АСФАЛЬТОВЫЙ КОТЕЛ.
Галина Кисель.
Мы сидели на лавочке под окном нашей квартиры и примеряли куклам нарисованные и раскрашенные бумажные платья. Нам было лет по пять, и было это в начале прошлого столетия. Куклы нам вырезали наши мамы из картона, и они жили со всем своим бумажным гардеробом в коробках из-под конфет –
- Смотри, - похвасталась Оля - Это мне Ленка принесла! – она показала мне новое платье нашей принцессы. Оно было серебряное, блестело и вкусно пахло.
Я чуть не задохнулась от восторга. Настоящая фольга нам очень редко попадалась. А разноцветная бумага еще реже.
- Ленка в торгсине работает. Так там одна тетка целую шоколадину слопала, а обертку бросила! Представляешь? Целую плитку!
Я не представляла. Две дольки шоколада, которые достались мне на именинах нэпманского сынка Сережки, мгновенно растаяли во рту. Я даже вкуса не почувствовала. То ли дело мармелад!
- Аля!- позвала меня мама, выглянув из окна. – Иди сюда, да побыстрей, дело есть!
- Счас.. – пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от восхитительного платья.
- Мама опять появилась в окне. – Ну, долго еще я буду ждать?
- Иду, иду! - Я вздохнула.
– Уж эти мне взрослые! Когда они тебя зовут, нужно бежать со всех ног. А вот если мне срочно нужно что-то от мамы, а она, скажем, болтает с соседкой, так прерывать нельзя – это не вежливо! А меня от дела отрывать, это можно!
Мама сунула мне в карман пакетик : - Вот, отнесешь тете Симе, я ей должна. Тут иголки для примуса. И смотри не разворачивай, а то уколешься!
Я охотно хожу с поручениями к тете Симе.
Она никогда не отпускает меня без гостинца, и не расспрашивает, как другие. « А что делает мама? А ваш Сеня еще не объявился?» Ну, какое им до этого дело?
- Котлы обходи по стеночке. – напутствует меня мама.- а то запачкаешься. И беспризорники …
- Да знаю я! А беспризорников днем не бывает, сама знаешь.
Котлы появились здесь недавно, в них варили асфальт, и заливали им улицу. Асфальт – трудное слово. Мы называли его смолой. Когда они появились, мы целыми днями стояли в сторонке, интересовались. Наблюдали за работой чумазых мужиков. Они подкладывали под котлы длинные поленья, носили тяжеленные ведра с этим варевом. Потом мы привыкли. Перестали торчать под стенкой большого дома, у которого окна на улицу. И даже полюбили теплый запах горячей смолы.
Вот только беспризорники, которые ночевали в котлах. Грелись. Грязные до невозможности, горластые, нахальные. Днем их не было. Шлялись по базарам , по улицам целыми ватагами, норовили толкнуть, вырвать покупку из рук. Даже взрослых не боялись.
Вечером и взрослые, и дети старались ходить через дворы или по параллельной улице. Так было дальше, зато надежней.
А сейчас утро, беспризорники давно разбежались. Можно спокойно пройти по улице, тем более, что у котлов уже пару дней нет никого из рабочих.
Но я на всякий случай обошла их сторонкой.
На сей раз тетя Сима угостила меня куском белой булки с повидлом. Булка была пухлая, с хрустящей корочкой. Французская! Такая у нас бывает редко. Все больше хлеб кирпичиком, с довеском. По карточкам. И к булке еще складная книжка с картинками! Цветными. На обложке танцевал умывальник! Мойдодыр! « И мочалок командир!»
Этой книжки у меня не было, но стихи я часто слышала по радио и кое-что запомнила. И теперь шла по улице , слизывала с булочки повидло, чтобы продлить удовольствие, и разглядывала картинки.
Вдруг что-то мелькнуло у меня перед глазами, и булка мгновенно исчезла из рук. Я остановилась и оглянулась. Какой ужас! Я стояла возле котла, на присыпанной пеплом, замусоренной земле, а вокруг никого! Тут опять что-то мелькнуло перед лицом и моя книжечка исчезла в котле, а оттуда раздался издевательский гогот! Над краем котла появилось замурзанное, худое лицо мальчишки. Голая грязная рука торопливо засовывала в рот мою булочку!
Я заревела , и отскочила на чистую часть тротуара.
- Что случилось? Что с тобой? – подбежала ко мне какая-то женщина.
- Он у меня булку украл!
- Кто? – женщина оглянулась. –Тут же никого нет!
-Там беспризорник! И книжку у меня выхватил! - Я показала на котел.
- А ты зачем туда сунулась? – Напустилась она на меня.- Сколько раз говорено…к котлам не приближаться!
Я перестала вопить, сообразила, что булку уже не вернешь.
- А кни-ижка?
- Ну, ты сама виновата. Не надо было подходить! – Тетка махнула рукой и удалилась.
Я помедлила. Уходить без книжки не хотелось. Но и приближаться к котлам я не решалась.
Над краем котла опять возникла голова беспризорника.
- Сама виновата! Сама виновата! – дразнился он и строил рожи. - Вот принесешь еще кусок хлиба. Такого! Не! Два куска.! – Тогда отдам книжку!
- Так у нас булок нету! У нас только, что по карточкам! – Заныла я. – Это меня тетя Сима угостила!
_- Ну, иди к тетке, еще попроси! Ой! – Он переступил с ноги на ногу и скривился, как от боли.
- У них у самих уже нету! – соврала я.
Не идти же в самом деле просить тетю Симу? Для него? Попрошайничать неприлично!
- Ну, тогда какой есть притащи!- требовал он. – Книжку отдам! А то порву.! –
Хорошенькое дело – «пойди принеси». А что маме сказать? Я понимала, что будет со мной, если родные узнают, что я подошла к котлам и еще разговаривала с беспризорником. Хорошо, если просто накажут. А если запретят выходить на улицу? Я не сомневалась, что хлеб мама не даст. Ну что мне было делать? Я продолжала стоять.
- А где остальные бесп…ваши? Днем же тут никогда их не бывает.?
- Поразбежались. Ищут, где подкормиться. Может, на базар подались, или еще куда.- Вздохнул он и печально потупился.
-А ты чего остался?
- Так я на стекло напоровся. Босиком бежал. Там базар закрывали, мы и побежали. Може, кто моркву выкинул, или картоху. Мне даже раз шкурки од сала попалися! Во как!- он оживился.- Я полдня жевал! – Пока бабы с метлами у конторки горлають, можно успеть все ряды оббежать!- И посмотрел вниз, наверно на свою больную ногу.
.- Бутылку разбили и кинули . Я и напоровся.. Теперь болит, стать не могу! – он вздохнул.
Ага, он там один. И выбраться не может. Я подошла ближе.
- У меня тоже такое было. Так меня на извозчике в больницу отвезли. Там перевязали. Я две недели на диване пролежала!
Он дернул голым плечом, оглянулся. Переулок был попрежнему пуст.
- Нам в больницу нельзя, милиция заберет. Ничего, пройдет! Зарастет, как на собаке! -
- Милиция просто так никого не забирает! – Возмутилась я.
- Забирает, забирает! Наших! Ловят и увозят!–
- Ну, чего стала? Иди, хлеб принеси!
Я медлила. Он там один. Теперь я совсем перестала бояться. Ходить не может, не то, чтобы бегать. Но я же в котел не полезу? А если родители узнают, что я разговаривала с беспризорником? Лучше пусть книжка пропадает!
Я повернулась и поплелась домой.
- Ты где это так долго пропадала? – напустилась на меня мама.- Мы с отцом уже пообедать успели. Я тебе суп подогрею. Иди, руки вымой!
Она налила мне супу и отрезала пару ломтиков хлеба.
- Ешь с хлебом! – Приказала она.- Так сытнее.
Суп с макаронами и еще с хлебом! Хлеб с хлебом! Ну, кто такое придумал, все кушать с хлебом? Мы же теперь не голодаем?
« А этот мальчишка там в котле. Ждет,- подумала я.- Голодный! И нога раненая, ходить не может! И никто ему ничего не даст! Их все не любят и боятся. В милицию забирают. - Я прикрыла хлеб ладошкой. Мамы в кухне не было. Рука сама скользнула вниз, и хлеб мгновенно исчез в кармане кофточки. Может, отдаст книжку? Зачем она ему? А я все равно не люблю суп с хлебом!
Я слезла со стула и стала бочком пробраться к двери. Тут над моей головой бамкнуло ! Папины штучки! Так мама говорит и улыбается. Папа повесил в коридоре маленький колокол, от него веревка идет наружу. Дернешь за веревку, раздается громкое «бам»! В дверь стучать не надо. Баба Настя со второго этажа говорит, это грех, вешать на дверь церковный колокол. Но папа не слушает, ему нравится! Церковь все равно закрыли, а колокольню разрушили.
Мама пошла открывать. Это пришла тетя Катя, соседка. Главная сплетница нашего двора. Толстая, большая и ходит, переваливаясь, как утка.
- Твоя малая дома? – Спросила она, снимая с плеча соломенную кошелку. С такими все ходят на базар.
- Ну да. Обедает.-
- Ты Феню с флигеля знаешь? Ее еще муж бросил? – Тетя Катя отдышалась, вытерла лоб рукавом.
- Ну видела, а что?
- Там какая-то соплюха с беспризорниками, что в котле, разговаривает ! Представляешь? Фенька ее прогнала, только не знает, чья!
Я задохнулась от ужаса.
- Моя дома!- Мама для верности заглянула в кухню.- Обедает!
- Доела? Ну, можешь идти. Оля уже прибегала! Только играйте возле дома. Со двора – никуда!
Ничего себе! А как же мне книжку выручить?
- С этой босотой разговаривает? – разволновалась мама.- Они ж и избить могут! И кофту снять. Это ж форменные бандиты!
- Стрелять их надо, всех! Их милиция ловит, ловит, а толку? Вот смотри: - Тетя Катя повернула свою кошелку боком, показала. -Резанули ножом! - На боку у сумки пестрела большая заплата.- Картошка повыпадала. Пока я нагнулась, они похватали и скрылись!
Я притаилась за дверью. Этот разговор меня касался. Из комнаты вышел папа, снял очки и сложил газету.
-Вы кого здесь стрелять собрались? Это ж бездомные, сироты! Несчастные дети.! Их война да голод осиротили! Вы что, про Макаренко не слышали? Антон Макаренко! Трудовая колония ! Исправительная! Под Полтавой! Туда их отвозят. Там они будут жить и учиться!
Соседка недоверчиво скривила губы.
- Этих архаровцев только могила исправит! Они ж готовые бандиты!-
Мама кивнула.- Правда, что грабители! Белье сушить вывесишь – стеречь надо, не отходя!
- Это все продналог! Взымается с селян, а у них самих ничего нету. Некому пахать и сеять. Мужиков войны повыбили, лошадей, коров нет – вот и бегут в города! Думают, у нас тут рай! Сколько их уже померло на улицах! А дети сиротами остаются, беспризорничают!
Отец поискал меня глазами, предостерег. – Ты держись от них подальше! Пока они опасные!
А этот, что в котле, нисколько не опасный! И я все равно должна пойти. На минуточку! Отдать хлеб. Не могу же я положить его обратно? Мама увидит. Крику будет! Я ж сказала, что поела? Книжку забрать!
Я прошла за колючими кустами шиповника в подворотню и выглянула на улицу. Никого! Можно пробежать к котлам!
Оттуда слышался кашель и сопение. А как его позвать? Я ж не знаю, как его зовут!
- Эй! Ты!- нашлась я. Кашель на минутку затих, и появилась его голова. Он протянул руки. Лицо под слоем грязи красное и глаза блестят.
-Хлеба принесла? Давай!
- Нет, ты мне мою книжку сначала!
- Да отдам я тебе книжку! На что она мне? Дурная какая-то! Мойдодыр! Дыр! Дыр! – он опять закашлялся.
Я обиделась. Но обьяснила:- Мой руки до дыр! Понял?
- А что с дырявыми делать?
Действительно! Что делать? Мама говорит « дырявые руки», если я что –нибудь уроню или разобью. И отнюдь не с одобрением!
Вдруг его голова исчезла. Я оглянулась. В наш переулок как-раз сворачивали какие-то люди. Я мигом очутилась в подворотне. Не хватало, чтобы меня застукали возле котла!
Понеслась стремглав домой. Вспомнила, что не закрыла входные двери. Еле отдышалась!
В переднюю выглянула мама.
- Тебя Оленька ищет! Два раза приходила! Ну, где ты носишься?
Тут приоткрылась входная дверь, и раздался звонкий голосок Оли.
-Тетя Соня! Аля уже пришла?
Все! Теперь мне не выйти за ворота! Оля у нас положительная.
Ей эту тайну доверить нельзя, сразу всполошится, и побежит к маме.
Все говорят, что она хорошо на меня влияет. А я взбалмошная, торопыга, неслух, выдумщица и еще дырявые руки! Ну и что? Зато не млямля! Папа так называет Олю! Что делать с хлебом? В кармане оставить нельзя. Вдруг мама проверит? Она постоянно достает из моих и папиных карманов носовые платки, стирает их и вешает на окно. Там солнышко их сушит.
- Оля, я щас1 Только в уборную…
Я завернула хлеб в обрывок газетки, сунула за обогреватель.
Утром отнесу! Избавлюсь.
Утром шел дождь. Я это сразу поняла, как только открыла глаза. Он лупил по жестяному козырьку входных дверей. В комнате было сумрачно. Папа надвинул на глаза кепку, достал зонтик, поднял воротник пальто, и открыл двери. « Б.р.р!»- сказал он и ушел на работу.
Так, сегодня на улицу не выйти!
- А хлеб? Пакетик за нагревателем! Что, если маме придет в голову его включить?
Я подошла к окну. Небо сплошь серое и низкое. Это на весь день! А как там в котле этот мальчишка? - Вспомнила я - Под дождем! И кашляет! И хлеб я не отдала! Крышка от этой огромной кастрюли валяется рядом. Ему не достать. И она тяжеленная. Я же видела, ее с трудом снимали двое рабочих!
- Встала? – мама заглянула в комнату.- Иди поешь, пока каша не остыла. Пшеная!
- «Куркин корм! »- Называет папа эту кашу..- Но мне нравится!-
У меня не выходил из головы пакетик с хлебом. Куда бы его перепрятать? И как?
Тут бамкнул колокол. Опять тетя Катя!
- Ой, Софа, что я сейчас видела!- Затараторила она еще у входа, отряхивая зонт, - Что я только видела, ты не поверишь!
Там рабочие у котлов! Приехали забирать! И нашли в одном беспризорника! Даже толпа собралась! Вытащили , а он голову повесил и глаза закрытые! А худющий! Кожа да косточки!- Она с трудом отдышалась – Лет семи мальчонка! Весь в грязи. Мокрый! И представляешь? Его из котла тянут, а он прижал к себе какую-то книжечку! И не выпускает! Под собой прятал! Так и увезли! С книжкой!
Мама ужаснулась- Он хоть живой? А куда его?
- А я знаю? Но с ними Евдохина невестка поехала! Она в больнице служит! Узнаем вечером! - Тетка опустилась на стул, вытерла рукавом лицо, и стала собираться.- Ох, ноги мои! Болят и болят! Ходить трудно стало!- Ладно! Пойду Евдохе скажу!-
- Бедный ребенок… - мама покачала головой. – Жалко как! Может, и выживет?
Она увидела меня возле дверей.
- А ты что тут делаешь? Вечно подслушиваешь, о чем говорят взрослые! .- Боже, все лицо мокрое! Плакала? Ну не надо! Не надо! Мне тоже жалко стало… А что сделаешь?...
Я и не почувствовала, что плакала. Просто болело где-то внутри. Жалко было беспризорника. Он ждал хлеба, ждал, а я не принесла. Так голодный и лежал под дождем! Книжку мою берег, чтобы не промокла. А сам? - Я вспомнила, как он протягивал руку за хлебом и всхлипнула. – Книжка, ладно, пускай пропадает! Только бы он не умер!
А что теперь делать с хлебом?
Галина Кисель.