К Н И Г И и Я
Всё-таки каждый человек рождается уже с определёнными наклонностями, которые так или иначе, а в дальнейшей жизни проявляются. Не думаю, что тягу к книгам мне привила мама, хотя она немало способствовала её развитию. Видимо, на роду мне было написано по жизни иметь дело со словом, с книгами, хотя пришел я к своему призванию не сразу и не просто.
В раннем детстве книги мне читала мама. При своей занятости она едва ли могла посвящать этому делу много времени. Очевидно, поэтому немногое осталось в памяти от той поры. Помню строки из стихотворения Маршака о пожаре:
Он Кузьма – пожарный старый
Двадцать лет тушил пожары.
Смело лезет по стене,
Каска светится в огне…
Мог ли я тогда предполагать, что с пожарами будут связаны целых три десятилетия моей жизни. Кстати ещё вспоминается один «судьбоносный» факт из дошкольного детства. Кто-то из городских родственников прислал мне в посылке роскошную, блестящую пожарную машину, которая долго была моей любимой игрушкой. Удивительно!
Ещё помню какую-то книжку про подвиг панфиловцев. Но больше всего воспоминаний связано с книгой «Чапаёнок» Софьи Могилевской (об этом я уже упоминал). Я заучил её тогда наизусть. И сейчас, когда речь заходит о лбищенской трагедии, всплывает в памяти:
«…Чапаев проснулся от первых же выстрелов на окраине Лбищенска. Рука привычно дёрнулась к нагану.
- Петька!
А Петька уже на ногах. Сдёрнув винтовку со стены, в одной рубашке Чапаев выскочил на крыльцо»...
Начдив стал моим любимым героем, и когда потом я узнал, что были и другие легендарные личности, такие, как Щорс, Пархоменко, Котовский, ставить их на одну доску с моим кумиром мне ни за что не хотелось.
Обычно, стремясь показать раннее развитие ребёнка говорят, что читать он научился лет с четырёх, с пяти. Мне похвастать в этом плане нечем. Читать я начал только в школе. Более того, если бы научился этому раньше, то едва ли от такого чтения был бы прок, потому что детское сознание было просто не готово воспринимать смысл написанного.
Говорю только про себя – о других судить не берусь. Помню первую прочитанную самостоятельно книжку из серии «Мои первые книжки». Она называлась «Дед Макабка» - о мальчике и его отношениях со взрослыми. Даже она давалась мне нелегко, некоторые фразы были не совсем понятны.
Тем не менее, классе в третьем-четвёртом я уже запоем читал романы Жюля Верна, фантастов А. Беляева и Г. Уэллса, книги о войне и про шпионов. Был период, когда меня увлекали сказки – русские народные, Андерсена, восточные Гауфа, про Маленького Мука.
Чтение делает человека умней, расширяет кругозор. Уверовав в это с детства, я подходил к процессу чтения скрупулёзно. Каждую прочитанную книгу заносил в список, с удовлетворением отмечая, как он растёт. Это было что-то вроде отчёта перед самим собой. Помню, что в списке было уже около ста книг.
Насколько я делался умнее - не знаю, но кругозор, мой точно расширялся, я был явно осведомлённее сверстников. Случалось, учителя на уроке, проверяя наше развитие, задавали нам какой-либо вопрос помимо программы. Вверх тянулась чаще всего одна моя рука. Некоторых учителей это моё всезнайство даже раздражало. Зато тщеславие моё было на седьмом небе!
Однако читал я бессистемно и часто совсем не те книги, которые подходили мне по возрасту. Они трудно и плохо мной усваивались, но если уж книгу начинал читать, то непременно её заканчивал, чтобы пополнить список ещё одним названием. Наставника в этом деле, в то время, к сожалению, со мной рядом не оказалось.
Приходишь, бывало, в школьную библиотеку, размещённую в Пионерской комнате в трёх шкафах, и долго копаешься в книгах, не зная, что выбрать. Знакомые авторы все уже вроде прочитаны. Учительница по литературе, выдающая книги, совершенно не обращает внимания на мои потуги. Впрочем, однажды она меня поправила, когда я назвал писателя Виктор Гюго. Ударение в слове «Виктор», сказала она строго, надо делать не на первом, а на последнем слоге. На этом её руководство моим чтением закончилось.
Повзрослев, протоптал дорожку в сельскую библиотеку. По сравнению со школой это было настоящее книжное царство! Жалко было, что туда нельзя ходить каждый день. Очередную книгу старался прочитать побыстрее. И вот опять после уроков бегу к книгам. Перебираю их на полках, не замечая времени, пока заведующая нетерпеливо не спрашивает: «Ну что, выбрал, наконец?». Ждать от неё какого-либо совета тоже не приходилось.
Хоть бы какой-нибудь компас или хотя бы ориентир направил меня тогда в книжном океане! В книге «Как закалялась сталь» прочитал, как Павка Корчагин рекомендовал читать роман «Овод». Побежал в библиотеку. Отыскал на полке роман, но заведующая огорчила – оказывается, мне ещё рано читать такие книги. Пришлось за помощью обратиться к старшему товарищу Вовке Соколову, которому книгу выдали, а он передал её мне. Так и не понял, прочитав, почему она мне не подходила по возрасту.
Часто попадались книги для взрослых, трудные для восприятия. Едва ли они помогали моему развитию. Зато, когда выбор был удачным, я впитывал книгу, как губка, вживался в неё, переживал перипетии вместе с героями. Помню, событием для меня стала небольшая повесть о юности Будённого «Хуторская команда» - не помню автора.
Книги мне хотелось не только читать, но и иметь у себя дома. Наверное, именно это отличало меня от многих других читателей. Страсть к книжному собирательству во мне тогда только зарождалась, но быстро прогрессировала. Удовлетворить её подростку в нашей глубинке было непросто. Кое-какие книги были в нашем сельском магазине, и некоторые я иногда покупал. Но главным и вожделённым источником пополнения моей домашней библиотечки был книжный магазин в селе Орехово в пяти километрах от нашей деревни.
Визитом в этот магазин заканчивалось любое посещение села. Я открывал сюда двери, как в пещеру Аладдина, наполненную сокровищами. Охватывал жадным взглядом стеллажи, тесно заставленные книгами. От разнообразия названий на корешках разбегались глаза. Можно было купить любую из книг, и от одной этой мысли сладко замирало сердце… Однако, как ни удивительно, тут при выборе мне компас не требовался. Свои интересы мной осознавались чётко, и та скромная сумма, которой я располагал, тратилась всегда с толком.
Помню, мы как-то возвращались из Орехова с Вовкой Соколовым, побывав по моему требованию в книжном магазине и кое-что приобретя. Встретившаяся нам та самая учительница по литературе полюбопытствовала, какие же книги мы купили. Вовка разжился каким-то сборником о героях войны. А у меня в сумке оказались «Слово о словах» Л. Успенского, и словарь-справочник по образным выражениям русского языка… Такие книги я бы купил и сегодня. Не знаю, что подумала учительница о моём выборе, но удивилась она явно. В дальнейшем я из этого магазина приносил книги А. Грина, фантаста А. Беляева, роман Р. Джованьоли «Спартак», ставший у меня любимым произведением. Конечно, денежные средства у меня были ограничены, но мама никогда не возражала, если я тратил на книги полтора-два рубля.
Последний раз побывал здесь в семидесятые годы – время острого книжного дефицита. И магазин не обманул моих надежд. На полках отыскались давно исчезнувшие из продажи сборники Бунина, «Песнь о Гайавате» в его переводе, изданные ещё в 50-х годах… Они пылились здесь, наверное, с той поры, не привлекая внимания местных покупателей.
Этот маленький домик с четырехскатной крышей и двумя широкими окнами и сегодня стоит посредине села, только теперь в нём отделение Сбербанка. Книги в наше время спросом не пользуются – в почёте только деньги.
Несмотря на любовь к книгам, сопровождающую меня всю жизнь, начитанным меня можно было считать разве что в детстве. Тогда по деревенским меркам я действительно хоть и бестолково, но много читал. Потом перемены в жизни как-то отдалили от меня эту возможность да, пожалуй, и потребность. В течение трех с половиной лет учёбы в техникуме с его техническим диктатом мной из художественной литературы не было прочитано ничего.
Попытка вернуться к чтению была после окончания техникума перед уходом в армию. Начал читать Бальзака, но без энтузиазма. Случайно попался номер «Юности» с повестью Б. Васильева «А зори здесь тихие». Это была её первая публикация, но значимость этой вещи почувствовалась мной сразу. В этот же период мне попалась книга А. Сереброва (Тихонова) «Время и люди», с которой начался мой интерес к литературным мемуарам вообще.
В эти короткие полгода чтение для меня было скорее попыткой как-то скрасить серую и неопределённую действительность, спастись от душевного одиночества, которое мной тогда ощущалось. Никакого представления ни о современных писателях, ни о литературных новинках у меня не было. Но дело было не только в этом.
По годам уже взрослый парень, я находился в каком–то духовном тупике, понимая, что и чтение само по себе меня из него не выведет. Во мне смутно бродили литературные интересы и способности, ища какого-то выхода. Удовлетворялись они только ведением дневника, куда я записывал свои чувства и мысли. Но я понимал, что в голове у меня – каша. Это касалось и моего мировоззрения в целом. Кто я – материалист, идеалист, пессимист, оптимист, нигилист, циник?.. Казалось, что надо непременно определить себя одним из этих слов, встречавшихся мне в книгах. Неопределённость мучила меня, как никогда остро ощущалась потребность во внутреннем порядке, который бы чётко обозначил мои интересы и жизненные приоритеты.
Выход из тупика был найден за два года службы в армии. В армии не надо было думать о внешнем – за тебя думали другие, а значит, можно было сосредоточиться на своём внутреннем устройстве. Тогда-то и определились, наконец, и гуманитарная моя направленность, и путь, по которому следовало двигаться.
Духовное возрождение моё началось с учебника по теории литературы, который мать прислала по моей просьбе. Стало понятно, что неопределённость моя - просто от отсутствия элементарных гуманитарных знаний. Теория и история литературы, культурология, история искусства… Я погрузился во всё это, с радостным удивлением отмечая, как светлеет голова, затурканная техническими дисциплинами.
Книги нужного направления нашлись в гарнизонной библиотеке. Там же я стал брать произведения русских классиков, стараясь восполнить пробел, который образовался у меня со школьной поры. Каких-то писателей пришлось открывать заново, к примеру, Ивана Бунина, Глеба Успенского.
Не знаю, насколько я преуспел в своём умственном развитии, но из армии вернулся другим человеком – это точно. Потуги в самообразовании не прошли бесследно. Уже в армии я впервые опубликовался в печати. Газета Одесского военного округа напечатала два моих стихотворения. И хотя эти «поэтические ласточки» весны не сделали, но факт этот бесспорно примечательный, ознаменовавший какой-никакой этап в моей творческой жизни.
Мой внутренний рост естественно связан с чтением, с книгами. Но, говоря в целом, начитанным мне стать так и не довелось. «Глотать» книги не научился, читаю всегда медленно, тяжело, особенно авторов нетрадиционных, сложных. Да и классиков приемлю далеко не всех. С годами, вообще, художественной выдумке стал предпочитать литературу документального плана – дневники, литературоведение, мемуары. Интересен лишь чей-то реальный жизненный опыт, который соотносишь со своим. И, наверное, вполне естественно желание оглянуться на свою жизнь и рассказать о ней. Ведь она у каждого человека в чём-то уникальна. Хотя, чтобы её интересно подать, несомненно, нужен талант.
Что касается непосредственно книг как таковых, то любовь к ним, к их собирательству несу через всю жизнь. Где бы ни был, в какие бы условия не попадал – всегда постепенно обрастал книгами, везде таскал их за собой. Пристрастие это перевешивало даже любовь к самому чтению. В конце восьмидесятых пристрастие переросло в страсть - почти за гранью здравого смысла. После работы вечером я, как одержимый, кидался в Москву, к книжным магазинам, толкался там среди спекулянтов, переплачивая за какую-нибудь книгу порой в десятикратном размере. Это была настоящая болезнь, и прошла она нескоро.
В девяностые годы, когда книжный дефицит ещё был в разгаре, а издательства только-только начали разворачиваться навстречу потребностям рынка, мной овладел коммерческий интерес. Увлекла возможность получать доход от разницы книжных цен в разных магазинах. Бывая в командировках, покупал литературу по одним ценам, а потом сдавал в столичные магазины – по другим. Это давало мне свободные деньги для покупки книг уже для своей библиотеки.
Не скрою, коммерция увлекла меня и сама по себе. Между прочим, она позволила мне лучше узнать себя. Коммерсант, как выяснилось, из меня плохой, не способный к крупным делам, а главное – к риску, без которого серьёзного успеха в предпринимательстве не достичь.
Тем не менее, «челночными» операциями я занимался несколько лет, пока книжный рынок не наводнился популярными изданиями. За это время мне удалось значительно пополнить и обновить свою библиотеку. Гнался не за количеством, а за качеством. Иную книгу менял по нескольку раз, если попадалось более удачное издание или просто более новое. Книг в моем домашнем собрании и сегодня немного - около тысячи. Самостоятельно освоив переплётное дело, я стал оценивать книгу уже и как образец полиграфического искусства.
Кстати замечу, что чем больше обращаешь внимания на внешний вид, или на редкость издания, тем меньше книга интересует своим содержанием. И напротив – оценив высоко содержание, уже не придаёшь такого значения внешней стороне. Да и вообще, сам процесс чтения заставляет забывать о материальном - берёт верх духовное …
К сожалению, назвать глубоким свой интерес к книгам всё-таки не могу. Я не стал ни знатоком редких букинистических изданий, ни завсегдатаем книжных аукционов, не вхож в этот круг и темой, что называется, не владею. Я скромный любитель – и только.
Сегодня книги в их традиционном виде уходят в прошлое и скоро, видимо, будут интересовать только коллекционеров. Но лично я никогда не променяю книгу на её электронный вариант. Хотя моё отношение к книгам в новых условиях тоже меняется. Книги в глазах многих перестают быть ценностью – и материальной, и духовной. Это психологически действует даже помимо твоей воли. Да и книжного рынка в его прежнем виде уже не стало. Теперь любителю нет нужды охотиться за книгами, бегая по магазинам или толкаясь среди книжных «жучков». Вроде бы хорошо, но не для охотника, которого лишили прелести такой охоты.
Впрочем, это занятие сегодня уже в любом случае не для меня. Книги сегодня покупаю крайне редко, у меня на полках достаточно интересных изданий, чтобы хватило читать их до конца жизни.
Назад к Главе 28:
http://www.proza.ru/2018/12/12/1779
Далее к Главе 30:
http://www.proza.ru/2018/11/21/1208