Свобода воли существует и этому дано естественнонаучное обоснование после двух с лишним тысяч лет обширных рассуждений, бурных дискуссий и полярных мнений!
Речь, конечно, не о какой-то "абсолютной" свободе – наши возможности ограничены физикой и физиологией, на нас давит собственная психика –инстинкты, привычки, предрассудки и т.д. Но за пределами всего, на что не способен организм, что непререкаемо для сознания, остаётся ещё достаточно широкая область возможностей.
О свободе воли задумывались ещё древнегреческие философы. Уже ими были даны различные ответы на вопрос о её существовании, от «безусловно есть, но нужна ли человеку?» у Платона, до «безусловно нет» у стоиков. В то же время Платон не отрицал причинность. А если принять, что у всего есть причина, то окажется, что любое действие человека обусловлено предшествующими причинами, внешними или внутренними. Внутренние также обусловлены какими-то более ранними причинами. Двигаясь по причинной цепи назад, мы либо выйдем за пределы сознания данного человека, либо придём к моменту его рождения. Получается, что последовательный детерминизм, то есть простое признание наличия причин у всего происходящего, приводит к полному отрицанию свободы воли у отдельного человека и, рассуждая аналогично, у человечества вообще.
Платона больше заботило, что осознание свободы воли может привести к бунтам, но примитивному детерминизму он не следовал. А вот жившие позже стоики возвели детерминизм в ранг абсолютной истины. Но не могли отказаться от этики и права, которые без свободы воли теряют всякий смысл. Поэтому они назвали добродетелью следование судьбе, допустив вдруг, что человек может пойти ей наперекор.
И как ни пытались философы и ученые обойти противоречие логики и здравого смысла, до последнего времени воз почти не двигался с места. Сэм Харрис в начале своей книги «Свобода воли» (Москва, 2015; http://www.6lib.ru/books/svoboda-voli-173466.html) проводит следующее рассуждение: «Если научное сообщество объявило бы свободу воли иллюзией, это могло бы развязать культурную войну куда более жестокую, чем ту, которая была вызвана темой эволюции. Без свободы воли грешники и преступники будут ничем большим, как просто плохо настроенными механизмами, и любая концепция справедливости, которая бы требовала их наказания (большего, чем устрашение, реабилитация или просто изоляция) являлась бы чрезвычайно неуместной. И те из нас, кто много работали и следовали правилам не «заслуживали» бы своего успеха во всех смыслах. Это не случайность, что большинство людей находят эти выводы отвратительными». И Харрис ещё не слишком последователен в своих рассуждениях: зачем кого-то «правильно настраивать», устрашать или изолировать, зачем много работать и стремиться к успеху, если всё, что дОлжно, произойдёт и без специальных усилий?
Если большинство людей находит такие выводы нелепыми или отвратительными, то этому способствуют здравый смысл и нежелание или неумение думать строго логически. Смягчает детерминизм вера. Бог сам является первопричиной и Его всемогущества вполне достаточно, чтобы дать человеку свободу воли. Но часто Богу приписывают не просто контроль, а управление каждым шагом человека. Поэтому вера не исключает коллизий – Раскольников считает, что для «героя» установлены более широкие границы воли, чем для «твари дрожащей», а Обломов, напротив, полагает, что «всё как-нибудь устроится» и без особых усилий воли.
Впрочем, вера выше логики и коллизий не страшится. Больше способствует распространению детерминизма материализм, не допускающий никаких нарушений причинно-следственной цепи. Поэтому в СССР детерминизм считался единственно верной концепцией, а неизбежные (как у стоиков) изломы логики маскировались ссылками на науку и классиков философии. До ХХ века не могла обойтись без детерминизма и наука. Да и в XXI веке великий Стивен Хокинг полагал, что, хотя на практике наше поведение невозможно в точности предсказать, свобода воли – это всего лишь иллюзия, поскольку человек является крайне сложной, но всё же биологической машиной.
Ученые могут веровать и даже искать доказательства существования Бога, но не имеют права использовать Божественный аргумент. У Феликса Хаусдорфа есть афоризм, известный в формулировке: «если дважды два пять, то существуют ведьмы». За ним скрывается мысль, которую можно выразить более крамольно – всемогущество Бога или иных высших сил означает, что дважды два может равняться чему угодно. Для науки отсылка к Богу как к аксиоме смертельна, ведь из неё логически можно вывести любой абсурд.
В XX веке детерминизм был «разбавлен» случайностью. Согласно принципу неопределённости Гейзенберга о частице нельзя одновременно точно знать, где она находится и с какой скоростью движется. И следствия этой неопределённости также будут случайны. Понятие первопричины из-за этого размывается, ведь ежесекундно множество случайностей может скорректировать предыдущий комплекс причин. Место первопричины занимают случайные события в микромире, порождающие причинные цепочки, поднимающиеся в макромир. Но щёлочки для свободы воли не видно и здесь: откуда бы ни исходили причины, они всё равно остаются внешними для сознания.
С развитием технического и естественнонаучного образования и поражением здравого смысла тем "сенсационным" абсурдом, которым усиленно снабжают аудиторию современное искусство и СМИ, неверие в свою волю только растёт. Сэм Харис, несмотря на понимание «отвратительности» детерминизма, приводит в своей книге аргументы, якобы доказывающие, что свободы воли у человека нет. Он видит их в частности, в опытах психолога Бенджамина Либета, показавшего, что решение совершить некоторое действие фиксируется на энцефалограмме мозга человека на несколько секунд прежде, чем принимается его сознанием. Аргумент сомнителен, ведь сознание – это руководитель, который, согласно бюрократической логике, и не должен готовить решения. Этим заняты другие структуры мозга, а сознание только его «утверждает». Ничего удивительного, что решение созревает раньше, чем поступает «наверх». Но ведь можно его и не утвердить: страх смерти или другое соображение порой останавливает самоубийцу за долю секунды от последнего шага. Да и структуры, готовившие решение, ничем не хуже сознания – они тоже часть «Я» и также могут обеспечивать выбор.
Увы, это не снимает противоречия. Сэм Харрис, как и некоторые его предшественники, уходит от угрозы «культурной войны», дезавуируя сам вопрос о свободе воли. Но софизмы не имеют решающего значения.
Простое и исчерпывающее решение проблемы, казавшейся вечной, есть в работах американского психолога Марка Бикхарда (например, в статье Autonomy, function, and representation, опубликованной в журнале Communication and Cognition-Artificial Intelligence. 2000 №17, стр.111–131; https://www.lehigh.edu/~mhb0/autfuncrep.html). Ссылаясь на ряд авторов, среди которых нобелевские лауреаты Стивен Вайнберг и Герберт Браун, он утверждает, что «квантовая теория поля сдвигает основную онтологию Вселенной от частиц к квантовым полям». С этой точки зрения не частицы порождают причинные цепочки, поднимающиеся из микро- в макромир, а поля определяют поведение частиц. Полевые же воздействия могут быть инициированы на любом уровне и невозможно указать уровень, выше которого нельзя оказать воздействие даже на частицы самых нижних уровней. К тому же, пишет Бикхард, причинно-следственные связи и процессы действуют только в рамках организации. Поэтому причины следует искать именно в процессе, а не в элементах организации.
На первый взгляд, существенного прорыва такой подход не даёт. Идёт ли причинно-следственная цепочка снизу вверх или сверху вниз, человек всё равно, как биологическая машина, перерабатывает «входящие» причины в «исходящие». Становится теплее, если вспомнить об эмерджентности, то есть возникновении у системы свойств, которых нет у её элементов.
Системой принято называть множество элементов, соединённых связями, составляющее некоторую цельность. Эта цельность системы и возникающие в ней новые свойства возлагают на элементы особые требования, от которых избавлены свободные элементы. Но утраченная элементами свобода остаётся в системе, сосредотачиваясь в их группах либо в центральных органах (если они есть). Суммированная, она многократно усиливается, в результате чего общество становится сильнее толпы, организм сильнее массы отдельных клеток, клетка обладает жизненной силой, отсутствующей у разъединённых молекул и т.д. Единая воля системы, таким образом, спускается вниз, вплоть до элементарных частиц. Спуск может быть как постепенным, с уровня на уровень, так и прямым: мы направляем фотоны, включая свет (изменяя конфигурацию электрических полей) или фононы, произнося слова (создавая звуковые волны).
Но и элементы иногда вносят свой вклад в поведение систем. Это может быть связано с самоорганизацией, как выпадение дождя, начинающееся с конденсации капли на мельчайшей пылинке, либо с организацией, когда сложная система управляет более простой, но и сама попадает в некоторую зависимость от неё. Примером здесь может быть и пища, попадающая в наш организм, и техника, которой мы управляем.
Таким образом элементы вносят в систему случайность, а системы оказывают причинное воздействие на свои подсистемы и элементы, а также другие системы. Перекрёстное воздействие систем и элементов друг на друга образует неповторяемый узор событий. Но главное состоит в том, что человек включен в этот узор не как объект, а как субъект. И его личная неповторимость является залогом возможности возникновения у него своей воли, несводимой к тем причинным воздействиям, которые оказываются на него извне.
Сет Ллойд, отец квантового компьютера, в своей книге «Программируя Вселенную» (Москва; 2014, http://itc.org.ru/lib.htm), рассматривает Вселенную как единый суперкомпьютер, непрерывно вычисляющий своё будущее. Каждая его частичка исследует возможные способы обработки информации. Этим занят и каждый человек, и всё человечество как целое. Идёт единое, неповторимое вычисление, и от каждого из нас зависит его результат.
P.S. 20 лет прошло с публикации М.Бикхарда, а она основывается на квантовой теории поля, которой уже без малого сто лет. Почему такой простой вывод из неё раньше никому не пришёл в голову? Я обратился к самому Бикхарду и послал ему выдержки из этой заметки. Вот его ответ:
«I think you have the basic points that I attempt to make correct - though I would caution that, according to QFT, there are no particles at all, so I would word your points a little differently. But you are correct that causal chains cannot be tracked backwards beyond a person (there are no causal chains - I don’t recall if I made that point in the paper you mention or not), so ‘causal responsibility’, if it is to be located anywhere, must be located with the person. This generates a kind of free will in that it is intrinsically unpredictable and indeterministic. That notion of free will does not do every thing that we want ‘classical’ free will to do, however. This unpredictable/indeterministic notion of free will probably exists in toddlers, cats, dogs, cheetahs, etc. but those are not morally responsible agents. More is required for moral responsibility. I have written more about this elsewhere.»
То есть, за некоторыми оговорками, он согласен с моим пониманием, но "классическая" свобода воли подразумевает моральную ответственность. Из предложенного им тезиса, по его мнению, следует "не совсем" свобода воли. «Это непредсказуемое / недетерминированное представление о свободе воли, вероятно, существует у малышей, кошек, собак, гепардов и т.д., Но они не являются морально ответственными агентами. Для моральной ответственности требуется нечто большее».
Безусловно, у гепарда моральной ответственности перед людьми нет. Безусловно, о моральной ответственности говорить необходимо. Но существование морали и права, то есть ограничений, через которые общество доказуемо воздействует на каждого из нас, свидетельствует, а вовсе не противоречит представлению о наличии "классической" свободы воли. Ведь в её отсутствие законы и заветы не смиряли бы людей, вообще не оказывали никакого воздействия! Любая подсистема, способная заботиться о своём сохранении, является автономным агентом. Соответствующая надсистема может её (как свой элемент) ограничивать – как директивно, неустранимо, так и условно, "морально". Поэтому моральным агентом можно назвать любую автономную подсистему, ощущающую мягкие, моральные ограничения и подчиняющуюся им. Пока ребёнок не научился заботиться о себе и не усвоил требований окружающих, он ещё не моральный агент. Взрослые животные автономны, а своим надсистемам по большей части подчинены директивно. Но, как в природе, так и живя с людьми, они приучаются подчиняться требованиям окружающей среды. И выполняют/нарушают их ровно так, как человек выполняет/нарушает требования морали. Свобода воли возникает ровно тогда, когда система начинает сама заботиться о себе, ведь автономия – это и есть свобода.
Итак, свобода воли есть, и от нас зависит, как мы ей распорядимся. Мы ответственны за её применение – ведь кому много дано, с того много и спросится.
Посмотрите также продолжение темы в заметке "Математики подтверждают наличие свободы воли" - http://www.proza.ru/2018/12/08/1481
Более полное и взвешенное рассмотрение проблемы - в обзоре "О свободе воли подробно" (http://www.proza.ru/2019/03/14/2212).
Ещё об одной и более, возможно, актуальной, психологической, стороне вопроса здесь: «Свобода воли. Как с ней жить?» (http://proza.ru/2022/03/10/1420)
(ред. 02.04.2023)