(глава из книги «Ходи по путям сердца твоего...» или невыдуманные истории нашей юности)
«Если капитан хотел кого-то наказать, он ссылал куда-нибудь на сенокос или на уборку картофеля именно за Бизань, а если этого ему казалось мало, ставил тогда за Бизанью дополнительную мачту – Рязань, а если уж не хватало и Рязани, ничего не поделаешь – Сызрань.»
Юрий Коваль «Суер-Выер. Пергамент»
С самого начала я очень гладко влился в корабельную среду ОИС «Михаил Крупский». Среда эта была очень чётко структурирована. Все члены экипажа были разбиты на боевые части, службы, а далее на группы по интересам. Самый малый размер группы это двойка,т.е. размер каюты. Далее идёт четверка, это когда две каюты собираются вечером в одной за одним столом. Но только не подумайте, что речь идёт о выпивке. С этим на флоте очень и очень строго. И сложно. Всё спиртное отбирается в самом начале и выдаётся только в крайнем и безвыходном положении. Как то - сильная радость, большое горе или просто день рождения. В любом другом случае пили просто технический спирт он же «шило» и для этого не надо было ничего кроме волевого решения счастливого обладателя запасов этого «шила». Благо оно было и очень даже много. Но, естественно, не у всех.
Так вот, размер группы мог быть, конечно же, и больше 4-х человек, но это уже походило на банду и случалось уже не так часто, и по крайней мере не ежедневно. Ну а стандартные две двойки так это каждый вечер. Хороший состав для преферанса, или другой какой полезной игры. И соблюдать это правило о проведении интересного досуга надо было строго, иначе просто «крыша съедет». Чтобы не подвинуться рассудком, что бывало и не раз у одиночных представителей науки, засланных в дальний поход случайно и без соответствующих инструкций и подготовки, все имели хобби. И чем больше было этого всевозможного хобби, тем лучше. Кто-то строгал самую натуральную яхту в трюме, кто-то в миниатюре клеил из спичек модели парусников, а один механик даже из цельного куска металла создавал уменьшенную копию нашего корабля, где сваркой, а где на резьбе
добавляя к ней все необходимые подробности в виде антенн или спасательных шлюпок.
А корабль наш был великолепен! Большой, красивый, стройный и фигуристый. Проект 852 был наш, советский, а строили его поляки. Тогда ещё я не знал о достоинствах «Молдавии», которая была гораздо круче с её деревянной палубой и отсутствием тараканов, поэтому, пока буду хвалить «Михаила Крупского». Комфорт на нем не шел ни в какое сравнение с гражданскими пароходами. Не ориентированный на клиента, как сказали бы в настоящее время. Но на тех гражданских пароходах и людей на борту гораздо меньше да и побогаче они, всё-таки торговый флот, а тут - «научник» поэтому на борту и экипаж, и наша наука из экспедиции, и прикомандированные из самых всевозможных НИИ нашей страны. Поэтому «толчки» засорялись, никаких тебе саун и прочих излишеств, хочешь курорта - выйди на вертолётную площадку и инсолируйся там столько, сколько душе угодно. А потом ведь на то мы и ВМФ, чтобы терпеть все тяготы и лишения. В вертолётном ангаре устроили спортзал, был турник и тяжести для занятий, в холодное время играли там в волейбол, в жарких широтах играли на «вертолётке», плюс шахматы и шашки в кают-компании. Вечером киносеанс. Для простого советского моряка этого комфорта вполне было достаточно. Всё остальное восполняли смекалкой, коллективизмом и взаимовыручкой. К примеру – кормят тебя по размеру пайка матроса срочной службы, голодно вечером, «сосет под ложечкой», а никто не мешал тебе завезти с собой консервы, чай там, какой-нибудь, кофе и всё такое. Ведь у кого-то родственники товароведы, завсклады и прочие уважаемые люди. Вот погруппно и в одиночку, кто как может, все запасались продуктами длительного хранения. А потом так же погруппно эту
пищу поглощали за вечерними посиделками. Как описано выше, кампаниями по интересам. Было ещё подобие судовой лавки. Но это было жалкое её подобие, где только в самом начале похода можно было купить сухой тортик к чаю, там всё заканчивалось через пару недель. Поэтому кузнецами своего счастья мы были сами.
Я, как и все ЭВМщики нашего корабля, принадлежал всецело службе океанографических измерений или СОИ сокращенно. А это была квинтэссенция корабельной интеллигенции.
Мы даже разговаривали не на обычном морском языке, понятным всем морякам без разбора (суровый военно-морской мат), а на чуждом для корабельной среды обитания обычном русском устном. Ну, то есть это когда матерное словцо иногда и проскакивает, но только в период крайне безвыходной ситуации, большой неудачи в каком-либо деле или же наоборот, великой радости. Единственным исключением был сам командир нашей службы СОИ. Вот он разговаривал на обычном, Военно-морском языке, ведь ему приходилось общаться и с другими командирами, надо было, чтобы они понимали друг друга и желательно с полуслова. В их речи, как и полагается русскому офицеру, встречались обычные русские слова. Но они являлись связками между соседними предложениями. Так было не нами придумано, а повелось издавна, дабы в бою не терять время на всякие там условности, а просто, кратко и по существу отдавать приказания, которые все сразу поймут, хотя бы по интонации.
Так уж получилось, но лично я действовал на командира СОИ неоднозначно, чем разрушал его формат. С помощью искусства мне удалось достичь у своего начальника умения держать МХАТовскую паузу. При этом он, конечно, говорил это всё своё на том, понятном всем языке, но уже потом, и не мне, а моим непосредственным руководителям. Вот какая она – сила искусства! А дело было так.
Пока научный лайнер следует в район работ, проходит довольно-таки много времени. Вахту в это время несут только основные службы – штурмана, мотористы, матросы, радисты, в общем, все те, кто необходим для нормальной деятельности парохода. Без их круглосуточного труда движение просто невозможно.
Но все остальные бездельники, а это мы и прочие прикомандированные, должны готовиться к производству своих научных работ. Ну а это уже понятие растяжимое. И чтобы его сильно не растягивать, было решено так – не важно, считаешь ли ты, что как только ноги с коечки спустил, то уже на работе или так не считаешь, но на работе ты будешь только в положенное время. От сих и до сих. А уже в остальное время проводи досуг, как тебе вздумается, в рамках устава, конечно. Без всяких там вольностей.
Забегая вперёд, и чтобы объяснить уклад доходчивее, к примеру, выйти на «вертолётку» и позагорать, поиграть в волейбол или заняться спортом ты мог только в обеденный перерыв или когда закончится рабочий день. В остальное время надо сидеть по боевым постам и натирать до блеска свои инструменты, готовиться, другими словами. Но это если в идеале. А скажем, машина моя ЭВМ, стоит рядом со штурманской рубкой, т.е. на виду у всех командиров. Зачем мне это надо, натирать свой стартстопный телеграфный аппарат или ещё каким–нибудь образом мешать их очень важной и нужной работе?
Поэтому, расслабившись без меры, и потеряв бдительность, я не стал «зашхериваться» по чужим лабораториям, а просто находился в каюте. Давно я хотел отработать у себя технику акварели. А почему бы и нет? До района работ ещё грести недели две, не меньше. Да и виды вокруг такие, что дух захватывает. Проход через Бискайский залив как всегда волнителен, лучист и тревожит воображение художника (волнителен от слова «волны», а не такой, как вы могли подумать). Поэтому я разложил свой заранее припасённый этюдник, краски, акварельную бумагу и с удовольствием принялся за дело.
А дело планировалось в создании морского пейзажа с парусником на первом плане и такими же волнами как у нас сейчас за иллюминатором на заднем.
Удовольствие от живописи для самобытного "Айвазовского" было не таким уж и долгим – я ведь даже дверь не запер. Типа - а чего мне бояться – честный человек с чистой душой творит свой шедевр, да так, что аж глаза слезятся. И вдруг в каюту ворвался ОН, командир нашей службы океанографических измерений!
И пауза… МХАТовская, как я её назвал выше. В течение всей этой сцены на моём лице ничего кроме одухотворения и улыбки блаженного художника не было.
Я так и не понял, понравилась моя картина или нет. По истечении этой самой паузы начальник исчез, так же молча, как и появился. Сейчас бы сказали – «И что это было?».
А было вот что. Кара не заставила себя долго ждать – последовала примитивная первая реакция военного командира сунуть в «узкое место» и заставить красить. Но в этот раз узкое место было узким в прямом смысле, не задница, не «жопа», как вы могли бы подумать, а шахта выдвижных устройств корабля. Видимо сломать хотели волю свободного художника таким примитивным решением. Но не тут-то было!
Когда закончился Советский Союз, то у всех на слуху были токсикоманы – люди нюхавшие клей, чтобы получить подобие наркотического опьянения. Ну, или
что они там нюхали. Я в этом не особо разбираюсь. Токсикоманы вместо шахты выдвижных устройств использовали полиэтиленовый пакет. Но у меня то - настоящая шахта была и никакого пакета не надо! Поэтому что это такое - токсикомания я ощутил тогда на себе, находясь с банкой краски и кисточкой в этой загадочной конструкции, может даже секретной для врагов, между прочим. Хоть я и крупный товарищ, но я каким-то образом смог туда залезть, сверху мне подали краску, инвентарь и ретировались, чтобы не видеть моих мучений. Она довольно таки глубокая была, как мне запомнилось. И вот всю её я должен был зачем-то покрасить. Естественно это было наказание за мой акварельный «шедевр».
Когда пришли за моим телом, каким же было удивление надзирателя, что я не только покрасил шахту, а ещё и пою песни вместе с "медведем, наступившим мне на ухо" и совершенно пьяный и весёлый от паров этой краски. Краска была хорошая, скорее всего импортная. Мичман побежал докладывать наверх об этой неудавшейся казни. Через какое-то время за мной пришли, вытащили на свет божий и оставили пока в покое. Пока, до следующей фантазии руководителя. Но на этот раз я морально победил.
В результате этого случая по кораблю пошел слух, что у нас есть художник и если что… Это «если что» преследовало меня до самого увольнения с «Крупского», когда я перешёл на «Молдавию» инженером по импульсно-генераторным устройствам.
Портреты корабля, портреты жён, портреты детей этих жён, изготовление сувениров для подарков заграничным коллегам при встречах на высшем уровне и как апогей этого творчества – создание инкрустированного панно из натурального шпона экзотических деревьев для нашей кают-компании на всю её длину, но это всё будет позже. А мне пока надо было осваивать свою ЭВМ ТЭМ-2М. Единственную рабочую ЭВМ на нашем лайнере. Все остальные комплексы вычислительной техники, а это системы СМ и ЕС были у нас лишь опытными образцами. А мы уже приближались к району работ.