Написано пером – не вырубишь топором.
© НАРОД.
Не верь ушам, а верь глазам.
© Народ.
Не верь брату родному,
а верь своему глазу кривому.
©Народ.
Не верю!
©Станиславский.
Я, Харитон Сарамливый, пишущий эти строки, в раннем детстве мечтал быть машинистом паровоза. С красно-бело-чёрными колёсами, важно фыркающего белым паром… Не сложилось.
Поезд – это не просто средство передвижения. Это нечто живое, живущее в параллельном мире. Недаром первый фильм назывался «Прибытие поезда». Ох, недаром!
С той поры редко какой режиссёр не снимал поезд. Поезд – беспроигрышный персонаж фильмов, хоть о диком западе, хоть о красных дьяволятах, обеспечивающий динамику фильма, и завораживающий зрителя.
Даже Эльдар Рязанов, в чьих фильмах всё действие протекает статично, совершенно без динамики, не выходя за пределы гаража, клуба или типовой квартиры на улице Строителей, даже Рязанов, и тот показал-таки поезд через окно ресторана Казанского вокзала.
И заметочку эту я, несостоявшийся железнодорожник, начинаю с цитаты.
«Концессию на постройку линии Рязань - Козлов правительство дало 12.03.1865 года, было создано Акционерное общество. Учредитель - Павел Григорьевич фон Дервиз. Движение по линии открылось в сентябре 1866 года. В том же году началось сооружение линии Козлов - Воронеж.
С 1868 года велось сооружение линии Воронеж - Ростов, движение по которой было открыто в 1871 году.
В 1873 году произошло слияние Козлово-Воронежской линии и Воронежско-Ростовской линии в одну Юго-Восточную железную дорогу».
© Википедия.
Если кто никогда не интересовался историей железных дорог, то надобно пояснить, что Козловско-Воронежская линия железной дороги ответвилась на юго-восток от главного детища Дервиза, Рязанско-Уральской дороги, которая стала продолжением Рязанско – Козловской линии, начиная от, мало кому известной, сортировочной станции Кочетовка. Главным детищем Дервиза эта дорога считается ещё и потому что на постройке этой дороги этот гастарбайтер заработал баснословные деньги, за короткий срок. На свои кровные он настроил дворцов в России и Франции, до сих пор радующие взор каждого, кто их видел. Вот какие возможности в России всегда были для гастарбайтеров!
Эта станция и сегодня – одна из крупнейших сортировочных станций в стране.
Бываю там и я, у кума в гостях. Он там машинистом. Он-то осуществил детскую мечту…
А ещё есть небольшой рассказ у одного, довольно известного в определённых кругах сочинителя. Может, кто читал… Называется «Случай на станции Кочетовка». Как-то и я удосужился прочесть, и был, надо сказать, весьма обескуражен такой вот странной фразой:
«То там, то сям прорывались бомбардировщики
и к рязань-воронежской линии, сбрасывали
по нескольку бомб, досталось и Кочетовке.
© Солженицын.
Да нет такой линии – «рязань-воронежской». И не было никогда. Может быть, подумает неискушённый читатель, сочинитель имел в виду дистанцию пути? Не могло быть такой дистанции пути. Ибо в те годы, от Москвы до Кочетовки была Ленинская железная дорога, а от Кочетовки на Воронеж шла Юго-восточная железная дорога. Разные совершенно дороги. Приврал, выходит, сочинитель? Ага. Приврал.
Или, скажем так. Слышал звон, но не знает, где он. А брякнуть брякнул. С умным видом.
Читаем ещё:
«Звонили из Богоявленской, просили подтвердить,
какие попутные он получил, какие ещё нет.
© Солженицын.
Да нет такой станции, Богоявленская! Не Богоявленская, а Богоявленск! Богоявленск это ближайшая от Кочетовки узловая станция по направлению из Москвы.
Выходит, опять приврал сочинитель? Ну, скажем, слышал звон… И брякнул.
Рассказ небольшой, а плюх в рассказе множество. Все подобные плюхи перечислять утомительно. Собственно, весь рассказ состоит из плюх.
Вот сотрудница спрашивает главного героя рассказа, лейтенанта Зотова:
«Вот, в эшелоне четыреста сорок шесть был такой вагон -
пятьдесять семь восемьсот тридцать один. Так - куда его?
- Сейчас скажу… на Пачелму.
- Угу,- сказала Валя, записала "Пач"…
- Вот ты "че" неразборчиво написала,- укорил её Зотов,- а потом
прочтёшь как "вэ" - и на Павелец загонишь».
© Солженицын.
Да невозможно отправить состав на Пачелму напрямую с Кочетовки! Это совсем другая дорога. Чтобы вагон отправить на Пачелму, надо его доставить как раз до станции Павелец (или же Ряжск), на сотню километров в обратную сторону, и перецепить на Сызранско-Вяземскую ветку.
Далее – ещё чуднее.
Юный комендант допытывается:
«И почему вас сюда завезли? - спросил он старого Чкалова. - Вы в
Пензе - были?
- Были, - отозвался хрипло Дыгин.
- Так какого же черта вас крутанули через Ряжск?
Это удивляться
надо, вот головотяпы!
…В Пензе я в очередь стал, шумят - эшелон отходит.
Моршанск ночью проехали.
И Ряжск ночью.
…Десять дней ехало их четверо по своей родной
стране, как по пустыне.
Груз их был - двадцать тысяч сапёрных лопаток
в заводской смазке. И
везли они их - Дыгин знал это с самого места –
из Горького в Тбилиси».
© Солженицын.
А вот тут-то как раз нечему удивляться. Разве что писательской неосведомлённости. Из Горького в Тбилиси как раз можно было и проехать именно таким путём: Пенза - Моршанск – Ряжск – Кочетовка - Грязи. Удивляться надо лишь тому, что сочинитель слышал звон, да не знает, где он. Даже и сейчас, в мирное время, поезда из Горького на Адлер едут через Ряжск. Есть, правда, ещё один путь, через Ртищево и Балашов. Но он длиннее, и выходит этот путь всё туда же, на станцию Грязи.
Тем временем, бдительный лейтенант узнаёт о наличии бесхозного вагона с ватными одеялами, никем не охраняемого и не опломбированного. Он делает попытку разгильдяйство пресечь, перехватить вагон:
«Вот этот проходной на Балашов… он ещё здесь?
- Ушёл.
- Ах, чёрт!! - схватился он за голову. - Сидим тут,
бюрократы
проклятые, бумажки перекладываем,
ничего не смотрим, хлеб зря едим!
А ну-ка, вызовите Мичуринск-Уральский!»
© Солженицын.
Да не к чему вызывать Мичуринск Уральский! Не пойдёт грузовой поезд на Балашов через Мичуринск Уральский! Потому что Мичуринск Уральский – тупиковая станция. В десяти километрах от Кочетовки. Локомотив на этой станции отцепляется, другой локомотив подцепляется к последнему вагону, и состав меняет направление движения. На кой чёрт это делать, скажите на милость, если состав только что сформирован на сортировочной станции?
А пойдёт поезд на Балашов через Мичуринск Воронежский, не заходя в тупик. Либо через станцию Турмасово, что севернее.
Словом, слышал звон…
Впечатление такое, что автор в жизни мало что видел собственными глазами. Не имея представления не только об устройстве железной дороги, о должностной субординации, о школьном учебнике географии, да и вообще, о бытовых человеческих ситуациях и взаимоотношениях.
А это ведь маленький рассказик, всего несколько десятков строк из миллиона им настроганных, а столько вранья. А сколько же тогда вранья в больших сочинениях?
И вот невольно возникает вопрос. А можно ли вообще тогда верить тому, что сочинил этот литератор? Плодотворный, надо сказать, литератор?
Я, Харитон Сарамливый, поостерёгся бы.
Смотри также:
http://www.proza.ru/2018/11/22/896