Короткое северное лето начинается цветением одуванчиков. Не успеешь налюбоваться на этот жёлтый, цыплячьего цвета ковёр, а он уж зелёный, потом и вовсе седой. Над ним жужжат шмели, чуть выше кружатся сонные майские жуки. Их обгоняют влюблённые стрекозы, они толпятся стаями на полянке, шум крыльев-пропеллеров сливается в единый рокот. В светлом бору всё гудит, свистит, верещит. С утра нежно поёт иволга, ей вторит кукушка, а с наступлением сумерек до самой зари в кустах отцветающей сирени дают концерты виртуозы-соловьи. Поздним вечером слышится монотонное урчание козодоя. Иногда раздаются разные странные звуки, то зловещий крик таинственной птицы, то протяжный, жалобный стон. Это лисица или потерявшийся детёныш косули.
В начале июня я сажаю огород. Кроме обычных культур - кабачков, огурцов, моркови, салата, и прочей зелени, возделываю тыквы, томаты, кукурузу, фасоль и подсолнухи, как воспоминание о милом юге. Далее занимаюсь палисадником. Развожу петунии, душистый табак, цинии, астры, оранжевые бархатцы, эшшольцию, космею, ноготки, львиный зев, настурции - карликовые и вьющиеся по ограде. Рядом с ними плетутся ипомеи, цветёт любимый портулак и ещё с десяток однолетников. Пытаюсь заставить распуститься мирабилис, но в нашем климате это пустая затея. Да, обязательно сею пахучие фиалки, без этого никак! Из многолетников и двулетников у меня есть розы; лилии; одна из них с чарующим ароматом; георгины; пионы – древесные китайские и травянистые; касатики-ирисы; гладиолусы; алые маки; садовые ромашки и гигантские колокольчики; незабудки и анютины глазки; флоксы; мальвы. Ах, всего и не перечислишь. На всех клумбах фонарики. Перед сном гуляю по двору и смотрю на появляющиеся звёзды. Над крышей проносятся летучие мыши, я чувствую их едва уловимый писк.
Недалеко от нас протекает река Льста, в неё впадает речушка Олица, за которой прежде находилась господская усадьба. Чуть дальше возвышаются живописные развалины старинной мельницы с разрушенным мостом, образовавшим настоящий водопад, напротив него песчаный пляж. В пасмурные дни, когда здесь не бывает людей, сюда приходит купаться семейство косолапых. Однажды я неподалёку рвала смородину и отчётливо услышала громкие всплески и фырканье. Сосед-охотник Тимофей в тот день поведал:
- Сягодня на пяске видел сляды межвежахи с межвежонышами.
У нас на Псковщине особый выговор. Мне повезло, я не встречалась с хозяином леса наяву. А одна из наших дачниц нарвалась на зверя, когда собирала землянику. Я встречала только бобра да огромного кабана, который совсем близко подобрался к нашему участку. Попадались в чаще зайцы, белки. Егерь сказывал, что у нас водятся лоси, барсуки, енотовидные собаки, завезённые в советские годы, и рыси. Как-то в черничнике ко мне подбежал рыжий лисёнок, он выглядел совершенно ручным, однако, Тимофей мне разъяснил, что так ведут себя бешеные животные.
В нашем местечке жил наследник помещика, владевшего всей округой. Барин традиционно выращивал лён, после засеял поля деревьями для последующей вырубки, теперь эти сосны да ёлки так и растут рядом с нами. Звали потомка Саня Шелехов, по прозвищу Шелех, балагур и весельчак, никогда не расстававшийся с баяном. В молодости он служил на флоте. Коротал свой век бобылём, часто заходил к моему свёкру на тарелку щей. Затем сошёлся с хорошей женщиной, она заботилась о нём. Их жилище, прилепившееся к высокому берегу в месте слияния двух речек, сделалось моим убежищем в одну кошмарную ночь...
В тот год мы с детьми проводили каникулы на моей родине, в кругу семьи. Я каждый день бегала на стадионе, там имелись удобные резиновые дорожки. Днём ходили на Кубань. С детства люблю проплыть в ледяных волнах до переката и возвращаться пешком по раскалённой гальке.
В середине августа пришла печальная весть – смертельно болен свёкор. Я купила билеты и стала снаряжаться. Как не хотелось уезжать в такие тёплые деньки! Мама подумала, что я не справлюсь одна с тремя малышами и оставила младшую внучку у себя, пообещав приехать осенью. На вокзале поднялся сильный ветер, почти ураган. В Питере нам сообщили, что Иван Михайлович умер в тот момент, когда мы садились в поезд.
Свёкор завещал, чтобы его положили вместе с женой. Необходимо было доставить гроб с покойником в Псковскую область. Муж по знакомству нашёл чёрный катафалк. Водитель удивил нас необыкновенной историей, оказывается, он на этой машине провожал в последний путь останки Николая II для захоронения их в Петропавловском соборе. После такого известия мы всю дорогу молчали.
Похоронили свёкра по церковному чину, с отпеванием. На кладбище все были трезвы. После погребения устроили поминки со всеми жителями нашей деревни, во время которых произошёл конфуз. Меня попросили принести ещё водки. Саня Шелех схватил поллитровку, налил себе и выпил залпом, потом его лицо побелело. Выяснилось, что в той злополучной бутылке хранился дедушкин уксус. Бабы запричитали:
- Тебе Михалыч подаёт знак, чтоб не пил!
Знамение было не случайным, через несколько лет Саня в свои именины пошёл в город, его угостили в гостях суррогатным спиртом. Обратно он не вернулся.
Поминая своего отца, супруг хватил лишнего. Пришлось его, грузного, с трудом волочить в спальню. В дверном проёме он зажал своим телом мою левую кисть, я вскрикнула от боли, с ужасом обнаружив, что все ногти на пальцах содраны. Обмотав руку тряпкой, забралась на кровать с маленьким сыном, ещё младенцем. Проснувшись, объятый горем муж начал буянить. Мне удалось выскользнуть из калитки в чём была, с ребёнком, прижатым к груди, в беспробудную тьму. Было страшно, казалось, по пятам в густом тумане меня преследуют призраки. Босыми ногами понеслась к одиноко стоящей избе у мельничных руин. Там меня приютили. Наутро я нашла своего благоверного мирно спящим, все двери были открыты настежь.
Мы пожили на даче до сентября. Стояла ясная погода, омрачавшаяся горением торфяника на болоте - редким явлением в нашем районе. Выкопали картошку. Собрали небывалый урожай капусты и наполовину осыпавшийся горох. Отдали дворового пса сердобольной соседке. Со скотиной дедушка давно распрощался, а вот что делать с курами, нам не понадобилось ломать голову. Их перебил ястреб.
Мою дочь никто не привёз и в следующем году я поехала за ней. Она меня не узнала. Я подарила ей дорогую фарфоровую куклу в нарядном платье, но дочка, взглянув на меня испуганными глазами, дикаркой бежала прочь...