Пахому выпала удача. Выиграл по лотерее патефон.
Ну, раз выиграл – удача, а на что ему патефон – это уже дело третье.
Пахом смолоду-то на круг ни разу не ступил, девки, бывало, тянут-тянут, а он, как молодой бычок, упрётся, набычится и ни в какую. Через это и женился поздно на рябой девке, какую никто не брал. Жаловаться грех, хозяйкой была справной и детишек рожала – можно и поменьше было. Да только не было меж ними музыки. Не такой, чтоб плясать, топать, а душевной, чтоб сердце согрело.
Ушла жена. Зато у него теперь патефон. Хоть плачь, хоть смейся. Думал взять деньгами, да на кой они ему. Куда тратить. Много ему надо? Дети, спасибо, обеспечивают, не зря же растил, гнулся.
Пусть будет патефон.
Раньше только в клубе был. Пахом, может, и научился бы танцевать, будь дома свободно, как сейчас, этот самый патефон, а на людях срама набираться не для него.
Сидит, смотрит.
Сын пластинки принёс, где-то старинные взял, рассказал, как пользоваться, заводил даже.
А ему самому охота. И боязно. А ну не получится, осрамится.
Да перед кем? Один. Крути да крути ручку. Сломаешь – выкинешь. Делов-то тридцать копеек билет.
Жалко.
Протёр невидимую пыль. Завтра включу. Сегодня открывал, а завтра включу, что сразу-то всё. Умирать пока не собираюсь, наслушаюсь ещё.
Пахом сладко ухмыльнулся.
Его патефон, когда хочет, тогда и слушает.
И он представил: вот сидит чин чином, слушает. Открывается дверь и входит Полинка, его первая и последняя любовь. А он ей руку: «Потанцуем!» А она: «Ох, Пахомушка, я, поди, так-то уж не смогу». А сама к нему льнёт. Танец такой.
И они плывут-плывут в этом бесконечном танце, и останавливаться не надо, патефон-то свой.
Эх, Полинушка!
Всю жизнь рядом, а дальше дальнего. Чужая жена.
Теперь, поди, и к Лушке посвататься можно. А что бобылём-то сидеть. Кто знает, сколько написано может ещё поживу. И с Лушкой бы в самый раз. И Полинке нос утереть, а то идёт, голову задерёт – танцорка.
Нет, и не надо! Лушка есть! Не откажет. Что ей отказывать, он мужик ещё справный. Дети не мешают. Опять же патефон не у каждого есть.
У Лушки дом справней. Иван-то её сам избы рубил. Себе, понятное дело, лучше всех вывел. Поди, скажет: «Припёрся на чужое». И в мою избу из своих хоромов не пойдёт. Это факт. И проверять не будем. Ещё срамиться!
Татьяна тоже одна, но к ней на хромой кобыле не подъедешь. Шибко интеллигентная. Но и он сейчас-то с патефоном, тоже не лыком шит. И кланяться никому не будет. Не то время.
На том краю ещё кто-то,вроде, овдовел. Давно не был в деревне, пройтись бы надо.
Чистую рубаху, брюки, штиблеты, а что им пылиться. Почитай двадцать годов стоят нетронутые. В последний раз на какие-то выборы надевал и всё.
Так и пойду. Пиджак сын свой, почти новый, отдал. Великоватый чуть, да что теперь красоту наводить, не на танцы, чай.
Танцы теперь свои. Дома. Сколь хошь, столь танцуй.
И станцую! Не хуже других. Лишь бы патефон был.
А он есть!