Михайлов день
Будет праздник!
А как ни быть, ежели с вечера дух антоновки и подошедшего теста вели щекочущий ноздри аппетитный диалог?
– Бааа! А сколько поместится на листе? – гнусавил племянничек, на редкость прожорливое существо девяти лет отроду,
– А с чем сначала?
И, сопоставив размеры противня с возможностями чрева, принимал позу страдальца, гибнущего с голодухи.
Пироги – это святыня, таинство. Глаза иного, кроме бабушкиного, не терпят. Не станут пышными.
– А ну-ка, кыш от печки! – обрываю надоеду. Весь в свою маманю в молодости.
Радио, передавая позывные воскресной передачи, настраивало на…
– «С добрым утром, с добрым утром и хорооошим днём», – игриво подхватывает дед, обычно встававший ближе к обеду, а тут внук нагрянул, тёзка, а значится...
– Быть добру! День-то сёдня именной – михайловский, хотя... и малёхо причастные тут как здесь.
И пока вечная заступница примкнувшего хлопочет у печи, продолжает ёрничать по поводу готовящегося не токмо для него пиршества.
– У тебя не щёки – латы, тока чуть одутловаты, со спины видны к тому же… – думая, что лихо скаламбурил, обрывает тираду, оценивая возможный фурор. Сам пошутил, сам похихикал. Норма!
– А чтой-то родитель твой, опять при делах по самые бубены? Нет, нет уважения к аменинам. Ну да ладно, ему же и в ущерб.
А сам чего, как лещ на бережку? – и, не слыша возражений, переходит к серьёзу.
– С утра не выпил – день насмарку, припёр хотя бы шкалик «Старки»? С ледка свежее нет напитка.
И, предваряя замешательство, напускает заговорщицкий вид, кивая в сторону смежной с кухонькой кладовочки.
– Куда игла, туды и нитка!? – готовился не шутейно.
– По граммулику, что ли? Но… Терпение – мать добродетели,– резонит себя же, – чти, да не надейся. Эх!
А ноябрь, однако, выдался зябким...– не унимаясь, делает очередной заход, а вдруг? И без лишних пауз, не давая ни малейшего мига вклиниться, продолжает изгаляться виршами, стосковавшись за неделю по робко внимающему слушателю.
А кормилец-огород во всей красе уже на скатерти. Тут и хрусткий огурчик в обрамлении молочных долек чесночка – хорош весьма!
И редкая гостья нынешних застолий – печёная репа да с постным маслицем, зеленью и перчиком. Чудо!
И вместо хлеба – пирожки по выбору и предпочтению: кому с яблоком, капусткой, ливером, творогом, кому – просто. Творений уйма. Но руки-то, руки! Везде только одни, бабушкины – всё умеющие, всё знающие… Счастлива безмерно.
– Ох, да чего же это я? Батюшки, а мочёных? Я мигом!
– Позже. Остынь! Дай молвить. Семейка в сборе… – итожит старейшина, окинув гордым оком пейзаж горницы… – вот и сын с дочурой уважили, аккурат к обеду подгадали. /Язва!/ –
"Что в имени тебе моём…" и, смакуя тишину, оттопырив мизинец, изрекает:
– Да будем здравы!
И всё напомах, и с добавкой да под милые сердцу задушевные беседы, в которые непременно вставит свои «михайлики».
– Традиции живы, где не до наживы! Воистину так, и вовеки бы.