Пролог. Глава 01 -13 Приключения астропилота дрэма

            
ПРИКЛЮЧЕНИЯ АСТРОПИЛОТА ДРЭМА.
Роман-фантастика.

КНИГА ПЕРВАЯ. ЭХО ДАЛЁКОЙ ЗВЕЗДЫ.

«Любое научное знание носит лишь гипотетический
характер и подвержено ошибкам:
Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем
усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине».
            Карл Поппер.
ПРОЛОГ.

 Глава 1. Лён и Лена.

 Лён подождал Елену Хлебникову в вестибюле, пока она сбегала в свой отдел и спустилась по широкой «генеральской» лестнице с сумочкой и зонтом, обязательным аксессуаром балтийского климата.
Апрельское утро было уже в разгаре, о чём сообщили скворцы, расселившиеся в лесном массиве обсерватории в многочисленных домиках. Академик Аркадьев любил лес и природу и выделил несколько соток земли обсерватории для дендропарка и оранжерей дикорастущих цветов.
Лён решил снимать с первого дня, потому что только первое впечатление остановленного мгновения передаётся зрителю, вызывая его эмпатию или, попросту говоря,  сопереживание.
Он всё время находился под впечатлением встречи с академиком Аркадьевым.
Об этом напоминали и сто грамм добротного арманьяка, которые нашёптывали, что мир прекрасен, что не всё уж так плохо, особенно, когда рядом такая замечательная красавица.
Лён и Лена молча сидели под задумчивым клёном. Он как будто тоже слушал их тихий разговор и был на их стороне, занимаясь прозой жизни – распусканием зелёных листочков, липких от смолы.
 Это была всё ещё территория Пулковской обсерватории и разнообразие северной флоры и фауны, именно здесь, первыми встречали пробуждающуюся весну, но рассказ Лёна придал этому фантастические очертания, взляды блуждали, ловя утекающие мгновения повествования Лёна и снова  на них яростным куполом валилась весна.
 Лен вспоминал о недавней операции ФСБ по освобождению заложников среди которых была и Лёночка. Лён считал, что окружающие его символы – укрепляют веру, чем  и расписывался в своём язычестве и полном безбожии.
Однако, это его нисколько не тяготило, скорее, наоборот, веселило, так как он интересовался научными взглядами на устройство Мироздания и Вселенной, теорией Большого Взрыва и откуда мы произошли?
Сомнительные откровения Эрнеста Мулдашева были его настольной книгой. Кажется, Принцесса, Лена Хлебникова,  делает его жизнь неординарным событием, сравнимым со схождением Святаго Духа! Это чувство ему было незнакомо.
Интересно, что его почему-то занесло в мечтаниях в горние выси, когда она рядом! С чего бы это!? Почему не представить Елену в простых понятиях земного глагола. Он вспомнил причину.
Это  ему припомнились слова набожной Аллочки, оператора фотошопа в редакции.
Скоро Пасха, она говорила, кажется, через неделю,  20-го апреля, а там схождение Благодатного огня в Иерусалиме.
Вот в чём дело! Да, всё связано. Даже в мыслях. И она - божественна.
Лён относился к вере с пониманием, но неоднозначно, хоть и был крещён родителями при рождении.
Он даже носил золотой крест на массивной золотой цепи.
Правда, золотая  цепь служила ещё для отягощения солдатским жетоном и медальоном с фотографией маменьки Анны,  живущей и здравствующей в его родном городе.
По крайней мере, в системе ценностей Лёна, христианский символ занимал своё место.
Он все больше склонялся к реконструкции действующей религии и образа Создателя, как Информационного поля Высшего Разума Космического всеединства.
Это его, прагматика и кощуна, примиряло и с несовершенной иудейской религией, ставшей христианством и «мирянами», но не со священниками, которых он, всех без разбору, искренне презирал за мракобесие и называл «монахами-паразитами» и «опиумом».
Обычно, он не вёл беседы по христианству среди бойцов из-за сумятицы, царящей в его голове, и поручал своему Заместителю и, в последнее время, прикомандированному майору Климашину Андрею.

Глава 2. Я, Ваш Рыцарь, Принцесса!

Кажется, Принцесса, Лена Хлебникова,  делает его жизнь неординарным событием, сравнимым со схождением Святаго Духа! Это чувство ему было незнакомо.
Нет, он не зря занялся делом «папарацци» и не стеснялся своего занятия после Военной Академии, но, параллельно, сейчас, он осваивал журфак при академии и, надеясь, снова вернуться в ряды ГРУ
Он обладал широчайшим кругозором и интеллектом, не характерным для воина-десантника и, главное, внутренней свободой.
Отставка, несмотря на горькие минуты воспоминаний,  давала яркое ощущение единства с природой, со своими друзьями-грушниками, с которыми он поддерживал тесную связь,  с планетой, которую он защищал и на которой, оказывается, так прекрасно обитать на земле, фиксируя же её красоту на снимках - любоваться её красотами.
- О чём задумались, мой герой? – спросила Лена Хлебникова.
Лён посмотрел на неё,
- Принцесса! – и мысленно добавил, - Леночка!
Он впервые видел её в мирной жизни и тепло разливалось у него в груди, захватывая дыхание.
Откуда-то выползла липкая волна, взмокли ладони и он почему-то заволновался и начал дрожать где то в глубине естества.
Когда он шагал рядом с ней к машине, он боялся дотронуться до неё, или взять её под руку, так как с ним творилось что-то невообразимое и не совсем приличное в той обстановке, так как Принцесса не давала ни малейшего повода, обращаясь к нему на «Вы».
Ему было явно не по себе – он откровенно хотел её.
Они пришли к его машине.
Он, если нужно было поддержать её, как галантный кавалер, старался не касаться её обнажённых рук, и придерживал только за одежду, так как законы тайного электричества бушевавшие в нём, начинали действовать «для полной цепи, как по Закону Кирхгофа» и он, казалось, вливался в неё,  как терпкий перебродивший квас, состоявший из атомных ядер, совсем потерявших  свои бешеные электроны и не мог собраться с разбегающимися мыслями.
«Что это со мной!?» - подумал он.
Когда он её нёс из огня, такого не было. Может какой вирус от неё перебрался, прошёл инкубационный период и вот тебе: «Здрасте, нате !»
Температуру где померить, что ли!? А то так и сляжешь, а завтра в обсерватории намечается наблюдать проходящий  Апофис, все и полетит кувырком.
- С чего начнём? – смущённо спросил он, садясь за руль.
- Давайте немного посидим в тени деревьев в машине и Вы расскажете о себе. Также  и о продолжении той истории нашего освобождения  в Драконовых горах Лесото виденной Вашими глазами.
Кроме того, и вся экспедиция, начиная с посадки нашей дипломатической миссии ООН на океанский лайнер, заслуживает романтических мемуаров, хоть в момент захвата пиратами мы умирали от животного страха, не скрою.
Её спокойный голос и простая искренность, без малейшей рисовки или условностей волновали его не меньше прикосновения, но всё же это не была пытка огнём.
Это было не так огнеопасно, уточнил он свою диспозицию.
Бывает так, что трудно объяснить себе природу явлений.
Лён, волнуясь, начал рассказывать с самого начала: и как был получен приказ, и как они вылетели ранним утром, и  через четыре часа прилетели в ночь, и как всё происходило до передачи её санинструктору.
- А вот это я уже хорошо помню, и как Вы отпустили вертолёт террористов-захватчиков.
- В никуда! – заметил Лён.
- Да!? Я догадалась, не сразу. Уже на Большой земле, дома!
- На войне, как на войне! Ничего особенного. Все должно было сохраняться в строжайшем секрете до определённого времени.
Правда, какие-то сведения о нас просочились. Это ведь политика и все там были её заложники, и в прямом, и в переносном смысле этого слова.
- Верно! Они нас не жалели. Не давали нам воды и еды – восемь суток. Мы приучали себя к мысли, что мы все умрём и готовились к этому. Было так страшно и обидно до боли в сердце,- сказала она и задумалась.
- А как же Вы вышли в отставку, такой молодой и сильный.
- Чтобы встретить Вас и чаще видеть Вас! – ответил Волк Красной шапочке! – пошутил он.
- Нет, серьёзно! – засмеялась Принцесса Леночка.
- Леночка! – наконец, повторил он вслух, - Можно я Вас буду так называть!?
- Мне это приятно! – скромно сказала она!
- Леночка! Вас придавило стеллажами с горящей макулатурой, а силёнок у меня только как у подъёмного крана, а нужно было не менее двух, да ещё портальных! – пошутил он, -
- Вот и сорвал артерию, тем более в горячке боя, да в горячке пожара, да ещё этот боевик прыгнул – всё «одно к одному». А у нас, как Вы понимаете, элитные войска. Строгий спрос к боеготовности, даже в штабе! Вот и списали!
- Значит, я виной всему несчастью? – грустно спросила она и её светло-зёлёные глаза подёрнулись дымкой и засверкали чистыми крупными слезами.
- Случай! Только случай и ничего более!
И не будем об этом, - попросил Лён, глядя в её расстроенное лицо, - расскажите ещё свои впечатления.
- После укола санинструктора, я, всё равно, идти не смогла и меня, как и других таких слабеньких, перенесли в Ваш странный летательный аппарат.
- Кстати, экспериментальный! Мы его называем и «боинг» и  чаще «би-би-эндж», что означает четырёх-двигательный. Это геликоптер-самолёт, аэростратосферный шаттл, похожий на предыдущие - конвертопланы или: вертолёт-самолёты. А этот – совсем крутой, на шестьдесят мест и планирующий!
 Он в тот момент был на лётных испытаниях и впервые участвовал в операции!
- Да, там всех нас нарядили в высотные скафандры, в какие-то ремни, в уши вставили заглушки, надели шлемы с трубками для дыхания, - продолжала она.
- Потом мы взлетели. Было ещё темно, но так покойно и хорошо, что я заснула. Проснулась ещё в воздухе. Под нами был Финский залив, потом Пулково. Над аэродромом наш  летательный аппарат отделился от большого самолёта-матки  и приземлился самостоятельно, а большой самолёт ушёл на другой аэродром.
- А после, что было? – спросил Лён.
- А после и я, и вся группа провели в больнице реабилитации две недели.
- Я тоже две недели пробыл в больнице со своей артерией.
- Это опасно? – тревожась, спросила она.
- Относительно нет, если не перегружаться физически чрезмерно. Ну, и обследование периодически, и постоянно. В худшем случае – оперативное лечение.
- Мой герой! Как я сожалею! Я хочу Вас поцеловать! – и она нежно, по-матерински, притянув его русую голову с короткой стрижкой, нежно поцеловала его в серо-голубые глаза, в курносый нос и потом нежно прикоснулась к его губам, а потом, безнадёжно вздохнув, прильнула к ним в жарком поцелуе.
Они застыли в этом неожиданном, стосковавшемся поцелуе, нежном и влажном, который постепенно, как радуга менял свой цвет и вот уже она отдала ему свои губы и он подарил им и своей Принцессе -  все свои пылкие чувства воина-освободителя.
Вдруг он резко отстранился.
- Ой, Леночка, мне непосебе. Это - так волнительно, что  я не выдерживаю и погибаю.
- Да, и мне так хорошо, что не хочется  отрываться. Я чувствую себя, как в свободном падении, как в Вашем би-би-эндже, когда он отстыковался над Пулково, - пошутила она.
- Ведь мы знакомы  всего лишь несколько минут, - сказал Лён.
- Нет, милый Лён! Мне кажется, что мы знакомы Вечность, с момента моего рождения и только встретились сейчас! И я - ждала Вас!– серьёзно ответила Лена.
- Ладно, мы об этом ещё подумаем, да? А теперь – «по-коням!?» Куда сперва!?
В голове Лёна было светло и легко, в сердце прыгали зайчики, перебегали в глаза и светились под радугой, которая продолжала расцветать над их головами.
«Она, Принцесса, назвала меня «милый!» - думал он не мог вместить в себя это огромное и дорогое слово.
Душа его летела впереди их, показывая и без того летящую впереди ленту дороги среди тенистых елей и распускающейся молодой зелени русских берёзок.
Леночка была задумчива  и просветлённо углубилась в себя.
- Какой Вы смелый и красивый, Лён, - наконец промолвила она и заплакала.
- Что с Вами, Леночка? – тревожно спросил он и остановил машину.
Он не посмел бы поцеловать её во второй раз, хоть нежность переполняла его.
Он дотронулся до её волос и погладил.
Ему захотелось всегда оберегать её, чтобы она никогда не плакала..
- Ничего! Просто, мне непонятно почему, но очень хорошо, - ответила она и вынула платочек  и  зеркальце из сумочки.

Глава 3.  Увлечения Лёна.

Лён со школьной скамьи любил литературу и его это нисколько не пугало, наоборот. Он, в своё время, даже пробовал писать стихи, но проза победила.
Иногда, в минуты особого подъёма, он обращался к своей музе и они тихонько ворковали анапестом или дактилем, доверяя волнам плавной ритмики, нахлынувшие чувства.
Но, когда его переполняли эмоции, будучи в Гнесинке, он брал свой корнет-а-пистон и закрывался в репетиционной комнате, с обитыми тканью стенами и потолком, блуждал несколько часов среди импровизаций Майлза Дэвиса и Диззи Гиллеспи.
Он неоднократно публиковался в местных изданиях в юности, как победитель литературных конкурсов.
В молодые годы стал известен, как начинающий  военный журналист, хоть журналистом никогда и не был. Однако, в литературной среде военных литераторов, был своим человеком, подающим надежды соратником по цеху. Просто, это было главное его увлечение – хобби. Вторым его увлечением стала репортёрская  фото-киносъёмка после того рокового случая в Лесото. И, несмотря, на строгий в бою, нрав волевого и отважного бойца и командира, на «гражданке» его будто подменили.
В свои тридцать девять он  был, если не юношей, то жизнерадостным и энергичным молодым человеком. Теперь он гражданское лицо, хоть и полковник в отставке: персональный пенсионер-орденоносец и, почти, писатель-прозаик. Он - папарацци, кино-фотокорреспондент научно-популярного журнала.
Ему нравилось это занятие и он ничего, по крайней мере сейчас, не хотел, кроме своего нового увлечения. Это был мостик, связывающий его с прошлой жизнью.
А там была вертолётная площадка в горах и помещения в развалинах старинной церкви, примыкающей к стенам древней крепости. В ней сепаратисты и пираты удерживали заложников, захваченных более недели назад, двадцать человек русских от миссии ООН.
Это были – свои, россияне, направляющиеся в ЮАР по проблемам геноцида аборигенов в этой стране.

  Глава 4. Подготовка операции ГРУ.

Как следовало из секретного задания ГРУ – захватчиками были разношёрстные террористы: сепаратисты Претории,  сомалийские пираты и, скрывающиеся здесь на базе «Новые тигры освобождения Тамил илама» из Шри-Ланки. Все они взяли на себя ответственность перед мировой общественностью за совместный захват заложников, требуя беспрецедентный выкуп.
В Генштаб поступила информация из ООН, что дипломатическая миссия наблюдателей сперва была захвачена пиратами в Аденском заливе и, затем, была  передана террористам-сепаратистам, которые спрятали их не в ЮАР, а в горах, на территории маленького королевства Лесото, являющегося  Членом ООН и Членом Содружества возглавляемого Великобританией.
Ситуация была на политическом острие и весьма щекотливая, так как здесь в политическую игру ввязывались несколько государств, в том числе, Объединенное Королевство.
Поэтому переговорный процесс в течение восьми дней  успеха не имел, хоть было известно, что среди заложников  есть и больные.
Пираты, террористы  и сепаратисты рассчитывали на это и были неумолимы: они в один голос ультимативно требовали в качестве выкупа не деньги, а субмарину среднего класса с полным торпедным и ракетным вооружением: «вода-воздух» и годовым запасом топлива.
О предложении денежного эквивалента зарвавшиеся преступники не хотели и слушать, и сразу же прерывали переговоры, распространяя в СМИ угрозы и, нагнетая, политический психоз и истерию.
Также стали известны координаты места их базирования и удерживания группы российских дипломатов - высоко в горах. Среди них были и женщины, и, что их охраняет отряд боевиков около пятидесяти человек, вооружённых легким стрелковым оружием и гранатомётами.
Тогда Советом Безопасности ООН и было принято специальное решение в рамках международных законов и постановлений государств, Членов ООН, в том числе, и России.
Поступило соответствующее поручение Президента страны и  приказ Генштаба - направить строго засекреченную военную миссию «лучших», и в политическом, и в силовом аспекте.
А лучшие – это «братишки» батальона полковника Лёна Фёдоровича  Бакунина. Только они способны «упасть с неба» из стратосферы на голову пиратов в любой точке земного шара, и решить любую задачу своего государств,  и своего Главнокомандующего, Президента страны.
Тем более, как всегда случается у русских, нужно было решить ещё и параллельную задачу испытания нового вооружения спецназа: 60-местного десантного геликоптера-самолёта «би-биэнджа» или, по-просту, «боинга», как в шутку его прозвали десантники Лёна в честь легендарного авиационного бренда.
Ровно в четыре часа утра, отряд бойцов из двадцати пяти человек: в стратосферных скафандрах, с парашютами, в би-биэндже под «брюхом» спецсамолёта-матки АНТ-38, появилась из стратосферы над горами «Зубы Дракона», достигающие в высоту четырех  тысяч метров. Вершины гор были покрытые белыми шапками ледников, сверкающих при свете луны охлажденным серебром.
Из-за поясной разницы во времени рассвет начнётся где-то в  час ночи, по московскому времени и начало операции было рассчитано верно.
Где-то там внизу, в ущельях «Драконовых гор», под страхом смерти томятся два десятка узников - наших, россиян, которым родина и международная общественность, при первой возможности протянула свою руку и поручила  свою волю исполнить  ему - Лёну Бакунину.
- Над целью! – прозвучало в шлемофонах.
- Проверить вооружение!
- Проверить парашюты!
- Пристегнуть длинные фалы! – раздались тогда привычные команды Лёна и он, сидя здесь в Пулково, среди кустов сирени, под  весенним пахнущим сырой зеленью кленом, вспоминая те  главные минуты, чуть-чуть прослезился.
Это его время: полное риска и романтики для него - уже не вернётся никогда. Оно «уже за холмом» вспомнил он строки из «Князя Игоря» и, как ни странно, это произведение поддержало его хорошее настроение, и он вновь вернулся к волнующим его воспоминаниям.
***
Би-би-эндж плавно отделился от самолёта-матки.
Сперва он начал падать в широком штопоре, управляемым  четырьмя импульсными плазмо-реактивными двигателями, которые поворачивались на сто восемьдесят градусов. Плоскости в камуфляжной раскраске были   короткими и широкими, напоминающими по форме «белку-летягу». Спускаясь ниже, би-би-эндж начал планировать: и чем ниже - тем медленнее.
Свист его двигателей на сверхзвуковых частотах слышан не был, но ощущался в ушах, даже через  высотные шлемы скафандров, как давящий стальной обруч.
Пока будет длиться операция, самолёт-матка будет кружить в стратосфере над Индийским океаном и, как наседка, ждать своих птенцов на консоли, а при удаче – и с пассажирами.
Десантный би-би-эндж по регламенту имел на борту комплектацию для шестидесяти человек, включая экипаж.
Для этого над скамейками десантников, на антресолях, были закреплены высотные скафандры и парашюты для каждого участника экспедиции любого рода.
Не хватало только личного вооружения, наличие которого определялось другим регламентом.

   Глава 5. Воспоминания Лёна.

Внизу, сквозь приборы ночного видения, показались стены древней церкви  и рядом стены крепости – обсерватории,  построенной ещё египтянами пять тысяч лет назад.
В своих военных притязаниях они добрались до южных берегов Африки и покорили даже Намибию,где были древние золотые прииски Пришельцев..
Церковь была протестантской и построена сравнительно недавно, всего несколько сот лет назад, очевидно англичанами-протестантами, когда католики подстрекаемые иезуитами начали преследовать инаковерующих. Поэтому они и скрывали свою веру, и свои идеалы здесь, высоко в горах.
Она уже начала разваливаться от времени, а крепость – стояла, не тронутая вечностью.
Лён всегда интересовался историей Древнего мира и часто встречался с археологами.
Он знал гипотезу усиления Египта атлантами и Богами-аннунаками, когда были построены пирамиды в Гизе и Египет на этот период стал сверхцивилизацией.
В это время пилоты би-би-энджа сообщили, что приземлиться негде.
Единственная площадка перед крепостью и примыкающей к ней церковью занята вертолётом боевиков.
«Отлично!» – подумал полковник, - хозяева дома. Значит, встреча гостей возможно будет горячей».
Би-би-эндж без сигнальных огней беззвучно завис над площадкой.
- Снять парашюты!
- Штурмовой жёсткий десант! – прозвучала команда.
Под покровом темноты, по длинным фалам бойцы соскользнули на землю и, разбившись на группы, приступили к боевой работе.
Контингент сепаратистов и пиратов не ожидал ночного нападения и опомнился не сразу.
Вертолёт противника сразу же был заминирован, его охрана уничтожена, но один пленный – «язык» был взят живым и допрошен. Так приказал командир Лён.
Охрана по периметру тоже «умерла от неожиданности», то есть была снята беззвучно при помощи арбалетов и ножей.
Древние стены крепости с зарешёченными окнами-бойницами и такие же окованные двери давали мало времени нам размышление.
Разведка доложила, что в крепости пятьдесят-семьдесят человек. В церкви расположилась ещё группа около тридцати-сорока человек. Все боевики отдыхают, не считая часовых, которые не успели оказать сопротивления и поднять тревогу.
Начал надвигаться малиновый субтропический рассвет.
Надо было торопиться, так как задача усложнялась, и разветвлялась, и не соответствовала данным ООН.
Контингент не из пятидесяти, как ожидали, а около ста десяти и более  вооружённых бандитов – реальная опасность не только для безоружных и возможно обездвиженных заложников. Это была серьезная тактическая задача и для всей боевой группы из двадцати пяти человек.
Полковник догадался, что здесь скрывается новая учебная база Центра подготовки экстремистов: исламские фундаменталисты, которые обнаружили слежку разведки ЮАР и покинули лагерь Гринбушиз, близ Порт-Элизабета, на юго-востоке страны.
Лен Бакунин  был проинструктирован в ГРУ, что по предварительным данным,  в стране  могут действовать несколько Центров подготовки экстремистов.
Террористы, незадолго до того, как силы безопасности ЮАР обнаружили лагерь,  вместе с сомалийскими пиратами захватили заложников – дипломатическую миссию ООН и исчезли в неопределённом направлении. Оказывается, они скрыли свои следы здесь, в Драконовых горах Лесото.
 
 Глава 6.Лён не верил своей «удаче».
 
Лён не верил своей «удаче
Придется поработать за разведку ЮАР, и за антитеррористический контингент ООН, и за Интерпол.
Предположительно здесь, в лагере подготовки террористов, могут находиться и те самые, разыскиваемые спецслужбами,  группы экстремистов, так называемых шри-ланкийских сепаратистов: «Новые тигры освобождения «Тамил илама», связанных с международными террористическими организациями, и сделавших заявление в СМИ..
Так как схема задачи требовала корректировки, то нужно было разбиться на две группы.
Лён приказал связаться с Генштабом и доложить обстановку.
Ведь, чтобы избежать потерь среди личного состава и среди заложников,  придётся действовать решительно, жестко и наверняка. Будет много крови. Одно успокаивало полковника Бакунина, что это международные террористы и захватчики заложников россиян, миссии ООН, а, значит, и враги, прежде всего России, а не только ООН и международного сообщества.
Поэтому, прежде всего, нужно было уточнить, главное: где находятся заложники.
Электронная разведка развернула все свои интеллектуальные технические средства, и летающие  инфракрасные видеокамеры «колибри» на микроквадрокоптерах, и инфракрасные сканеры, и такие же радиоакустические микрофоны, которые были запущены в окна-бойницы.
Предварительный план древних сооружений был получен в ГРУ, записан в «бортовую» программу «колибри», но реальная картина могла быть несколько иной и требовала рекогносцировки: и для электронных разведчиков, и для бойцов группы – по факту, на «плэнере» или в «натуре».
Лён любил экстравагантные сравнения и, даже в тревожной боевой обстановке захвата, не терял чувства юмора.
Начал пробиваться кровавый субтропический рассвет.
Надо было торопиться, так как задача усложнялась,  разветвляясь.
Наконец стало ясно, что батальон в церкви спит, а в крепости боевики пьянствуют в главном зале, играют в нарды и жгут костры на каменном полу.
Запущенные интеллектуальные нанороботы «колибри» показали картинки помещений на мониторах.
Сканер-тензоспектрограф установленный на «колибри», смог обнаружить в небольшом помещении крепости колебания атмосферы и изменение её состава с большой спектральной полосой углекислого газа.
Разведка сразу же сосредоточилась на нём.
Расчёты косвенно подтвердили, что в таком объёме могут находиться удерживаемые люди.
Наномикрофоны передали на пульт звуки, стоны и отдельные слова.
За окованными дверями, без сомнения, находились заложники и архив документов, очевидно оставшийся от обсерватории.
Помещение было небольшое, не более двадцати пяти квадратных метров.
При такой скученности можно было позволить себе только скученно сидеть на полу среди стеллажей.
Но они были в относительной безопасности, подумал тогда Лён Бакунин, посовещавшись со взрывниками группы электронной разведки, принял решение.

Глава 7. Работаем по плану «Б»

 Сомнения были исчерпаны.
- Работаем по плану «Б»! – приказал полковник.
План предполагал вид применяемого боеприпаса,  оружия и другие подробности операции и коды взаимодействия, которые здесь обсуждать было неуместно.
Атака началась по сигналу, одновременно на двух объектах.
Вся огневая мощь групп сосредоточилась в «артподготовке», как любит  говорить его боевой друг и замкомбата майор Климашин Андрей, прикомандированный от оперативного управления СНБ.
Все шесть окон зала крепости, и двери, и четыре окна церкви, были атакованы двойными залпами гранатометов: первый - кумулятивный, просто, выжег решётки и двери.
Второй, фугасно-осколочный, создал я «дискомфортное» состояние у оставшихся в живых, боевиков, которых сразу же положили автоматные  очереди с глушителями, а где и ножи рукопашной схватки.
Без света бойцы группы прекрасно ориентировались сквозь приборы ночного видения, что не скажешь об экстремистах.

Глава  8. Но на войне, как на войне.
 
Но на войне, как на войне.
В церкви все прошло ещё тише, но у бойцов осталось всего по одному рожку боезапаса.
Один боец лейтенант Трошин Николай, фото-кинофиксатор операции, был ранен ножом в бедро, в рукопашном бою и Лёну пришлось самому лично выполнять его работу на двух объектах.
Да, на войне, как на войне: и здесь тоже сыграл фактор внезапности.
Сейчас нужно было срочно открыть двери и спасти заложников, так как из помещения сквозь верхние бойницы пробивался дым.
Что-то горело, очевидно, в архивы, сквозь внутренние не зарешёченные окна, попал горящий рикошет от кумулятивных снарядов.
Двое бойцов уже пытались взломать двери пневмомолотами, но безуспешно.
К Лёну подвели двух пленных: одного часового,  другого  в лётной форме.
Он попытался допросить их, но его знание  языков было ограничено и он знал, что в ЮАР говорят на одиннадцати языках.
Хороший английский и неплохой испанский,  сперва, казалось, не дали результата, но вдруг один из сепаратистов на ломаном русском начал  говорить, что их наняли и они не виноваты.
Лён приказал им открыть дверь заложников.
Пилот, старший по званию, что-то сказал другому и тот,  побежал  искать в огромном помещении похожем на «мясорубку». по образному сравнению Лёна, ключи среди убитых боевиков,
А в это время дым из помещения архива усилился и его дверь  была подготовлена к подрыву на самый крайний случай.
Счёт пошёл на секунды.
Чтобы взломать дверь пневмомолотами требовалось время, так как пращуры строили не на века, а на тысячелетия.
Наконец, дверь была открыта огромным старинным ключом.
Огонь на стеллажах, как будто дожидался и,  получив приток воздуха, вспыхнул с новой силой.
Глава 9. Спасение заложников.
Заложники были обессилены и Лён со взводом начал их выводить на площадку
Некоторых пришлось выносить из огня на руках.
Многие потеряли сознание и их приводили в чувство на площадке застеленной бутовым камнем, прислонив к стене.
Санинструктор делал уколы глюкозы и препараты поддерживающие сердце.
Пахло нашатырём.
Когда, казалось, всех вывели наружу, инфракрасные датчики объёма «колибри» просигнализировали, что кто-то ещё остался в помещении.
Лён сам  ринулся вовнутрь, опустив щиток шлема и набросив плащ-палатку,
В углу он услышал слабый стон и, сквозь дым прорезанный лучом лазерного прицела, он обнаружил тело девушки, которая была придавлена упавшими стеллажами.
Очевидно, придя в сознание, она не сразу подала признаки жизни.
Рядом никого из бойцов не было.

Глава10. Спасение Леночки.

Лён метнулся к заложнице.
Нечеловеческим усилием он, как Атлант, приподнял стеллажи и приказал ей выползать, помогая свободной рукой. В это время на него  сверху прыгнул скрывающийся здесь боевик, очевидно, из охраны.
У него потемнело в глазах – усилие было чрезмерным. Удерживая стеллаж одной рукой, он, выхватив с ножен предплечья кинжал, ударил.
Всё было кончено, но  он почувствовал,  как что-то оборвалось у него внутри и он начал терять сознание.
Подбежал Майор Климашин и помог сбросить с него труп боевика.
Когда девушка  была освобождена, Лён  смог превозмочь себя,  отпустил стеллажи, и, выхватив девушку, на руках вынес её из огня в большой зал.
Взглянув на неё, он оторопел:  «Ну, красавица, прямо Принцесса! Вот это - девушка!» – подумал он.
Он запомнил её волнистые русые волосы и зелёные глаза, напоминающие полудрагоценный камень.
На площадке Лён передал её санинструктору, который сделал ей общеукрепляющий укол и перебинтовал ногу.
В это время подбежал майор Климашин и отвлёк его.
Он доложил, что двое пленных посажены в вертолёт и получили команду взлетать.
- Отлично! Действуйте по плану! – приказал он.
Майор запросил по радио би-би-эндж и самолёт-матку, доложил пилотам о готовности площадки для посадки.
Вертолёт террористов, не веря в удачу неожиданного спасения, взмыл над ущельем и скрылся за скалой.
Оглушительный взрыв разметался по ущелью  и рёв мотора стих. Через несколько секунд раздался ещё один приглушённый взрыв внизу ущелья и снова всё смолкло.
Лён видел, как заложники непроизвольно зажали уши руками, от чего-то защищаясь.
Сверху, на освободившуюся площадку, беззвучно начало опускаться невиданное ими трапециидальное сооружение, ни на что не похожее.
Оно лишь отдалённо напоминало в движении применявшийся в десантных войсках некоторых развитых стран в начале этого века, конвертоплан или вертолёт-самолёт.
Би-биэндж начал принимать на борт  спасённых пассажиров.

 Глава 11  Дорогие сердцу мгновения.
               
Задумавшись, в зарослях парка, под ставшим уже любимым клёном,  Лён предавался бурным воспоминаниям.
Он шаг за шагом снова переживал дорогие сердцу мгновения последней миссии своего батальона с его участием.
Тогда, только через месяц, получила огласку  таинственная гибель целого лагеря террористов и экстремистов.
Это событие поставило в недоумение  мировую общественность. Совет безопасности ООН выставил меморандум.
О российских заложниках почему-то никто и не вспомнил. Это уже была работа российских дипломатов, но власти Претории в ЮАР начали расследование и нескольким боевым командирам этой акции был вынесен заочный приговор. Среди них был и его друг, Андрей Климашин. Очевидно, в крепости оставались незамеченными средства видеонаблюдения сепаратистов и запечатлённые картинки с Андреем..
В это время под ворот куртки Лёна проник весенний утренний бриз Балтики, и теплые нежные пальчики Леночки.
- Здорово, - сказала Леночка. Ты мой милый фантазёр, нарисовал такую картину, что я с трудом вернулась назад, в нашу действительность из вновь пержитого шока. Смотри как сердце бьётся! Мне показалась, что я всё там , в Лесото и гремят выстрелы и взрывы и ты раненый. Это было ужасно, да? – наивно спросила она, скосив глаза к Лёну и целуя его в губы..
- Леночка, а белые ночи здесь тоже есть!? – спросил Лён с сияющим взглядом, невпопад, когда девушка успокоилась.
Солёный горячий поцелуй ещё горел у него на губах.
Он запомнил и уже полюбил его вкус.
Он ловил её запах, запах её волос, запах её духов и как говорили в старину, да,  и в годы его юности: «балдел» от всего этого и, попросту говоря, он  - был счастлив.
Он не задумывался о своих чувствах. Его повествование отошла немного в сторону
Ему было хорошо с Принцессой-Леночкой, с этой красивой и душевной девушкой, простой и нежной, не лишённой природной скромности и, в тоже время, искренней и порывистой, которую сама военная судьба вручила ему.
Лёну не показалось, что он идеализировал её.
 
Глава 12. Истина, как откровение любви.

Нет! Она, как Истина, как откровение была перед ним в своей великой ипостаси Женщины, и он хотел бы мечтать – его Женщины.
Но он так и не посмел бы поцеловать её во второй раз, почему то снова подумалось ему.
На пальцах оставалось тепло её мягких волос, её щеки.
Это был порыв, момент открывшейся Истины, которая как говорят философы – неповторима, и в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
Тем более она незаметно сдерживает его и дистанцирует и, даже, подарив свой девичий страстный поцелуй, обращается к нему на «Вы!», хоть и разница в годах каких-нибудь пять-шесть лет.
- Леночка! Мне хочется Вас так называть, Вы не возражаете?
- Нет, мне приятно это слышать от Вас и ни от какого другого мужчины. Иначе я сочла бы его дерзким.
- Даже, так!? – искренне удивился Лён.
Да! У меня было очень правильные, строгие  родители,  набожные и я ничего не могу с собой поделать.
Во мне до конца жизни будут сидеть пуританские традиции моей семьи, которой я очень горжусь и которую люблю.
- А Вы замужем!? – почему то с плохо скрываемым отчаянием спросил он и тут же пожалел.
- Да! Замужем! – спокойно ответила она, но я не живу со своим мужем Ратмиром уже семь лет.  Я вышла замуж в двадцать пять, вернее нас поженили.
- А что случилось, - решил он «идти до конца».
- Мне показалось, что он предал меня и не сумел меня переубедить. Мы не смогли договориться и, хоть он горячился, я не простила его.
Думаю, что всё из-за того, что я не любила его. Нас поженили мои родители из подмосковного Хлебниково и его – из Казани. Я забыла, как такой брак назывался раньше - по сговору.
- Типа, матримониальный!?- спросил он.
- Да, похоже.
Но сейчас не те времена и всё определяют взаимные чувства, а не традиции прадедов, калым, или подарки.
- А родители, что?
- Остались дома: мама в Москве, папа умер от сердца, ещё когда мы жили в селе Хлебниково, как и моя девичья фамилия и всей нашей семьи: Хлебниковы.
- А Ваш Ратмир? – продолжал допытываться Лён.

 Глава 13.  Ложные традиции.

А он живёт в Казани и не разводится со мной. Он на стороне традиций своего народа. Это считается у них потерей достоинства мужчины-воина. Он старше меня на целых десять лет.
Они наконец встали и пошли к гостинице, где остановились делегаты научной конференции пулковской обсерватории  и пресса.
Елена Михайловна подала заявку портье на одноместный люкс и банковскую карточку для оплаты десяти суток проживания и ресторана.
Лён хотел возразить, доставая свою кредитку из портмоне, но Хлебникова мягко отстранила его руку:
- Дмитрий Иванович, директор обсерватории Пулково,  распорядился аккредитовать Вас.
Вы – гость Пулково и будете приняты за счёт обсерватории. У нас так принято для особых гостей.
- Традиция? – прищюрясь,  спросил он.
- Традиция! – как эхо ответила она и они оба рассмеялись.