чего хотел?
– Ничего, – в голосе отшельника зазвучала растерянность, – шел мимо, ваше величество… окликнут вами…
Благодушие короля сменилось подозрением.
– Так не бывает: шел отшельник, встретил добродушного короля, разговорился, а потом, как ни в чем ни бывало, попрощался и пошел. Ты лазутчик под видом отшельника. Полагаю, ты в своем деле преуспел: вон сколько узнал. Стража!
Из-за стволов появилось несколько крепких вооруженных воинов. Они подбежали к отшельнику, схватили его и поволокли в сторону живописной лощины.
Король некоторое время смотрел вслед удаляющимся солдатам, потом отвернулся.
– А говорят, что моя печаль – блаж. Кругом обман, интриги, ложь… Отшельником нарядили. «Может, вам сменить поприще?»
Король опять сел на край, свесив ноги, и погрузился в задумчивость, из которой его вывел начальник стражи.
– Ваше величество! – воскликнул он, задыхаясь от бега.
– Он сознался? – встрепенулся король. – Он назвал сообщников? Что он сказал?
– Его подвесили на дыбу.
– Откуда дыба?
– Вы же сами приказали – полевая, в лощинке. Там же и горн. Хорошо на воздухе.
– Ну, да – и что?
– А он все время молился.
– А список? Сообщников дали ему? – истерично закричал король.
– Дали, но он молился… о вашей душе.
– А огонь? Железо?
Начальник стражи побледнел.
– Он сказал, что его сообщник – вы.
– Выбить признания! Любой ценой!
– Не успели, ваше величество – пока собирались, он испустил дух.
Король жестом отослал начальника стражи и вздохнул:
– И здесь измена, откуда не ждешь. Вот как не печалиться?
Щебет птиц беззаботно разносился, как под куполом головокружительной высоты храма, возвещая вечер.