Необычная собеседница

               

   – Для чего только придумали всякие приставки и суффиксы, причастия и деепричастия? От этих спряжений, наклонений голова кругом идёт. И знаки препинания – одна головная боль, – ворчал про себя школьник. – Сколько сижу, учу, а толку никакого. На что это мне? Да в жизнь не пригодится. Буду, как дедушка, печником. А там грамота особо не нужна.
  Нет, точно русский язык не понадобится. Для печных дел мастера, а Витёк и не сомневался, что он обязательно станет таким, главное – подогнать кирпич к кирпичу, да раствор правильный сделать, чтобы печь не развалилась. Ну, ещё, чтобы стены ровные были и лежанка…
 
  При воспоминании о лежанке Витёк даже глаза закрыл: «Хорошо там зимой. Особенно в морозные дни после зимних забав да игр с друзьями. Придёшь, мокрую одежду скинешь – и на печь, на лежаночку, мягким одеялом покрытую. Смастерил дед свою печку, что надо. Настоящее произведение искусства. И варит, и жарит, и греет, и парит, и лечит».
 
  Дед у Витька мастеровой. В деревне нарасхват. Да что в деревне, во всей округе его знают и отзываются о нём высоко и по-доброму: «Профессор!»
  Ну, какой дед – профессор? Окончил только пять классов, потом война началась, учёба-то вся и вышла. Пока отец воевал, дед матери помогал.
  Витьку даже смешно стало. Дед матери помогал. Тогда он ещё дедом не был. Мальчишка. Было ему в ту пору, как Витьку сейчас.

  ***               
  Прислонившись к тёплой печке, он задумался: «Вот математика – это нужная наука. Прибавить-убавить, умножить-разделить у него неплохо получается. Да и учитель иногда похваливает. География – наука интересная, история – ничего.  А вот русский…  Какая разница, куда запятую поставить или тире с двоеточием? Сложно, сложно всё это. Нет. Решено. Буду печником. Так и отцу скажу, чтобы особо не ругался. И никаких тебе проблем. Никаких деепричастий и сложных предложений».
   
  Незаметно для себя школьник задремал. Печь щедро отдавала своё тепло, мальца и разморило.
  – Витё-ёк, – раздалось где-то рядом, – учиться тебе надо, учиться.
  – Да на что?  Печником буду. Знаний хватит. А кирпичи класть дед меня как-нибудь научит, – отозвался тот, не понимая, кто с ним говорит.
  – Эх, дружок, зачем же тебе «как-нибудь» от деда-мастера перенимать? Во всём должна быть основа. В жизни, в знаниях, даже, чтобы печь надёжно и прочно поставить, хорошая основа нужна. Как у каждого слова в русском языке.
  – Так это ты, Печь? Ты что, разговаривать умеешь? Вот чудо-то какое.
  – Да какое чудо? – не унималась собеседница. – Ты русские народные сказки любишь? В них мои родственники – русские печки – очень даже разговорчивые. И на помощь готовы прийти в любую минуту.
   
   Немного помолчав, продолжила:
  – Так вот, основа должна быть во всём. А у печи – особенно. Иначе как она будет стоять, греть, варить да вас на лежанке выдерживать.
  – Действительно, нужна. Но дед, думаю, меня научит.
  – Да что ты заладил: «дед научит, дед научит». Ты сам за ум берись. Смотрю, не очень большой любитель уроками-то заниматься. Чуть что посложнее зададут, ты и учебники в сторону убираешь, ждёшь, когда мать придёт да поможет. Сам учись знания добывать. Без труда, как говорится, не вынешь рыбку из пруда. Вот ты – будущий печник – знаешь, как правильно выложить дымоходы? Чтобы печь со всех сторон прогревалась, чтобы тепло равномерно шло во все стороны? Да чтобы и дым в избу не шёл, а то получится курная изба.
  – Какая, какая изба, – засмеялся Витёк, – курная? Это от слова «курить» или от слова «курица»?
  – Эх ты, грамотей. А ещё историю с географией любишь. Давай-ка заглянем с тобой в далёкое время, когда таких печей, как я, и в помине не было.
   
   Издалека повела Печь повествование: как ещё при Петре Первом настоящие печколады начали силы пробовать, показывать искусство кладки настоящих русских печей. Чтобы не только тепло было, но и красиво, и аккуратно.
   С каждой минутой Витёк изумлялся всё больше – настолько интересно и увлекательно рассказывала Печь. Прямо, как учительница истории.
  – Как, как ты мастеров назвала? Печколады?
  – Да, а ещё их называли «печкоклады». Кстати, слова-то сложные – печколады – ладили печи, печкоклады – клали. Но это одно и то же. Видишь, и тут русский язык знать надо.
   
   Витёк нахмурился: «и тут русский язык».
  – А как правильно лежанку сделать, рассчитать, чтобы всем места хватило, чтобы нагревалась хорошо и тепло держала? Ты большой любитель на мне полежать, – не унималась Печь.
  – На нашей лежанке только двоим места хватает. А если не ложиться, то и трое войдут. Бабушка с дедом там свои кости греют. Так они мне говорят. Лечатся. Полежат немного, а потом у них спина и проходит. А ещё, – вспомнил малец, – бабушка там травки разные сушит. Зимой обувку ставим. Утром-то как хорошо тёплые валенки надеть.
 
  – А куда ты свои сырые рукавицы кладёшь?
  – В печурку, – не моргнув глазом, ответил Витёк, – там внутри так тепло. До утра рукавички и носки сохнут.
  – Печь греет, лечит, а ещё – самое главное?
  – Дак это, варит и парит. У мамы с бабушкой такие пироги вкусные получаются. А шанежки – просто объедение, – у паренька даже дыхание перехватило, – каша вкусная получается, рассыпчатая. И пенки с топлёного молока люблю первым снять. Вкусня-я-тинка!
  – Хорошо приготовленная еда тоже во многом зависит от того, как печь сложена. И дрова не последнюю роль играют.
  – Про дрова я всё знаю. Мы с папкой их вместе готовим. Он пилит, колет, я помогаю складывать в поленницу. Всё лето дрова сохнут, зимой не надо ни щепы, ни лучины.
 
  – А ты молодец. Во многом уже разбираешься. Вовремя заготовленные дрова – это уже полдела. Сухих дров и в печь меньше надо. Экономия. Домой-то дрова заносишь?
  – Бывает. Только в печь укладывать не доверяют. Говорят, мал ещё.
  – Правильно. Дрова в горнило укладывать надо умело, чтобы горели они ровно и жар распространяли равномерно, чтобы под нагревался, и тепло вверх шло, лежанку грело. Любишь на огонь смотреть?
  – Очень, – признался Витёк. – Мамка меня с кухни гонит, а бабушка позволяет. Иногда со мной присядет и обязательно какую-нибудь присказку скажет. Интересную-преинтересную. Или поговорку.
 
  – А мне можешь сказать. Я страсть как присказки люблю. Пословицы разные, поговорки.
  – Сейчас вспомню. А вот: «сиди у печи, да слушай умные речи», «гости на печь глядят, видно, каши хотят», «когда в печи жарко, тогда и варко».
  – Смотри-ка, а я эту, последнюю, не знала, – вздохнув, сказала Печь. – А вроде столько слышала.
  – Откуда ты можешь знать?
  – Дорогой мой, я сколько в этом доме стою? Сколько школьников на мне сидело-пересидело, лежало-перележало. А сколько вас с учебниками да книжками у моих боков грелось. Вот я ума-разума и набиралась.  Словарный-то запас у меня – ого-го какой. Ты вот про печку много ли знаешь? Нет. Что такое шесток, знаешь? А подшесток?  Нет. А устье? А подпечье?
   
  Печь сыпала новыми для Витька словами как из рога изобилия: поддувало, перекрыша, самоварник, щиток, устье, задвижка, вьюшка, загнета…
  – Знаю, но не все. Вьюшку знаю. Слово красивое: «вьюга – вьюжит». Закрыть вьюшку – это, чтобы вьюга в дом не попала. И закрывать надо вовремя. Рано закроешь – угореть можно, поздно закроешь – тепло уйдёт.
  – Всё правильно. А теперь узнай у деда, что другие слова значат. Твоя бабушка меня иногда ласково кормилицей зовёт. Когда белит, всегда приговаривает: «матушка, кормилица ты наша», – мягко сказала Печь.
  – Как не кормилица. Сколько всего готовится в твоём горниле. Ух ты, сам не ожидал, что так скажу, по-деловому, – Витёк от неожиданности повёл плечами.  – Щи особенно удаются. Наваристые, душистые. И каши готовить бабушка мастерица.
 
  – Ой, Витёк, знаю я всё. Хоть и не пробую, а ароматами сыта бываю. Да и на вас, едоков, смотрю, радуюсь, что угодила. А бабушка твоя, на самом деле, – мастерица. Настоящая фантазёрка. Сделает одно тесто, а из печи достаёт то кулебяки, то расстегаи, то курники.
    Что-то мы с тобой, дружок, на кулинарную тему отвлеклись. Нам же надо по-мужски, по строительному делу.  Знаешь, как называется то место, где хранится весь кухонный инвентарь?
  – Да, это подпечье, – гордо ответил школьник и улыбнулся
  – А вот ещё один вопрос. Выше шестка справа есть отверстие, которое закрыто заглушкой. Ты, случайно, не знаешь, для чего оно?
  – Спросил как-то деда, он сказал, что это для самоварной трубы. А у нас дома самовар электрический. Труба без надобности.
 
  – Верно. Это самоварник или душник. Так его кое-где называют. Он выходит в дымоотводную трубу. Было время – самовар кипятили с помощью щепок и лучины. Из самоварной трубы шёл дым. Вот его и направляли в печное отверстие. А потом пышущий жаром самовар ставили на стол, и вся семья садилась чаёвничать.
Вот видишь, на вид я – обычная печь, а ближе рассмотришь – вся из частей состою.
  – Значит ты – сложносоставная. Как сложное предложение.
  – Да, я – такая. Но ведь мы с тобой разобрались. Правда, ещё не полностью, но вступительный экзамен на мастера печных дел ты сдал.  Учись, не ленись, ты способный парень.
  Печь подвинулась ближе.
  – Э-э, да у тебя и уроков-то осталось всего ничего, – она погладила школьника по голове. Витьку стало тепло и приятно от её прикосновений.
  – Спасибо тебе, Печка…

  ***
  – С кем это ты разговариваешь, а? Вроде один дома оставался, – в комнату вошла бабушка. – Давай-ка, милок, печь проверим. У меня там щи поставлены, да каша-повалиха. Поедим честной компанией. Вот-вот и дед подойти должен. Пока на стол накрываем, успеет в самый раз. Потом и родителей ждать будем. Мать сказала, что немного задержится на ферме, а отец из рейса только к вечеру вернётся.
   Бабушка всё говорила и говорила, но Витёк её не слушал. Он смотрел на печь, которая пару минут назад вела с ним задушевную беседу.
 
  А та стояла на месте, как всегда чисто побелённая и прибранная. Наверху, на самом краешке сидела кошка и, прищурившись, поглядывала на Витька. Ему даже показалось, что она улыбнулась. «Надо же, кому рассказать – не поверят. С печкой разговаривал. Да-а! Но разговор получился интересный, а главное, полезный. Всё, надо браться за русский, учить и учить…»
  – Сейчас, бабуль, приду. Поедим, а потом я за уроки сяду.  Новое правило по русскому задали.