Мне, кроме всего прочего, посчастливилось с внешностью.
В 1984 (памятный для нас год!) заманили нас с Вадимом на «Сказку странствий». Говорили: шедевр! Не было у нас таких сказок.
Фильм ужасов! Ночная фантасмагория! Кто видел, не будут спорить. Всего страшнее – «прекрасная дама» наподобие Медузы Горгоны. Кто коснется, никогда не проснется! Чума в человеческом образе. То нищая калека, то грозная всадница в ночном лесу. Тянет руки к детям: «Дайте, я вас поцелую». Просто дрожь!
«А ты на нее похожа, – сделал Вадик мне комплимент. – Когда она верхом».
Скажи такое мой одноклассник, получил бы по лбу чем не попадя. Одному в шестом классе досталось за гипотезу, что царь-фашист Ашурбанипал – мой пра-пра-пра…дедушка. Не только Вадик заметил. Когда вышли из кино, на нас кое-кто косился. Один малыш к маме прижался. Может быть, мне показалось.
Нам было не до того. Мы готовились, как в космонавты, бумажки собрали, какие и не надо. А вдруг?.. И всё колебались: может, стоит еще раз попробовать, самим?
Недели через две звонок от брата. Точнее, от его жены. Разговор, понятно, не телефонный: «По вашему делу. На месте узнаете». В общем, можно без проволочек, без очереди.
Несчастье помогло! Грех так думать. Я и не думала. Я и вправду была чумная. Всю дорогу. Неужели зря? Неужели откажут?
Кто через это не проходил, тот не поймет.
Вадим не меньше переживал, но он мужчина.
«Алка, – сказал он, когда мы прилетели, – тебя пущу вперед. Ты у нас Чума. На тебя как посмотрят!..»
Я чуть не задохнулась. Хотела сказать: «Ты о чем? Судьба трех человек решается!» А вместо слов истерический смех! И как в том кино, когда Чума загорелась и взорвалась. «Воздух стал чистым!»
Легче стало.
Вадим прибавил, чтобы подумала о внешности: прическа, все такое. Чтобы побольше сходства. Я не пожалела косметики. Платье, соответственно, выбрала потемнее.
Конечно, ерунда. У них на глазах в кого-нибудь превратишься – тогда если только... А вот помогло! Никакого страха! Я была готова напролом… Будь там хоть сам Черненко!
Перед тем как знакомиться, все с себя смыла. Не хватало еще напугать ребенка. Пусть он этого и не видел. И если бы видел, не понял.
Потом не раз еще вспоминали. «Ты и вправду Чума», – говорил Вадим, если я злоупотребляла материнской властью.
«Я спасаю от чумы, – отвечала я. – Лучше загодя делать прививки».
Он ворчал: «Мало тебе прививали!»
В шесть неполных лет Артем заболел скарлатиной. У нас уже родился Виталька, всего полгодика. А тут кругом одно: в больницах СПИД, нет одноразовых…
Мы оставили его дома. Нас ругали: как можно? Вы же рискуете.
«Не скарлатине с чумой тягаться!» – шутила я. У самой все внутри тряслось. Я тогда в первый раз молилась.
Уколы я колола сама. Техника безопасности – почти как при чуме. Мама по глазки в повязке, спиртом за версту разит. Артемка был молодцом, ни разу не пискнул. От остального, от ухода за больным меня освободил Вадик. Потом подоспела свекровь, совсем меня отстранила.
Артем начал капризничать: «Пускай мама!»
Бабушка ему: «Старая кобыла борозды не испортит».
Он в ответ: «Молодая кобыла лучше».
Помрешь – не встанешь!
Бабушка на своем настояла. Он только просил, чтобы я далеко не уходила, а то ему приснилась какая-то тетя.
«Я думал, это ты».
Мы поняли.
Во втором классе посмотрит по телевизору «Сказку странствий».
«И не похожа ты! Она нерусская. И говорит по-другому».
Чуму играла румынка. С ней дрался Андрей Миронов.
«Что, не узнал? – говорю ему. – Я, как волк, язык себе подковала».
Вместе с ним смеемся. Артем все уже знал. Главное, что он знал:
никого нет лучше мамы-чумы.