25 ноября - 80 лет со дня рождения Виктора Белова.
...
В нём жила какая-то нефизическая боль. Он был внешне успешный журналист и известный поэт, человек с голосом, покорившим всю область. Когда программы на радио вел Виктор Иванович - люди оставляли дела послушать уже ради одного его голоса. Поставленный не театрально, а от природы, голос этот был почти родным в каждом доме. Наверное, как раз из-за его искренности и внутренней боли.
Помню, в конце 80-х годов, неожиданно услышал этот голос в телефонной трубке. Как, сам Виктор Белов спрашивает, когда можно приехать ко мне(!) записать интеревью? да хоть сейчас!
И вот мы встретились. А дальше было много встреч, и Виктор Иванович всегда останавливался у меня,когда журналистские маршруты приводили его в наши места. И мне откровенно льстило общение с Беловым - поэт, член Союза писателей России, лауреат Всероссийской литературной премии «Прохоровское поле», журнала «Наш современник», почётный гражданин Красногвардейского района Белгородской области.
В общем - официоза вокруг Виктора Ивановича было много. Но, при всем пиитете к нему, я не мог постигнуть его боязни начальников. Вот он - известный поэт, журналист всего областного радио - а тушуется уже перед районным чиновником. Я не раз было свидетелем того, как одногодки - Виктор Иванович и заведующий отделом культуры Александр Тихонович Харыбин, еще минуту назад рассуждавшие о свободе творчества, тушевались и чуть не ковром стелились перед заместителем главы района Иваном Михайловичем Кирпичёвым . Кто он и кто они? Что заставляло их бледнеть пред его тучной Фигурой?
Не знаю.Может - они были из последнего поротого поколения и спиной чувствовали угрозу. А может - сознавали себя вписанными в чиновную вертикаль, что и диктовало их поведение. Не случайно Гимн Красногвардейского района написан на слова Белова. Он выбран из сотен текстов как раз тем самым Иваном Михайловичем, перед которым робели наши вольтерьянцы.
Но это мелочи по сравнению с тем праздником, в который всякий раз превращался приезд Виктора Ивановича в наши места. Вот как это описано в эпиграмме:
"Вы слыхали о торнадо?
Ну, тогда , без лишних слов,
Расскажу вам, если надо,
Как Является Белов.
Ожидаем и внезапен,
Он - святоша и плейбой.
Если запил, значит - запил,
Увлекая за собой".
Он был вихрь, сама вольность,ходячий стих. Мы ездили по селам, он записывал на магнитофон самобытных поэтов и певцов, он искал крупинки народной речи и выступал в к клубах и школах. Помню, - 1 сентября заходим в класс Засосенской средней школы, а там во всю доску четверостишие:
"В нашей школе снова осень.
Кучеряв, белоголов,
Задавать свои вопросы
К нам пожаловал Белов".
Виктор Иванович влюблял в себя слушателей и собеседников сразу, с первых слов общения. И как-то даже большие залы в его присутствии превращались в семейные круги. К несчастью, почти всегда поездки наши заканчивались пьянкой.
Виктор Иванович ночевал у меня. Для снятия похмельного синдрома у него с собой были порошки. Он говорил, что ими снабжает его жена - работница Витаминного комбината. И впрямь - после порошка он трезвел на глазах Боюсь, что порошки и подкосили его здоровье.
Но главное - я всегда видел в нем большого поэта. Его стихи в его же исполнении - это отдельный жанр. Помню, когда он читал "картошку" - моя жена пришла из соседней комнаты и плакала.
Конечно, пока человек рядом и жив, кажется - что так будет всегда. И значение человека от этой обыденности принижается. Потерю осознаешь лишь с уходом человека. И я чувствую, как боль Виктора Ивановича частью своей перешла в меня.
Мир твоему праху, Виктор Иванович. Я тебя искренне любил, хоть во взглядах на жизнь мы чаще не сходились. Но стихи твои всегда будут трогать до слез.
.
Виктор Белов.
КАРТОШКА
Я очень люблю картошку.
Картошку жёлтую.
Картошку красную,
Картошку чёрную, из костра...
И как о радости неожиданной,
И как о радости ожидаемой
Могу рассказывать о ней
С вечера до утра.
Я в земле копал,
И в снегу копал,
Под дождём копал,
И в мороз,
Со жмыхом я ел,
С отрубями ел,
Со слезами ел,
И без слёз.
Я помню сорок шестой,
Голодный сорок шестой.
А было мне восемь лет,
А в доме ни крошки нет,
А в доме лишь я и дед...
Впрочем, ешьте, друзья,
Я отвлёкся немножко,
Я только хотел сказать,
Что очень люблю картошку.
1960.