Доченька. Глава 20. Последние дни
Тебя выписали на следующий день. Сама ты ходить уже не могла, и тебя на руках занес в квартиру Михаил. Он бережно положил тебя на кровать. Я осторожно сняла с тебя верхнюю одежду и обувь. Ты была очень бледная и вся дрожала. Я укрыла тебя теплым пледом, дала пить теплого чая.
Потом обратилась к Михаилу, высокому, крепкому мужчине:
- Спасибо тебе большое.
- Ладно, я поехал, мне на работу надо срочно, - и он ушел по своим делам, а я осталась сидеть возле тебя.
Немного погодя я покормила тебя с ложечки манной кашей . Ты поела, выпила пол стакана киселя и уснула, - а я стала готовить обед и собирать Ксюшу в школу.
Вечером понадобились памперсы, а у нас их не оказалось….
Пришлось стелить тебе простыни, одеяла. Ты была в полном сознании и стеснялась своего беспомощного состояния. А еще с горечью сказала, что накануне прокапали химию и даже не сделали промывку, как обычно…
Нога у тебя распухала прямо на глазах и сильно болела, но ты терпела эту адскую боль и отказывалась от уколов.
Я не знала, что делать - денег у меня осталось совсем немного, и позвонила Михаилу, но дозвониться до него не могла.
Прошла тревожная беспокойная ночь, а утром пришла твоя подруга Галина Анатольевна, узнала, в чем дело и обещала помочь:
- Давайте, идите в соцзащиту, а я посижу с Катей, пока она спит, а проснется - покормлю.
После долгих поисков я попала в учреждение с милым названием «Забота», там объяснила, что моя дочь - инвалид второй группы, находится в тяжелом состоянии, и ей срочно требуется помощь, но мне дали длиннющий список учреждений, которые надо обойти, чтобы получить помощь. На это у меня не было ни времени, ни сил.
Но я всё-таки попыталась - пошла к заведующей поликлиникой, где наблюдалась Катя и объяснила ситуацию, на что врач резко ответила:
- Обезболивающие вашей дочери мы дать не можем - она написала осенью отказ от бесплатных лекарств , а памперсов у нас нет. Так что помочь вам ничем не можем, кроме того, что я выпишу рецепт, а по поводу назначения ей первой группы идите к главному врачу.
Я пошла к главному врачу, но его на месте не оказалось, пришлось идти на прием к его заместителю – холеному, румяному, молодому человеку в белом халате.
На мой вопрос, почему моя дочь до сих пор на второй группе? Он важно ответил:
- А она находится еще не в таком состоянии, что ей требуется первая группа…
- Какое же надо состояние! Она не может самостоятельно передвигаться! – доказывала я, но врач был неумолим и твердил, что надо пройти ВТЭК.
- Господи! Всё бесполезно. Этим чиновникам от медицины все равно, в каком состоянии находится моя дочь. Надо бежать скорей домой к Кате и отправлять Ксюшу в школу, - так думала я по дороге домой…
Чиновники нам не помогли, а вот добрые люди нашлись – муж Галины Анатольевны принес пачку памперсов, вторую пачку купил Михаил. На обезболивающие лекарства пришлось сдать все золотые украшения…
Но памперсы надо было менять, а это было непросто. Ты пыталась подняться сама, но не могла и в изнеможении падала в постель, и приходилось приложить немало усилий, чтобы привести тебя в порядок. Ты стоически терпела всё - наши неловкие движения, боль, неудобства.
Приходили твои подруги - Лена, Ира, Анжела. Они приносили еду, но ты ела понемногу суп, сваренный мной, кисель и детское питание. Ира достала у стюардесс, летавших в Приморье, трепанга и сказала давать его тебе каждое утро по чайной ложке. Все они старались помочь, а Галина Анатольевна даже помогла мне провести сухое мытье. Одна из подруг привела маникюршу и та сделала тебе красивый маникюр…
Я очень благодарна им всем за внимание и заботу о тебе. Потом приехала моя сестра Наташа и тоже стала помогать мне ухаживать за тобой. Но я очень боялась за твое состояние и вызвала врача. После долгого ожидания - через несколько дней пришла женщина-хирург, сделала перевязку, посмотрела ногу, покачала головой, попрощалась и ушла. Больше она не появилась…
А состояние твое ухудшалось день за днем. Ты совсем мало ела и только много пила. Один раз ты попросила:
- Мама, дай мне чего-нибудь вкусненького.
Я открыла банку компота ассорти и давала тебе понемножку с ложечки резаные фрукты, а ты просила:
- Еще, еще! – и съела половину банки. А на другой день попросила ручку и бумагу и уже неровными строчками написала, что в случае смерти доверяешь опеку дочери мне, своей матери, - затем написала дату и расписалась. Потом позвонила Михаилу и сказала ему, что хочешь исповедоваться и причаститься и попросила, чтобы он пригласил батюшку.
И на следующее утро пришел священник. Он был молодой, высокий, красивый и румяный. Батюшка прошел к тебе в комнату и попросил нас выйти. Таинство исповеди началось. Через полчаса батюшка пригласил нас и долго проводил обряд. Он соборовал и причащал тебя. Мы повторяли за ним слова молитвы, и не было ее горячей…
Но ничего не помогло и не облегчило твои страдания. А ты любила жизнь и вечером сказала мне:
- Мама! Я жить хочу! Я столько еще не сделала в жизни…
И я взяла тебя за руки и ответила :
- Будешь, доченька, будешь, милая, жить…
А ты угасала, словно свечка. Осунулось твое прекрасное личико, и только прежними оставались твои большие голубые глаза…
Я ухаживала за тобой с любовью, спала по нескольку часов в сутки, но тебе становилось еще хуже, ты впала в кому, ничего не ела и только лежала и смотрела куда-то вдаль…
Вечером, когда Ксюша еще делала уроки, я вызвала скорую помощь. Не сразу приехали к нам, хотя найти наш дом не представляло труда.
Врач, пожилая, умудренная опытом женщина, выслушав мои объяснения и просьбу помочь дочери, пристально посмотрела на тебя, послушала сердце и попросила проводить ее в подъезд, а там сказала мне:
- Дни вашей дочери сочтены. Это случится сегодня или завтра. Помочь ей я ничем не могу. Держитесь.
Я вернулась в комнату и не сдержалась, заплакала, и слезы капали на твою постель, а ты вдруг пришла в себя, открыла глаза, погладила меня по руке и прошептала:
- На своей, на своей…
И я поняла тебя – это ты хотела умереть на своей постели…
В юности ты читала роман Эмиля Золя «Западня», где главная героиня Жервеза- жена спившегося кровельщика Купо, мечтала лишь в конце об одном – умереть в своей постели…
Но тебе это не было суждено. Твои друзья решили отправить тебя в больницу против моей воли. Особенно настаивала одна женщина – я не хочу называть ее имя…
Моя сестра Наталья тоже поддержала её и сказала:
- Пусть Катю отвезут в больницу. Ей там покапают, а станет лучше – отправят домой.
Она и вызвала скорую помощь холодным зимним вечером. В квартиру зашли тогда два медика –врач и фельдшер. Они даже не стали тебя смотреть, а попросили вынести больную в машину. Я позвонила соседям, чтобы помогли, но никто не открыл дверь. Тогда фельдшер постелил на полу зеленую кленку и тебя положили на неё в футболке и памперсах…
Я только успела накинуть сверху теплый мягкий халат, как тебя вынесли из дома, положили на снег, потом внесли в машину и увезли в больницу.
Я приехала туда следом в страшном волнении, когда тебя из приемного покоя уже подняли в терапевтическое отделение. Ты лежала на третьем этаже больницы, в палате с облупившейся штукатуркой на стенах, и была без сознания. Кроме тебя там лежали еще человек пять женщин. Я подошла к кровати и поцеловала тебя в губы - они были совсем сухими.
Я знала, что тебе нужно пить, и побежала в аптеку. Там купила воду в бутылочках, как для питья маленьким детям. Твой организм страдал от обезвоживания и недостатка питательных веществ. Я осторожно сунула тебе бутылочку в рот. Глаза твои были открыты, но ты водила ими туда-сюда, вправо-влево совсем безучастно.
Я хотела остаться с тобой на ночь, но меня не пустил врач, и отговорила сестра Наташа:
- Иди домой, скоро придет со школы Ксюша. Как она останется одна в квартире? Она и так вся перепугана. Сейчас Катя спит. Врач сказал, что ей скоро поставят капельницу, и ей станет лучше. Я приеду рано утром, а сейчас с ней посидит Ира. Иди, отдохни хоть немного – на тебя смотреть жалко и Ксюшу успокой и покорми.
Я вернулась в квартиру, машинально поставила кастрюльку на плиту, чтобы сварить внучке ужин. А вскоре позвонила Ксюша. Увидев пустой диван она сразу тревожно закричала :
- А где мама?!
- Успокойся, милая, она в больнице.
- А что случилось? Она умерла? Скажи! – кричала девочка.
- Нет, нет! Что ты говоришь! – отвечала я, а у самой сжималось сердце от боли и страха за твою жизнь…
Ночь мы провели беспокойно, Ксюша долго не могла уснуть, а ночью вздрагивала и кричала во сне.
Утром я сразу позвонила сестре:
- Наташа! Ты где?
- Я уже в больнице.
- Как Катя?
- Она спит. Все хорошо.
- Ты побудь с ней пока, а я разбужу Ксюшу, и мы приедем вместе.
А через полчаса Наталья позвонила сама:
- Катя проснулась, покушала манной кашки, попила чая. Сейчас ей будут ставить капельницу.
- Ну, спасибо, Наташа. Мы скоро придем в больницу.
Еще через несколько минут новый звонок опять от Натальи. Каким – то глухим голосом она сообщила мне страшную весть:
- Умерла Катя…
- Что?! – закричала я и бросила трубку. И снова звонок - звонила Галина Анатольевна:
- Соболезную, - сказала она. И от этих слов мне схватило сердце резкой кинжальной болью так, что я чуть не потеряла сознание. Положив под язык таблетку нитроглицерина, я открыла шкаф, где висели твои нарядные платья, и выбрала одно - то самое, в котором ты была на консилиуме. Собрав смертную одежду для доченьки, я оставила спящую Ксюшу, быстро оделась и побежала в больницу.
Было обычное зимнее утро с потоком машин и людей, а я не замечала никого - задыхаясь, я бежала с пакетом в руках дальше. Но вот, наконец, впереди трехэтажный больничный корпус. Бегом, из последних сил я поднялась на третий этаж, вбежала в палату мимо поста медсестры и увидела пустую кровать. Я вернулась на пост и спросила:
- Где моя дочь Оградовская Екатерина?
- Увезли в морг, - спокойно ответил молодой врач, склонившийся над чьей-то историей болезни.
- Когда увезли? Ведь еще не прошло и часа, как она умерла…
И почему? Ведь диагноз её был известен. И мне обещала заведующая поликлиникой, что в случае смерти её не будут вскрывать.
- Всех больных, умерших в стационаре, мы отправляем на вскрытие, - невозмутимо ответил мне молодой доктор и подал бумажку с телефоном и адресом морга, где я могу забрать свою дочь…
Слезы градом хлынули из моих глаз, я вытерла их рукой и пошла к выходу. По иронии судьбы больница находилась напротив того самого дома, где когда-то, полные надежд на счастье, жили Катя и Дима. Вот на этом балконе сидела Катюша с маленькой Ксюшей. А большая береза весело шелестела им зелеными листьями и убаюкивала ребенка на руках матери. Ветки её склонялись к самому балкону. Маленькая девочка любила смотреть на березу, особенно, когда на ветки садились птички и пели свои песни. Эта береза была свидетелем короткого семейного счастья молодой пары…
А теперь город принял и выплюнул очередную свою жертву. Это случилось в пятницу, которая стала для нас черной…
Я позвонила в морг и спросила:
- Когда я могу забрать свою дочь Оградовскую Екатерину?
Мне равнодушно ответила женщина, работавшая там:
- Только в понедельник утром. Трупов много. Вскроем только к вечеру. Привезите одежду и деньги - три тысячи семьсот рублей за мытье и переодевание покойной. Можете эти деньги передать с работниками похоронного бюро.
- Да, да, обязательно передам, - ответила я и поехала домой на автобусе.
Ехать было недалеко – всего две остановки, но какими долгими они показались мне! Белый свет казался мне черным. И сейчас трудно писать об этом…
Дверь мне открыла Ксюша. Глаза её были заплаканы.
- Я тебя потеряла, долго ждала. Где ты была? У мамы? Как она?
- Мамы нет. Она умерла.
- Как нет? Ты обманываешь меня. Это неправда! – кричала, громко всхлипывая, бедная девочка.
Я схватила её и прижала к себе – ты оставила мне самое дорогое, что было у тебя…
Мы плакали вместе, а потом я собрала и проводила её в школу - пусть отвлечется от горя среди одноклассников, а сама поехала в похоронное бюро и не передать того ощущения, которое испытала я среди гробов, крестов, оградок и венков. Но надо было достойно проводить тебя в последний путь, и я договорилась обо всем.
© Copyright:
Татьяна Шмидт, 2018
Свидетельство о публикации №218112201591