или
Почему Пржевальского не пустили в Тибет?
Третье путешествие Н.М. Пржевальского в Центральной Азии состоялось в 1879-1880 гг и описано им в книге «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Жёлтой реки». Экспедиция завершилась неудачно: уже вышли в верховья Жёлтой реки (Хуанхэ) и поднялись на высокогорное плато Тибет, когда отряд остановили посланцы тибетского ламы и не пустили дальше. До Лхасы, столицы Тибета, оставалось 250 км. Этот отрезок пути Пржевальский предполагал пройти с караваном за десять дней…
Но, но…Вместо путешествия пришлось стать лагерем у подножия горы Бумза (на высоте 4650 м над уровнем моря) и около месяца вести изнурительные переговоры с учтивыми, но непреклонными посланцами далай-ламы. Какая досада! Заветная цель русского путешественника отодвигалась надолго, а может быть и навсегда.
Ещё на втором переходе вперёд (уже по плато Тибет) отряду встретились трое монголов, из которых один был старый знакомец из Цайдама. Они поведали нерадостные вести: тибетцы решили не пускать русских к себе, так как ещё задолго до прибытия отряда разнёсся слух, что «русские идут с целью похитить далай-ламу».
Для справки: далай-лама – это духовный вождь тибетского народа, главный начальник над буддистами Тибетской страны. Святой и непогрешимый во всех отношениях.
Почему они решили, что «русские идут, чтобы похитить далай-ламу» – сие есть вообще непонятно. Делаем вывод: азиаты слухам и всякому вранью верят больше, чем своим глазам и ушам. Такая вот азиатская ментальность. Похожая на российскую…
В России верят телевизору...
Сразу же внесём поправку в новую историю: тревожный клич «русские идут» выдумали не ультраправые американцы времён первой холодной войны, а тибетские граждане буддистского вероисповедания ещё за 70 лет до антикоммунистических воплей в США.
По словам монголов, стар и млад в Лхасе кричали: «Русские идут сюда, чтобы уничтожить нашу веру; мы их ни за что не пустим; пусть они сначала перебьют всех нас, а затем войдут в наш город».
А вот вам и герои Тибетской страны – готовы отдать жизнь за веру…А ведь на их веру никто не покушается. Но так хочется показать готовность умереть за веру, оттого и беснуются. Ищут, где бы им героизм показать…Да, да…показать, для театра, но не умирать же в натуре. Родную страну напоминает… «руссо патриото»…с очень нежными чувствами верующих, которые легко оскорбляются любым словом или картинкой. Вербальный патриотизм…
Теперь же ввиду неожиданного появления на северных границах Тибета отряда из 13 вооружённых офицеров и казаков, о чём дошла весть в столицу с первых тибетских стойбищ, были наскоро собраны на границе далай-ламских владений солдаты и милиция, а местным жителям под страхом смертной казни запретили продавать русским что-либо и вообще вступать с ними в какие-нибудь отношения.
Что-то до боли знакомое звучит в этих запретах покупать у русских и продавать русским что-либо…
Nota bene, уважаемый читатель! Вот вам и пожалуйста: экономические и политические санкции против русских. Не в Европе их придумали. 140 лет назад азиаты уже вовсю давили санкциями нежелательных русских и других путешественников.
Слухи слухами, но идти надо вперёд – в Тибет.
Пржевальский принял решение завершить переход и стать бивуаком уже на территории ламских владений. Монголов он взял с собой, чтобы они послужили в качестве переводчиков. Здесь, у горы Бумза, они встретили тибетских чиновников в сопровождении 10 солдат и вступили с ними в переговоры. Посланцы далай-ламы держали себя весьма вежливо и вошли в юрту русского начальника только по приглашению.
Прибывшие чиновники задали вопросы: кто вы такие и зачем идёте в Тибет? Николай Михайлович ответил, что они все русские и идут в Тибет затем, чтобы посмотреть эту неизвестную для них страну, узнать, какие живут в ней люди, какие водятся звери и птицы, какая здесь растительность и т.д., – словом, цель экспедиции исключительно научная.
На это тибетцы отвечали, что русские ещё никогда не были в Лхасе, что сюда с севера приходят только монголы, тангуты да сининские торговцы (из Китая) и что правительство тибетское решило не пускать их далее.
Вот вам яркий пример азиатской логики: поскольку с севера в Тибет приходят только свои азиаты, а русских в Тибете раньше не было, то пусть их не будет и впредь. Дальше вас не пустим.
Азиатская диалектика – умение применять логические доводы в дипломатических переговорах. Борьба противоположностей, заводящая в тупик. Отрицание отрицания: вас у нас раньше не было – пусть не будет никогда.
Пржевальский показал свой пекинский паспорт и заявил, что самовольно русские никогда бы не пошли в Тибет, если бы не имели на то дозволение китайского государя, что, следовательно, не пускать нас далее не имеете никакого права и что отряд ни за что не вернётся без окончательного разъяснения этого дела.
Тогда чиновники, вероятно заранее проинструктированные, как поступать в случае упорства русских, попросили Пржевальского подождать на этом месте до получения ответа из Лхасы, куда тотчас же будет послан нарочный с изложением обстоятельств дела. Ответ, как уверили русских, мог ожидаться через 12 дней. На эту комбинацию Пржевальский согласился. Тибетцы переписали состав отряда и число казаков, а также паспортные данные из китайского документа, и поспешно уехали в Напчу – селение на границе Тибета и Китая.
Следует заметить, что во всех предыдущих путешествиях, на всех встречах с чиновниками из местной власти, Пржевальский надевал свой полковничий военный мундир с блестящими пуговицами, эполетами и витыми шнурами. Поглядеть на грозного представителя русского царя приходило множество народу из окрестных селений и стойбищ. Азиаты очень уважали мундиры с погонами. Вместе с подарками местным чинам это содействовало успеху переговоров, и отряд получал всё необходимое для продолжения путешествия.
В случае с тибетскими чиновниками погоны не произвели впечатления: посланцы исполняли волю далай-ламы неукоснительно – в противном случае, как они сами признались, им бы просто отрубили головы. Жизнь человеческая в Азии ценилась дешевле российской копейки. А потому на последующие переговоры с тибетцами Пржевальский мундира уже не надевал.
•
Ввиду вынужденного стояния под горой Бумза, отряд занялся своей обычной научной работой: исследовались и наносились на карту ближние и дальние окрестности, собирались коллекции и гербарии, и конечно, офицеры и казаки вовсю охотились на местную фауну, в чём им никто не препятствовал. Всё-таки, они базировались на территории Тибета, хотя и приграничной, а потому исследовать северную окраину плато было просто необходимо. Когда ещё доведётся сюда придти?
Ещё польза от стояния на Тибетском нагорье состояла в том, что русские невольно прошли акклиматизацию и за месяц активной деятельности привыкли к разреженному воздуху высокогорья.
Местное население восхищалось оружием отряда – дальнобойными винтовками системы Бердана. Слухи о непобедимости русских шли впереди отряда. Возможно, по причине хорошей вооружённости маленького отряда их так боялись в Лхасе, что готовились «погибнуть за веру», но не отдать своего духовного вождя русским.
Ещё в первых двух путешествиях русский отряд навёл страху на местные банды, коих в Центральной Азии водилось ну слишком уж много. Как в России в период гражданской войны. Однажды на стоянке в пустыне отряд отразил нападение конной банды тангутов численностью около 300 бойцов. Пржевальский умело организовал оборону. Выручило дальнобойное оружие. Офицеры и казаки стреляли метко. Потеряв полсотни человек на дальних подступах, банда отступила и скрылась в горах. Потом отряд шёл через эти горы, но тангуты так и не решились ещё на одну атаку, хотя сопровождали экспедицию в течение трёх дней, не приближаясь на расстояние выстрела из берданки. Боялись. Приблизились, было, группой, убедились – двоих потеряли. Отошли. Жить каждому хочется, даже простому туземцу.
Пржевальский записал в дневнике:
«…Проход наш без проводника через Северный Тибет, наше скорострельное оружие и умение стрелять – всё это произвело на туземцев необычайное впечатление, ещё более усиливавшееся теми нелепыми слухами, которые распускала про нас народная молва. Так, везде уверяли, что мы трёхглазые, чему поводом послужили кокарды наших фуражек; что наши ружья убивают на расстоянии необычайном и стреляют без перерыва сколько угодно раз, но сами мы неуязвимы; что мы знаем всё наперёд и настолько сильны в волшебстве, что даже наше серебро есть заколдованное железо, которое со временем примет свой настоящий вид».
•
На шестнадцатый день стояния близ горы Бумза в отряд прибыли двое чиновников из Лхасы в сопровождении начальника деревни Напчу и объявили, что в ту же Напчу прибыл со свитою гуцав (посланник) от правителя Тибета номун-хана (исполнительная власть – А.К.), но что этот посланник лично побывать у нас не может, так как сделался нездоров после дороги (в штаны наложил, или, если вежливо – побоялся ехать к русским – А.К.). Вместе с тем приехавшие объяснили, что по решению номун-хана и других важных сановников Тибета, русских не велено пускать в Лхасу.
На этот раз тот же отказ и без всякой мотивации. Азиатская простота разгневала русского путешественника. Через переводчика Пржевальский велел передать гуцаву, что он так и не получил объяснения мотивов не пускать русских в Лхасу, и если через 2-3 дня тибетский посланник не приедет к горе Бумза для переговоров, то русский начальник сам пойдёт в Напчу. Если боязливый гуцав не идёт к горе, то Пржевальский сам придёт к гуцаву.
Чиновники обещали исполнить пожелание русского начальника, но при этом умоляли, чтобы русские не двигались вперёд, так как в противном случае им не избежать сурового наказания по возвращении в Лхасу.
Ультиматум подействовал. Через день прибыл гуцав со свитою. Для них слуги подготовили две палатки, где важные азиаты переоделись и затем во всём меховом величии пришли в палатку к русским.
Итак, международные дипломатические переговоры продолжились…Следует заметить, что Тибет в те времена был практически независим от Китая и поддерживал с Поднебесной империей только торгово-экономические отношения. А посему размахивать пекинским паспортом перед посланцами Тибета вроде бы не было резону. Как мы понимаем, Николай Михайлович сделал это чисто психологически: всякие бумаги с печатями действуют на азиатов успокаивающим образом.
После обычного спроса о здоровье и благополучии пути посланник обратился к русскому командиру с вопросом: русские ли вы или англичане?
Опять двадцать пять! Уже представлялись на прошлой встрече. Ох уж эта азиатская учтивость!
Получив утвердительный ответ на первое, посланник повёл длинную речь о том, что…русские никогда ещё не были в Лхасе, что северным путём сюда ходят только три народа: монголы, тангуты и китайцы, что мы иной веры, что, наконец, весь тибетский народ, тибетский правитель номун-хан и сам далай-лама не желают пустить нас к себе…
Весь тибетский народ, исполнительная и духовная власть не желают…Какой же вы непонятливый, ваше превосходительство, полковник Пржевальский! Вам же тибетским языком говорят, что вас здесь видеть не хотят, а вы заладили своё: мирные странники, посмотреть Тибет, наука, без дурных намерений…А дальнобойные винтовки зачем с собой взяли?
На это Пржевальский отвечал, что русские и тибетцы разной веры, но бог один для всех людей; что по закону божескому странников, кто бы они ни были, следует радушно принимать, а не прогонять; что экспедиция идёт без всяких дурных намерений, собственно посмотреть Тибет и изучить его научно; что, наконец, в отряде всего 13 человек, следовательно, группа исследователей не может быть опасной.
Красноречивая логика русского предводителя с упором на божеский закон гостеприимства прошла мимо азиатских ушей. Опять последовал тот же самый ответ: о разной вере, о трёх народах, приходивших с севера и т.д.
Вывод: азиаты обожают талдычить одно и то же. Хоть сто раз могут повторить. Пржевальскому повезло: ему выразили всего лишь три серьёзных тибетских предупреждения. Больше он не выдержал.
Позже, в XX веке, например, американцам китайцы заявляли более двухсот «серьёзных предупреждений» по поводу нарушения китайских морских границ. Азиатская сдержанность…
А что там происходит в шатре русского предводителя? Ага, русско-тибетские переговоры продолжаются…При этом сам посланник (гуцав) и вся его свита прикладывали руки к груди и самым униженным образом умоляли русских выполнить их просьбу – не ходить далее по территории Тибета. Не верилось глазам, что представители могущественного далай-ламы могли вести себя столь униженно, испугавшись горстки европейцев. Тибетцы даже предлагали оплатить все расходы путешествия, но командир решительно отказался.
Кстати, срок путешествия предполагался двухлетний. На расходы исчислялось 29 тысяч рублей из российской казны.
•
Хотя, русские офицеры уже почти смирились с мыслью о возможности возврата, не дойдя до Лхасы, всё же сказать последнее слово о принятом решении было очень тяжело.
Посмотреть далёкий, малоизвестный Тибет в этом походе не получалось.
«…идти наперекор фанатизму целого народа для нас было бесцельно и невозможно – следовало покориться необходимости», – записал Пржевальский в дневнике, когда уже понял, что придётся возвращаться в Россию.
Он сказал тибетскому посланнику, что ввиду всеобщего нежелания тибетцев пустить русских к себе, отряд возвращается в Россию, только попросил бумагу с объяснением, почему не пустили их в столицу далай-ламы. Посланцы посовещались полчаса и заявили, что не уполномочены на то ни номун-ханом, ни далай-ламой. Несколько дней ушло на вежливые и бесплодные переговоры. Азиатскую упёртость Пржевальский преодолел просто, используя уже пройденный опыт: он решительно заявил тибетцам, что если завтра будет составлена требуемая бумага, то он выступает назад, если же нет, то отряд двинется к Лхасе.
Дело сдвинулось с мёртвой точки. Утром следующего дня, лишь только взошло солнце, тибетские товарищи снова приехали в отряд и вручили командиру требуемую бумагу. Документ перевели сначала на монгольский, а потом на русский язык, два экземпляра скрепили подписями и печатью. Фигурально выражаясь, Пржевальскому была проставлена отметка в командировочном предписании о досрочном возвращении назад и причинах неудачного завершения путешествия. Деньги на исследования выделяло военное министерство и Русское географическое общество. Перед ними полковнику предстояло отчитаться.
Расставаясь с тибетцами, Николай Михайлович выразил им чувство глубокого неудовлетворения:
«…путешествую много лет, но нигде ещё не встречал таких дурных и негостеприимных людей, каковы тибетцы; об этом я напишу и узнает весь белый свет; рано или поздно к вам всё-таки придут европейцы; наконец, пусть обо всём этом посланник передаст номун-хану и далай-ламе…»
.
Ответа на тираду полковника не последовало. Азиаты дипломатично промолчали. Видимо, тибетцам важнее всего теперь было выпроводить русских от себя, а мнение цивилизованного мира их вовсе не беспокоило. Они могли спокойно возвращаться в Лхасу и доложить руководству о выполнении задания: русские ушли. Чихать они хотели на «весь белый свет». Головы свои на плечах они сохранили, а что там думают о них европейцы, так от тех дум азиатам не холодно и не жарко.
Вывод: азиаты, в отличие от европейцев, не дорожат репутацией: как они выглядят в глазах мирового сообщества, им наплевать. Как наплевать? Да очень просто – слюной. Правда, когда европейцев на их территорию пришло много (как и предсказал Пржевальский), то плевать уже стало нечем – слюны не хватило. Пришлось как-то налаживать отношения.
•
Экспедиция Пржевальского вернулась в Ургу (в русское посольство в Монголии) в октябре 1880 года. Срок похода предполагался двухлетний (до Лхасы и обратно), но по случаю недопущения в Тибет уложились в 19 месяцев.
В Урге Николай Михайлович записал в дневник некоторые итоги неудавшегося тибетского похода:
«…Конечно, в Лхасе, да и во всём Тибете, возвращение наше будет представлено народу как результат непреодолимого действия ламских заклинаний и всемогущества самого далай-ламы…».
Да, азиаты победили. Хорошо, что обошлось без крови. Будучи атеистом по убеждению, Пржевальский весьма критически вопринимал все религиозные течения народов Центральной Азии. Ещё в первом походе путешественника поразило, что третью часть населения Монголии составляют ламское сословие – только в Урге, при населении в 30 тысяч, число лам разного рода и их учеников простиралось до 10 тысяч. В Тибете их было ещё больше.
С одной стороны (с азиатской) ламское сословие – почитаемые праведники, а с другой (с точки зрения просвещённого европейца) – натуральные бездельники, бесплодные созерцатели, тормозящие научный и культурный прогресс в Азии.
Тем не менее, остальные две трети монгольских и тибетских трудящихся весьма уважают и боготворят духовную треть и нисколько не возражают против того, чтобы содержать их своим трудом в тепле и сытости. Толстые граждане, наподобие Будды, почитаются в Монголии за мудрецов, особенно когда просто сидят и ...молчат.
Далее Пржевальский записывает в дневнике:
…нам не удалось дойти до Лхасы: людское невежество и варварство поставило тому непреодолимые преграды! Невыносимо тяжело было мириться с подобною мыслью и именно теперь, когда все трудности далёкого пути были счастливо поборены….».
«…людское невежество и варварство» – у русского путешественника были все основания, чтобы утверждать подобное, ибо он наблюдал у номадов (монгольских кочевников) и среди ламского сословия такие обычаи: «Чашки, из которых едят номады, составляют исключительную собственность каждого лица…у богатых встречаются из чистого серебра китайской работы; ламы иногда делают их из человеческих черепов, которые разрезаются пополам и оправляются в серебро…».
В этом своебразном, а по сути языческом, обычае, видимо, кроется какая-то оригинальная мудрость созерцательного буддизма, недоступная европейскому пониманию. Позволю себе (да простит меня читатель) представить себе картину: сидит лама или гыген (старший лама) в кумирне (буддистский монастырь), весь в оранжевых одеяниях, возле статуи толстого Будды, и задумчиво вкушает серебряной ложкой суп-харчо из человечьего черепа, тоже в серебряной оправе. И что? Нормально. Благородный обычай предков. Преодоление брезгливости и вместе с тем предел изысканности буддистской аристократии…
Давайте не будем, Николай Михайлович, лезть в буддистский монастырь со своим российским уставом. Вон они как испугались русского отряда из 13 человек…Пусть живут, как им угодно будет. Пусть азиаты кушают из человечьих черепов…Может быть, так даже вкуснее…
•
Николай Михайлович полагал, что он пристыдит азиатов и они усовестятся. Увы. Красноречивый выпад достался дневнику путешественника. Теперь об этом, прочитав записки Пржевальского, знаем и мы, живущие в XXI веке. Можно понять досаду полковника: у него сорвалось научное путешествие. Не будем забывать, что научное задание полковника Пржевальского совмещалось с заданием Генштаба русской армии и оттуда же финансировалось. Наносить на карту чужую территорию – как это называется?
Пржевальский рисовал карту скрытно, удаляясь подальше от глаз проводников и местных туземцев. Инструментальные измерения рельефа местности и замеры температуры воды в колодцах старался делать незаметно. Снимать местность на карту китайские власти не разрешали. Оттого они и чинили русскому отряду всяческие препятствия. С помощью подарков местным амбаням (князьям) и провинциальным наместникам, используя лесть, личное обаяние и свой полковничий мундир, Пржевальский умело преодолевал трудности азиатских походов.
Можно понять китайских и тибетских правителей, не желающих пускать на свою территорию вооружённых чужеземцев, в том числе и русских, и англичан, и разных прочих шведов. Они ведь тоже наблюдали за мировыми событиями и знали о продвижении России в Туркестан и восточнее. Кстати, за два года до этого путешествия у России с Китаем обострились отношения «по поводу владения Илийским краем» – громадной территории на стыке ещё не устоявшейся российско-китайской границы. Вполне возможно, что выдав Пржевальскому разрешительные документы на исследование Тибета, пекинские власти послали в Лхасу другого рода инструкции: не пускать русский отряд в Тибет. Азиатская дипломатия: улыбаться, вежливо соглашаться и разрешать, а на деле и на местах всячески мешать и не пускать.
То ли дело в России: «Хватать и не пущать!» – вот и вся дипломатия.
15.10.2018