20. Так вот ты какой!

 
   «Я сегодня не такой, как вчера, а вчера я был совсем никакой».
  (Олег Газманов)
   
  …На следующее утро Василь с трудом разлепил глаза. Поспать ему удалось часа четыре, не больше. Сквозь филигранные листья липы пробивался тоненькими лучиками слабый солнечный свет. Василь не сразу понял, что находится в положении весьма странном: он лежал как бревно, положенное своими краями на две доски… То есть, он завис между двумя противоположными лавочками: концы ног - на одной, а голова - на другой. И в таком положении он спал! Сверху чья-то добрая душа накинула на него старую ватную куртку.
   Василь попытался припомнить события прошлой ночи. И оказалось, что её окончание он помнил смутно.
   Они вышли из лагеря анастасиевцев, когда уже обсушились там у костра. И до грунтовки их проводила Марина с фонариком. А дальше, Василь и Виктор двинули на свою стоянку по отчётливо видной в свете луны грунтовой дороге, ведущей к морю. Но потом, не доходя до лагеря, Виктор повёл Василя тайной тропою на ближайший от лагеря Николая дольмен, где должны были ночевать сегодня Николай и дядя Юра.
    Вблизи дольмена Виктор, шедший впереди по узкой тропе, приостановился. Он пропустил Василя  вперёд. И при этом, неожиданно и громко проорал ему в левое ухо:
     - Василь! Я тебя, наконец, раскусил!
     Василь вздрогнул от неожиданности, отпрянул от Виктора и остановился.
    - Нет, ты не останавливайся, иди вперёд! – скомандовал Виктор.
    Василь двинулся дальше.
    - Главная твоя беда, как, впрочем, и многих - ты не хочешь жить всерьёз, - сказал Виктор ему в спину. Ты думаешь, что всё это - лишь репетиция, а настоящая жизнь будет где-то не здесь и не сейчас.
   Василь не возражал.
  - Ты думаешь, что можно филонить, прикрываясь пивом, водкой, девочками, компьютерными игрушками, расслабухой, работой - и называть это жизнью. Своей жизнью. Духовная работа - отдельно, а жизнь - отдельно.
  - Может, и так, - согласился Василь.
   - И пусть тебе прокручивают те её серии, которые хотят: мультики - так мультики, рекламу - так рекламу, порнографию - так порнографию. Ты не хочешь сказать миру: стоп! Выключить этот грёбанный телевизор, держа руку на пульте, - продолжил Виктор. - Дело именно в этом: рука должна быть на пульте! Ты хочешь любить, не любя, работать, не работая... И ещё скажешь, что это всё - не от тебя зависело, и за всё это ты не отвечаешь! Ты - это лишь то белое и пушистое, что сидит глубоко внутри и сюда носа не кажет. Ты можешь сколько угодно времени толковать о планете серебряных струн - или даже, ради самоутверждения, пару раз вытащить кого-нибудь из ментального дерьма, ты можешь даже читать книги про Карлоса Кастанеду... И кого ты этим удивишь?  Хочешь сказать, что ты сам никогда не бываешь в дерьме, ты ведь такой продвинутый! Сплошной смайл во все зубы и сплошной Карнеги! "Как разбогатеть и завести себе массу друзей!" - и Виктор, выйдя вперёд, прошёлся перед Василём, изображая неприличную походку, балансируя задом.
   - Я - не поклонник Карнеги, - слабо возразил Василь.
   - Но, в самом деле, тебе на всё наплевать, не только на всех своих друзей со всеми их проблемами - но и на себя самого, - не слушая его, продолжал Виктор. - Ты просто плывёшь по течению. Тебе скучно. Ты даже пассами занялся от скуки. Тебе и на них наплевать, по большому счёту.
   - Это почему же? - мрачно спросил Василь.
  - Это потому, что ты и в пассы не вкладываешь душу! Действуя, как некий эзотерический киборг. Ты при этом - не здесь и не сейчас, а в глубокой прострации. Пассы для тебя - лишь разновидность физзарядки или бодибилдинга. Ты думаешь, если сказано, что во время пассов не надо видеть или представлять себе энергии, то и живым человеком при этом быть не обязательно?
  - Ну, почему же…, - возразил Василь.
  - Стоп! Я не закончил! – Виктор вошёл в раж. - И ты никогда не отделаешься при этом от единого энергетического корыта, из которого мы все вбираем энергии пупком, хапая их друг у друга… Ты обречён быть зависимым и уязвимым. И ты не вывернешься наизнанку, не станешь настоящим видящим, настоящим человеком знания. Эти наивные магнитчики, над которыми ты смеёшься, всё же живут всерьёз и пытаются всерьёз соединить в себе силы неба и силы земли. Они и то ближе к состоянию магов и видящих, чем ты. Они работают с полной отдачей. Они действительно подключают своё энергетическое тело одновременно к двум потокам: земли и неба… Им такое начинает при этом свистеть! А ты… Ты просто выполняешь не энергетические пассы, а заученные движения, и выполняешь автоматически.  А в действительности - без всякого намерения. Так как, и вся твоя жизнь проходит без всякого намерения. Всё в тебе говорит о полном его отсутствии!
   За время этого разговора, они дошли по узенькой тропке до небольшой полянки, видимой через просвет между деревьями и освещаемой сейчас луной. Не ступая на неё, Виктор здесь остановился.
    - Делай сейчас пассы вместе со мной. Ты их знаешь. Только теперь - делай их так, будто от этого зависит твоя жизнь. Здесь и сейчас!
  И вот, повторяя движения за Виктором, Василь "захватил" что-то над своей головой и стал "спускать" вниз. Затем он "захватил" что-то внизу и поднял вверх. Минута - и он услышал звон в ушах. Свело желудок, и Василь почувствовал, что его вот-вот вырвет. Он перестал видеть обращённое к нему лицо Виктора, которое стало лишь серым пятном; видимыми остались только глаза. Ему показалось, что они светятся в темноте. Отражённый свет луны?
   Василю стало плохо. Его мутило.
   - А теперь - пойдём! - сказал Виктор, - Мы почти пришли. На этой полянке, сейчас – будет дольмен.
   Василь последовал за Виктором,  и вскоре увидел... это. На краю освещённой луной полянки, под деревьями, высилось непонятное и фантастическое строение. Василь никогда раньше не видел дольменов, и он показался Василю просто огромным. Дольмен был выше его роста, с выступающим вперёд навесом и боковыми плитами. Внизу передней плиты было небольшое круглое отверстие. Свет луны пробивался сквозь ветки деревьев, и освещал именно дольмен. Ярко светили необычайно крупные звёзды. На дольмене, наверху, сидел в позе лотоса дядя Юра и читал молитву Франциска Ассизского. Впереди дольмена, с распростёртыми к небу руками, стоял Николай. Над дольменом и дядей Юрой возвышался ровный и широкий столб белого света, уходящий в звёздное небо.

- Ведь кто даёт, тот получает,
Кто сам себя забывает, тот находит,
Кто прощает, тот будет прощён,
Кто сам в себе умирает,
Тот пробудится для новой жизни.
И если мы в тебе умираем,
Мы входим в вечную жизнь.

    И вдруг у Василя зашумело в ушах. Зазвенели вокруг маленькие светящиеся мушки, больно впиваясь со всех сторон в тело. Изображение мира исчезло. Вместо полянки он теперь видел вибрирующие и переливающиеся, длинные, бесконечные нити синеватого, красноватого, золотистого цветов, а между ними - большие шары, похожие на мыльные пузыри с радужной оболочкой. Всё стало понятно и просто, будто так было всегда, будто ему открылась теперь истина, которая была, есть и будет после... Этим небывалым чувством хотелось поделиться с кем-нибудь, рассказать, как это здорово. Но никого рядом не было. Совсем никого. И Василь не знал, где был он сам…
 
    Как он оказался у костра, в лагере, Василь совершенно не помнил. Он ничего дальше не помнил и ощущал себя полными  дровами. И, действительно деревянный, как полено, он и проспал… Бревном. А проснувшись, соскользнул  задницей вниз, и теперь так и сидел на земле и тупо смотрел по сторонам.
    Потом протёр глаза, приподнялся и присел на лавочку.
    В это время, от реки к костру поднимался Виктор, неся только что помытую посуду и котелок.
    - Так вот ты какой, северный олень! - вместо "доброго утра", крикнул он Василю оттуда, снизу.
   И Василь, неожиданно для себя самого, дико, с каким-то подхрюкиванием, захохотал.
   Виктор подошёл и присел напротив, на лавку. Посмотрел на Василя изучающе.
   - Виктор, а что это вчера было?
    - Думаю, с тобой пошалила Сила. Она показала тебе иные миры. Или, прослойку. В общем, тебя куда-то вынесло. Вот так надо делать пассы!
    - Нет, это я понял… Не совсем тупой. Я спрашиваю, на чём это Юра сидел. Откуда в лесу это строение? Да ещё и такое странное…
    - А, так ты ничего про дольмены не слышал?
    - Слышал. Что это – такие могилы, из камня. Но это же… никакая не могила! А какое-то древнее сооружение. Так это – что, был дольмен?
    - Ну, да. Памятник мегалитической культуры. Его ещё здесь называют «мужским». А на Скобидо, неподалёку от того места, где анастасиевцы стоят, и где мы ночью в гостях были – там где-то есть «женский» дольмен, как говорят.
   - Чушь какая-то: женский, мужской... Как туалеты. На одни – только мужчинам можно ходить, а на другие – женщинам?
  - Да, нет. Это – по энергетике. Женский – мягко работает, лечит. Решает семейные проблемы, так сказать: вторую половинку находит, семью восстанавливает. А наш, здешний – он силу даёт, уверенность, выдержку и знания. Ну, так говорят так называемые контактёры. Те, что тонкие энергии ощущают.
   - А для чего их строили, Виктор?
  - Не знаю, для чего и кто их строил. Никто не знает.
  - У меня отчасти от вида дольмена вчера крышу снесло… Ну, и от Юры, конечно… Не похоже это на могильники: мимо старых могильников я вчера проходил, так кончики пальцев покалывали, огоньки синие мерещились, и слегка волосы на руках дыбарем становились. В общем, ощущения, как на кладбище. А от дольмена – совершенно другие.
   -  А может, там хоронили только колдунов, потому – и ощущения иные. Живьём, разумеется. Запечатывали дольмен, закрывали втулкой. Сможет колдун выбраться – значит, настоящий… И дольмен пустой тогда стоит. А не сможет – так будет радость археологам, - мрачно изрёк Виктор.
   Василь засмеялся:
   - Шутишь, да?
   - Если серьёзно, всякие есть гипотезы, - Например, что их строили посланцы с Ориона – это самая бредовая.
   - Ну, вчера ночью я бы и в это поверил… Что Юра сидит, и потихоньку с тем Орионом там и общается, - усмехнулся Василь.
   - Если строили посланцы - где тогда их послание? – скептически спросил Виктор. – Ну, кстати, потому всякие там Евграфии и любят контактёров по ночам на дольмены отправлять… Чтобы их проняло, значит.
   - А какие ещё есть теории, ну, про дольмены?
   - К примеру, что они геопатогенные точки запечатывали, или, наоборот, энергетически сильные места обозначали. Или - что это – печи для плавки металла. Или хранилища, где поддерживался природный огонь, тот самый, что только во время грозы, от молнии рождается – и только он использовался для всяких ритуалов. Или – что это жертвенник. Но, все теории не убедительны. Как их строили – тоже непонятно. Нет нигде вблизи дольменов мест их строительства; в лучшем случае, рядом – подобные природные камни есть, выходы точно такого же песчаника на поверхность, вот и всё. У меня лично такое впечатление, будто их из глины слепили, а потом они отвердели, за много тысяч лет… Так они выглядят. А повидал я их много, и не только здесь: на Пшаде был, и в Джубге. Странные сооружения, и однозначно культовые – всё, что я могу сказать. 
   Подошёл и Николай к костру: только что, с лагуны вернулся.
   - Кашу какую сегодня варить будем, пшено или гречку? – весело спросил он.